– Пока нет, – сказала ему подлинную правду. – Но думаю, это моя мать. Биологическая. – Ты к ней пойдешь? – смотрел он заинтересованно и чуточку подозрительно. – Наивный ты, Тар, – по-взрослому вздохнул Леша. – Думаешь, у всех такие матери, которые готовы для сына отдать все до нитки? Моя, вон, скорее меня на органы продала бы… – Нужно бы сходить, – глянув на Шейну, ответила я. – Но как наставница скажет. – Иди, я прикрою. Отсюда мне каждый камушек видно, – еле заметно одобрительно улыбнулась она. Однако идти без защиты, как наивный чукотский юноша, я не собиралась. Призвав к себе Пуля, удобно устроилась на нем и только после этого открыла портал на противоположный склон. Стараясь попасть чуть дальше того места, где стояла Тона. Мгновение – и на нас вместе с утренним прохладным ветерком обрушилось невообразимое смешение ароматов горных цветов, стрекотание сверчков и посвист каких-то птичек или зверушек. Но мне некогда было их разглядывать и наслаждаться красотами настоящего альпийского луга. Развернув Пуля, я направила его в сторону стоящей статуей женщины. – Кто ты такая и чего здесь ждешь? – спросила ее так строго, как сумела. Разговаривать с предательницей мягче не хотелось абсолютно. – А ты кто? – Медленно обернувшись, селянка пристально рассматривала мое лицо и с каждой секундой бледнела все сильнее. – Инла?.. – Варьяна, – жестко поправила я. – Инлу убил твой муж. Примерно двадцать лет назад. – Инлочка! – ринулась она ко мне, но Пуль был начеку. Выставил живым забором несколько щупалец, не подпуская ее ближе трех метров. – Ты не поняла меня? – Душу неожиданно затопила горькая боль. Столько лет я мечтала о родителях, представляла, как встречусь с ними, как мы будем радоваться и смеяться… Но отец оказался подлецом и негодяем, которому дочь нужна только как орудие для исполнения его желаний, а мать смотрит так обиженно, словно это ее бросали в пропасть, а я спокойно наблюдала. – Ты не хочешь меня обнять? – произнесла она трагично, и в моем сердце вдруг проклюнулся робкий росток надежды. Хочу. Конечно, хочу. Жду и надеюсь на твою материнскую любовь, на твое щедрое, исстрадавшееся сердце, на тепло мозолистых рук. И так много хочу дать взамен, что почти поверила в эти слова и даже чуть подтолкнула Пуля, разрешая подпустить ее поближе. Но в этот момент случайно заметила, как она опасливо скосила взгляд куда-то мне за спину, и услышала над ухом крик Шейны: – Уходи! Я еще ничего не успела понять, а недремлющее подсознание уже отдало приказ портальному браслету и пауку. Освещенный утренним солнцем склон мгновенно исчез, сменившись прохладной тенью балкона. – …ди-и… – еще звенело под сводами эхо, а три пары глаз потрясенно рассматривали меня, как привидение. – Ого, – выдохнул Тарасик. – Вот это реакция! – А тетку зачем притащила? – с неожиданной ненавистью прошипел Леша. – Она тебя чуть не подставила. Лишь после его слов я огляделась и обнаружила селянку, крепко стиснутую ложными щупальцами Пуля. Но посмотреть ей в глаза не удалось, Тона сладко спала, и это явно сработала не моя магия. – Молодец, – отстраненно похвалила Шейна, и, заметив, как ринулись к перилам мальчишки, я проследила за направлением их взоров. На противоположном берегу, там, где недавно мать пыталась заполучить меня в свои иудины объятия, теперь было довольно многолюдно и шумно. Горел ржавыми всполохами огромный пузырь защитного поля, и темные фигуры, замершие в нем, как пчелы в меду, сосредоточенно крутили что-то в руках. Однако неуклонно приближающиеся к ним с трех сторон зеленые лохматые существа не обращали на эти приготовления никакого внимания. – Непростительная глупость с их стороны – сделать сразу столько грубых ошибок, – невозмутимо пробормотала княгиня. – Тем более наивно верить всем байкам. – Каким именно? – осторожно поинтересовалась я, рассматривая ее клонов. – Будто шеоссы боятся огня. Двойники тем временем приблизились к щиту, и он покорно погас, впитавшись в их зеленые ладони. – Уф, – выпрямилась Шейна и довольно потерла руки. – Энергии разом прибавилось. – А тебе не трудно вести столько клонов? – спросила я, задумавшись, хватит ли мне энергии на подобных двойников. – Каждый заранее привязан к накопителю, – с непривычной щедростью делилась своими тайнами шеосса. В этот миг ее клоны вдруг ускорились и ринулись на магов, не обращая никакого внимания на замелькавшие в воздухе смерчи и молнии. – Двойники нематериальны и ничего не ощущают, – переходя на свой язык, пояснила наставница в ответ на мою невысказанную тревогу. – Они вообще не существа, лишь крепкая оболочка. Внутри заперт воздушный смерч. Тебе уже под силу таких делать. С ними меньше забот, чем с пауками и кротами. – Возможно, – согласилась с ней, наблюдая, как двойники ловко связывают магов. – А в засаде никого не осталось? – Близко не ощущается, – ответила она по-русски и беззлобно намекнула: – Но ты и сама можешь проверить. – Не могу, – пришлось признаться, после того как попыталась выделить чужие теплые пятна из окружающих меня аур друзей и питомцев. – Ничего, разберешься, это приходит с опытом. Сейчас заберу их сюда, и уходим. – Едва договорив, Шейна исчезла в мгновенно открытом портале. – Здорово! – Глаза мальчишек горели восторгом. – А мы так научимся? – Научитесь когда-нибудь, – щедро пообещала я, не собираясь огорчать учеников