Ого, решили все вместе накинуться? Наношу прямой правой в чью-то челюсть, затем хук слева удальцу с перебитым носом. Теперь из-за опасного сближения с противником в ход пошли локти. Периодически и мне что-то прилетает, но либо вскользь, либо я в приливе адреналиновой горячки просто не чувствую ударов. Зря они цепи достали, как я и думал, в такой толчее ими не размахнуться, туго, видно, до ребят доходит. Как там у Лермонтова: «Звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть устала…» У меня пока не устала, но вскоре такое вполне может случиться, и вот тогда придётся доставать ствол, раз уж Толсон отчего-то медлит. Оп-паньки! А моего консультанта, похоже, собираются посадить на перо! Причём сам он не замечает, как к нему подбирается тот самый красавчик, которому я сломал левую ключицу, поигрывая стальным жалом в здоровой, правой руке. Гляди-ка, неугомонный какой, чертяка. Все эти мысли промелькнули в моей голове в доли секунды. Я резко отталкиваю Толсона в сторону, и лезвие, направленное вспороть ему бок, летит в меня. Только и успеваю в последнее мгновение выставить вперёд левую ладонь, которую нож пробивает насквозь. Вижу в глазах подонка лёгкое замешательство, после чего, не давая ему опомниться, бью лбом в лицо. Характерный хруст подсказывает, что ещё одним сломанным носом стало больше. Ублюдок, по-бабьи вереща, складывается пополам, а удар носком ботинка в подбородок довершает дело. А вот и долгожданный выстрел. – Никому не двигаться, это ФБР! Только после этого до собравшихся доходит, с кем они связались. Несмотря на предупреждение Толсона, способные самостоятельно передвигаться ломанулись к выходу. Естественно, Клайд не стал стрелять им в спину. И только сейчас меня отпустило. Сразу начало жечь огнём левую ладонь, из которой я, не мудрствуя лукаво, выдернул лезвие ножа. – Дай бутылку самого крепкого пойла, – обращаюсь к бармену. Тот, бледный от ужаса, протягивает мне ром Bacardi 151 крепостью 75,5 процента, испуганно добавляя: – Бутылка стоит полторы сотни… – Рассчитаемся, – цежу я сквозь зубы, свинчиваю пробку и щедро лью на рану. Уф-ф, больно-то как! Терпи, казак, атаманом будешь. Полбутылки как не бывало. – Держи, – припечатываю к стойке две купюры с портретом Франклина, и оставшуюся жидкость вливаю в себя. На мгновение в глазах меркнет, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Понемногу отпускает, вытираю рукавом пиджака выступившие слёзы. Вижу, как бармен с выражением бесконечного ужаса глядит на меня. – Эй, как тебя, – обращается к нему Толсон, – хватит изображать жену Лота, вызывай полисменов и пожарных. Зачем нужны пожарные, я уже догадался. Они со своими носилками использовались в качестве транспорта при доставке больного в госпиталь. Этим же занимались и похоронные команды, которых тоже частенько вызывали на место происшествия. Забавно, конечно, приехать в больницу на катафалке. Однако поскольку скорой помощи в США не существует, то и выбора нет. Только после войны начали появляться отряды добровольцев, впрочем, в большинстве своём не имевшие даже навыков оказания первой помощи. Полиция и три пожарные команды прибыли практически одновременно. А с ними и местные репортёры, безуспешно пытавшиеся прорваться внутрь. Не иначе, у них в департаменте свой человек. – Капитан Макферсон, – представился мордатый коп, окидывая хмурым взглядом поле боя. – Что здесь произошло?! – По-моему, и так всё ясно, – ответил Толсон, предъявляя капитану своё удостоверение, после чего у того брови поползли вверх. – Мы с приятелем решили пропустить по стаканчику виски, а этим парням захотелось поразвлечься. – Так это… Мистер Толсон, вы что же, вдвоём с ними справились? – недоверчиво поинтересовался капитан. – Моя роль в этой победе невелика, все лавры принадлежат мистеру Бёрду. Для копа это очередное потрясение, он никак не ожидал встретить в баре ещё и знаменитого медиамагната. Видно, я сейчас не очень похож на себя, раз не признали сразу. Правда, я никогда не стремился к широкой известности, но фигура такого ранга по-любому где-то будет засвечена. – Кстати, ему нужна помощь. Ценой увечья он, возможно, сохранил мне жизнь. А нож оприходуйте как улику. Владелец ножа – вон тот негодяй в луже крови. Ходячих тем временем грузили в автозак, а остальных – на пожарные машины, чтобы в сопровождении нескольких копов отправить в ближайший госпиталь. Я же ехать отказался. К счастью, у пожарных была с собой