Раккулья работал портовым врачом, человек серьезный и уважаемый. К тому же комиссар относился к нему с симпатией. Что ж, придется, как выразился лейтенант, заскочить. – Хорошо, сейчас буду. Выйдя на улицу, он с удовольствием отметил, что уже распогодилось, небо снова стало голубым, и только сверкающие лужи, которыми была усеяна дорога, свидетельствовали об утреннем происшествии. Солнце клонилось к закату, но вполне еще припекало. У нас тут как в тропиках, подумал комиссар, чем не тропический ливень был сегодня? Только на тех островах, что показывают в американских фильмах, люди едят, пьют и плевать на все хотели, а мы едим только то, что разрешает врач, пьем, сообразуясь с возможностями печени, и на работе надрываемся как каторжные. Что называется, почувствуйте разницу. Пресловутое судно оказалось яхтой, большой и элегантной, которая пришвартовалась у центрального пирса. На ветру бился флаг, кажется панамский. У трапа комиссара ждали человек в морской форме, который оказался лейтенантом Гарруфо, и доктор Раккулья. Неподалеку матрос из управления порта охранял вытащенную на пирс резиновую лодку. На борту яхты было пусто. Владелица и экипаж, должно быть, находились внизу. – Что там, доктор? – Мне пришлось побеспокоить вас, поскольку машина скорой помощи сейчас заберет труп в Монтелузу на вскрытие. Я бы хотел, чтобы вы на него взглянули. – Зачем? – Затем, что на трупе есть… – Доктор, вы не так меня поняли. Мне кажется, этот случай не в моей компетенции. Разве труп не нашли в нейтральных… – Лодка с трупом была перехвачена практически у входа в гавань, а не в нейтральных водах, – перебил его лейтенант Гарруфо. – А! – вяло отреагировал Монтальбано. Что ж, он сделал попытку отфутболить расследование, не вышло. А если попытаться отсрочить нерадостную встречу? – Возможно, течением, учитывая штормовые условия… Гарруфо только усмехнулся. – Комиссар, я вас понимаю, с этим делом геморрой еще тот, но нет никаких сомнений, что лодка направлялась из порта… Я сейчас все объясню. Он с таким нажимом произнес «из порта», что Монтальбано ничего не оставалось, как поднять белый флаг: – Ладно, где он? – Идемте, – сказал лейтенант. – Я покажу. На палубе не было ни души. Они спустились в салон. В центре на столе, покрытом брезентом, лежал труп. Монтальбано совсем не так его себе представлял: перед ним было мускулистое тело мужчины лет сорока, абсолютно голого. За исключением лица, остальные части тела были целы и невредимы – ни ран, ни шрамов. Лицо же являло собой сплошное месиво. – Это вы его раздели или… – Мне сказали, его нашли в лодке именно так, голым. – На спине тоже… – Никаких ран. В воздухе ощущался сладковатый запах. Труп был явно несвежим. Комиссар хотел задать еще вопрос, но тут одна из дверей открылась, и в салон вошла женщина, одетая в робу с пятнами мазута. Она вытирала руки какой-то грязной тряпкой. – Долго он будет тут лежать? – И исчезла в одной из кают. Следом за ней появился мужчина лет пятидесяти, сухопарый и изрядно зажаренный на солнце, с бородой-эспаньолкой, в белоснежных, безупречно отглаженных брюках, синем кителе с серебряными пуговицами. На голове у него было что-то вроде военного берета. – Здравствуйте. Я капитан Спарли, – представился он Монтальбано. С остальными, должно быть, уже знаком. По акценту – как пить дать генуэзец. – У вас что, механик – женщина? – спросил комиссар. Капитан рассмеялся: – Нет, это хозяйка. У нас резервный двигатель барахлил, поэтому мы задержались; в общем, она сама захотела все проверить. – Она знает в этом толк? – не удержался Монтальбано. – Знает, – усмехнулся капитан и добавил, понизив голос: – Лучше всякого механика. В этот момент с палубы позвали: – Эй, есть тут кто? – Пойду посмотрю, – сказал капитан. Вскоре вниз спустились двое в белых халатах, подхватили брезент с трупом и понесли наверх. – Как вы считаете, доктор, сколько дней… – начал Монтальбано. Но тут снова возник капитан. За ним шел матрос в черном свитере с надписью «Ванесса». В руках у него была бутылка спирта и тряпка. Он протер стол и положил на него белую салфетку, которую достал из стоявшего тут же шкафа. – Садитесь, прошу. Что-нибудь выпьете? – спросил капитан. Выпить никто не отказался. – Как вы считаете, доктор, сколько дней… – снова начал комиссар, сделав глоток виски, тип которого определить не смог, хотя нашел, что никогда не пил ничего вкуснее. Дверь каюты распахнулась и выпустила ту самую женщину. Она уже переоделась и была в джинсах и рубашке. Никаких украшений. Высокая брюнетка, элегантная, привлекательная. Должно быть, около пятидесяти, но тело сорокалетней. Она подошла к шкафу, взяла стакан и молча протянула капитану. Тот налил ей виски почти по самый край. Она поднесла стакан к губам и одним глотком выпила едва ли не половину. Потом вытерла губы тыльной стороной ладони и обратилась к капитану: – Спарли, завтра утром уходим отсюда, поэтому позаботься о… – Минуточку… – вмешался комиссар. Дама посмотрела на него так, будто только сейчас заметила его присутствие. Но, не удостоив ответом, обратилась к капитану: – Это кто? – Комиссар Монтальбано. – Комиссар чего? – Комиссар полиции, – ответил капитан, немного смущаясь. Смерив Монтальбано взглядом, дама обратилась уже к нему: – Что вы хотели сказать? – Что вряд ли завтра утром вы сможете покинуть порт. – Это еще почему? – Потому что начнется следствие. Вас нужно будет допросить и… – А что я тебе говорила, Спарли? – сердито сказала дама. – Ладно, не будем об этом, – уклончиво заметил капитан. – Синьора, не могли бы вы сказать мне то, что говорили ему? – Я советовала ему не трогать эту лодку, не связываться с трупом, ведь потом проблем не оберешься, а он… – Но я моряк… – оправдывался капитан. – Знаете, синьора… – начал лейтенант. – Не хочу ничего знать, – раздраженно отрезала она. – По-вашему, комиссар, надолго нас задержат? – И поставила пустой стакан на стол. – В лучшем случае на неделю, синьора. – Да я с ума здесь сойду! – Она взъерошила себе волосы. – Что я буду делать неделю в этой дыре?