известием, что порталы здесь разрешено открывать только в исключительных случаях. – А пока не забывайте советов наставницы. Как видите, враги не дремлют. – Идем, – появилась на балконе княгиня, схватила за щупальце Пуля, успевшего собрать в кокон Котю с мурашами, и открыла новый портал. Глава девятнадцатая По лицу хлестнул порыв ветра, пахнущий сыростью и дымом, – незнакомое место встречало нас непогодой. – Пришлось промывать бунтарям мозги хорошим дождем, – хмуро пояснила княгиня, успевшая сменить длинное платье на камуфляжный костюм. – Подготовились они очень хорошо. – Выяснили, кто у них главарь? – спросила я, оглядывая длинную, заставленную лежанками веранду, на которой мы оказались. – Их несколько, – фыркнула Шейна огорченно. – Целый заговор с целью кардинально сменить порядки на континенте. Бес говорит, перевороты и революции – это закономерные явления, неизбежные при слабой и инертной власти и все возрастающем народном недовольстве. Произнося последние слова, она перешла на русский, и я ответила ей на нем же: – В том мире есть мудрая поговорка: «Не дай боги никому жить во времена перемен». Слишком много гнили вылезает на свет в такие моменты. И насчет власти он прав, мы учили мировую историю. Слишком слабых и доверчивых правителей во все эпохи свергали, убивали, предавали. И деспотов, между прочим, тоже. Самая крепкая власть, как показала практика, – это сенат, парламент или совет, куда народ выбирает самых мудрых и честных представителей. Однако на Земле проверить эти качества трудно, зато здесь вполне реально. – Мы тоже так решили, – серьезно кивнула княгиня, направляясь к ведущей внутрь двери. – Но этим займемся позже. Сейчас нужно их остановить и помочь всем обманутым и одурманенным людям. В нескольких районах все мужчины из городов и деревень бросили дома, работу и семьи и отправились воевать. Хотя даже сами толком не могут объяснить, с кем и ради чего. Некоторые ринулись в лес убивать шеоссов и заодно нарвать драгоценных листьев, остальные пошли на осаду городов, князья которых не присоединились к восстанию. Мы стараемся остановить их на подступах, но это не всегда удается, слишком много очагов. Первыми, к сожалению, пострадали жители расположенных вдоль тракта деревушек и хуторов, толпа повстанцев обобрала их амбары и увела весь скот. Есть и жертвы, хотя мы попытались всех увезти аржаблями и оленями. В крайних случаях открывали порталы. – А здесь? – осторожно спросила я, хотя уже догадывалась, куда меня привели. – Госпиталь. Целителей не хватает. – Куда идти? – Сама покажу. Но сначала дождемся Леттенса, он занимается допросом пойманных магов. Сдадим ему Тону и моих пленников. Мы остановились в небольшой проходной комнатке, явно бывшей прежде чем-то вроде галереи или внутреннего холла, и присели на кресла, бросив пленников посреди комнаты. Мои питомцы, получив приказ погулять, мгновенно исчезли за широким окном. – Новенькие? – выглянул из ведущего вглубь здания прохода посеревший от усталости маг, узнал княгиню и обрадовался: – Шейнассия! Ну, где твоя талантливая девочка? Мы с трудом удерживаем селянку, попавшую под обвал. – Идем! – мгновенно вскочила я и на ходу оглянулась на княгиню. – Попроси Леттенса не допрашивать Тону без меня. Селянка, лежавшая на столе в приспособленной под операционную столовой, была серовато-синей, и никаких признаков жизни я в ее теле не видела. Но верила в искренность немолодого целителя и потому немедленно положила руки ей на грудь. А через несколько секунд, рассмотрев смешение разноцветных пятен, едва не застонала от отчаяния. Какой там обвал, да она по меньшей мере в бетономешалку попала, так скручены и перемяты все органы! И действительно пока еще живет, но лишь чудом: благодаря лежащей рядом девчонке-подмастерью, связанной с пациенткой временными сосудами, и ее сердцу, вливающему в умирающую порции горячей крови. Ну и, разумеется, целителям, пережавшим магией порванные сосуды. Вспомнив, как создавала Витерсу ногу, я прикрыла глаза и представила, как осторожно выпрямляются и срастаются поломанные ребра, собирается и исторгается из тела застоявшаяся кровь с осколками костей, вздрагивает и начинает пока нехотя сокращаться почти уснувшее сердце. Не знаю, сколько времени я восстанавливала все, что требовалось для гарантии ее жизни, но глаза открыла только после того, как меня решительно потрепали по плечу и голосом Шейны позвали: – Довольно, теперь они и сами справятся. А ты лучше помоги другим тяжелораненым. Их оказалось довольно много: искалеченных обрушившимися домами, обожженных пожаром и фаерболами и просто зверски избитых жителей городов, куда ворвались жаждущие крови и поживы отряды мятежников. И я лечила не переставая, переходя от стола к лежанке, глотая укрепляющий отвар с соком синего дуба и поглощая накопители и всю свободную энергию. – Пока все, – снова возникла откуда-то Шейна. – Идем обедать и отдыхать. На отварах долго не продержишься. Я утомленно глянула на наставницу, уже привычно проверяя внутренним зрением состояние ее организма, и отчетливо осознала, что она устала ничуть не меньше меня. Значит, тоже все это время кого-то лечила, и безнадежных действительно больше не осталось. Можно отдохнуть и съесть тарелку жареной картошки с малосольными огурчиками и селедочкой в масле, которые чудились мне последние полчаса, не менее.