аптечка, и один из них довольно умело забинтовал мне руку. Думал, после полбутылки крепчайшего Bacardi меня развезёт, ан нет, лишь слегка в голове шумит, а ноги держат крепко. Может, палёный ром? Хм, не похоже, когда пил, долбануло знатно. Больше тревожит другое: не задето ли какое-нибудь сухожилие? Пальцами вроде шевелю, но кто его знает… Вероятно, стоит показаться хирургу, но я с детства стараюсь общаться с врачами как можно реже. Посмотрим, как будет заживать. В отеле, во всяком случае, есть медсестра, которая, надеюсь, сможет сделать перевязку. А зашивать там нечего, края раны не расползлись, как-нибудь затянется. На выходе нас встретили газетчики, осветившие площадку перед баром вспышками фотокамер. Блин… Я попытался закрыть своё малость помятое лицо рукой, но наверняка кому-то удалось зацепить мою физиономию. Да и имена пострадавших (хотя это как ещё посмотреть, кто больше пострадал) вряд ли представляют большой секрет. О, похоже, ещё и съёмочная группа с моего телеканала тут же. Вообще здорово. Теперь Варя точно узнает, что со мной стряслось. Дать им, что ли, команду не пускать сюжет в эфир?… Хозяин я или нет?! А с другой стороны, все проверещат, а мои СМИ – как в рот воды наберут? Это уже удар по реноме. Я подошёл к кинокамере, подозвал журналиста с микрофоном, шнур от которого тянется к переносному магнитофону с эмблемой нашего телеканала, и начал говорить. Сюжет не должен быть большим, это закон жанра, поэтому я стараюсь быть краток. Рассказываю, как мы с мистером Толсоном зашли в бар расслабиться, как на нас напали мексиканцы и как замдиректора ФБР героически разбрасывал негодяев в стороны. Клайду ничего другого не остаётся, как тоже взять слово и уже в свою очередь выставить героем меня. Газетчики судорожно записывают наши слова в блокнот, представители же радио вооружены портативными магнитофонами. Им проще, не нужно потом сводить звук и картинку, как моим ребятам с телевидения. На следующее утро из зеркала на меня смотрела украшенная парой кровоподтёков физиономия, однако Толсон, когда я его встретил в холле отеля, выглядел на порядок хуже. Ему бы отлежаться денёк, однако нам пришлось тащиться в Западное бюро департамента полиции Лос-Ан дже ле са (LAPD) – давать показания для официального протокола. Там с нами общался сам начальник бюро Дон Донован. Забавно звучит, вот только Дон Донован оказался весьма хмурым типом, к тому же, судя по всему, не очень-то симпатизирующим ФБР. И даже звание сидящего напротив Толсона его не смутило. – Любопытно узнать, что заместитель директора ФБР и такой богатый человек, как вы, мистер Бёрд, делали в баре, где собирается мексиканское отребье? – с ходу начал, не обращаясь ни к кому из нас конкретно. Инициативу взял в свои руки Толсон, подробно разъяснивший ситуацию, после чего Донован предложил мне и Клайду изложить всё в письменном виде. Просидели мы в кабинете почти полтора часа, в течение которых я успел раз десять проклясть этого грёбаного Донована и всю лос-анджелесскую полицию. Однако на этом наши мучения не закончились. Нас повели на опознание, где мы с Толсоном признали всех, включая зачинщика, который пытался зарезать моего партнёра, а в итоге покалечил мою руку. Мы и так вчера на него указали, но в суматохе его определили вместе со всеми, теперь же сопровождавший нас лейтенант сделал соответствующую пометку в своём блокноте. В общем, полдня угрохали на эту хрень, прежде чем вернулись в отель. Прощаясь до завтра, Толсон снова поблагодарил меня за самоотверженность, достойную образцового гражданина Соединённых Штатов. Поднявшись в номер, я позвонил в Вегас. Трубку после пятого гудка подняла Варюха, которой я первым делом признался, что ужасно скучаю по ним с Софьей, затем поведал о съёмках и только после этого как бы между прочим упомянул о драке в баре. Судя по реакции супруги, сюжет либо ещё не показали, либо она не смотрела телевизор. Я заверил её, что отделался лёгким порезом и таким же лёгким испугом, на прощание пообещав вскоре на пару дней нагрянуть в Лас-Вегас – утрясти кое-какие дела и побыть с родными. А дела эти, кстати, касались строительства Славянского университета и прилегающих кампусов, где смогут жить студенты. Да-да, именно Славянского, где смогут учиться дети и внуки выходцев из России и других славянских стран. Вообще я сначала подумывал создать в пригороде Лас-Вегаса своего рода рус-таун, по типу китайских чайна-таунов. А то лишь в Нью-Йорке наша община более-менее кучкуется, остальные сотни тысяч выходцев из России попросту растворились среди местного населения. Многие уже и родной язык практически забыли, и культуру, а это не есть хорошо. Потом подумал, что Лас-Вегас всё ещё остаётся оазисом в пустыне, и чем там будут заниматься жители русского поселения, не совсем понятно. Уж не сельхозпроизводством точно. Трудоустроить же всех на своих предприятиях – нереально, не выгонять же квалифицированных работников, чтобы освободить места для русских. А ничего особо грандиозного я запускать не собираюсь, по крайней мере в ближайшие годы. Посему я пришёл к выводу, что если уж создавать анклав, то в Калифорнии. Можно попытаться скупить земли в Форт-Россе. Когда-то это было самое южное русское поселение, которое в 1841 году за 42 857 рублей серебром купил некий Джон Саттер. И вроде большую часть денег так и не выплатил, хотя на этот счёт я слышал разные мнения. Форт-Россом я планировал заняться после того, как закончу с университетом. Благо киностудия и фильмы не заставили меня лезть в кредитную яму, а средства из других источников я получал регулярно, так что мог позволить себе приступить к реализации замысла. Правда, ради этого пришлось отодвинуть на второй план строительство второго отеля-казино, но два-три года отсрочки дела не решат. Тем более Варя меня полностью поддержала в этом начинании. А когда я осторожно намекнул, что она с её задатками комсомольского вожака могла бы возглавить совет попечителей, жена тут же загорелась подобной идеей. Для меня это была гора с плеч, теперь я знал, на кого можно взвалить заботы, касающиеся университета. На первом этапе я, само собой, приму самое действенное участие, а когда процесс пойдёт, за дело возьмётся моя благоверная. Кстати, благодарность от Гувера не заставила себя ждать. Он позвонил буквально на следующий день, его соединили с моим номером, и директор ФБР с ходу заявил: – Клайд мне рассказал, как вы спасли ему жизнь, мистер Бёрд! Примите мою искреннюю благодарность, было бы жаль потерять такого ценного сотрудника и столь хорошего человека. – Не стоит, мистер Гувер! Толсон мой гость, и я несу ответственность за его здоровье. – Он говорил, что вы получили серьёзное ранение? – Да как сказать… Ладонь продырявили ножом, надеюсь, через месяц от раны останется только шрам. – С фильмом у вас, как я понимаю, проблем нет? – О да, в свою очередь благодарю вас за мистера Толсона. Блестящий специалист, без его помощи, боюсь, у нас получилась бы полная ерунда. – Что ж, не забудьте пригласить нас на премьеру. – Кстати, я тут проговорился Толсону, что хотел бы пригласить на стажировку студентов-кинематографистов из СССР, а он предложил посоветоваться с вами. Мне кажется, в этом ведь нет особого криминала? – Хорошо, что напомнили, потому что Клайд об этом вашем желании тоже упоминал. Зачем вам это надо, Фил? – Я же говорил, что в душе продолжаю оставаться русским, то есть патриотом своей страны, хотя в ней и руководят коммунисты. Однако между СССР и США сейчас более-менее нормальные отношения, почему бы немного не помочь советскому кинематографу? За счёт этого мы могли бы навести ещё один культурный мост между странами и получить весьма крупный рынок сбыта нашей кинопродукции. Выгода очевидна, не так ли, Джон? По имени я его ещё, кажется, не называл, но раз уж он меня Филом кличет, почему я не могу ответить тем же? Помнится, как в далёком таком уже будущем я смотрел прямую трансляцию встречи президента с представителями СМИ, и Владимир Владимирович панибратски так сказал немолодой журналистке: «Садитесь, Маша». На что она ответила: «Спасибо, Вова». Так что прецеденты, хоть и из будущего, имеются. Гувер сказал, что в принципе в моих словах есть здравое зерно и он над моим предложением подумает. В общем, полюбезничали и положили трубки, довольные друг другом. Дружить – если это слово здесь уместно – с ФБР полезно, с каждым годом организация становится всё более влиятельным игроком на внутренней арене. Это тот самый хвост, который виляет, ну или одна из приводящих мышц этого рудимента, если в качестве собаки мы подразумеваем первое лицо государства. Уже сейчас, я более чем уверен, Гувер вхож к президенту, хотя Уоллес, насколько я знал, не слишком жаловал главу Бюро, постаравшись создать вокруг себя своеобразный щит из доверенных людей. А мне хотелось и для Уоллеса когда-нибудь что-то хорошее сделать, чтобы он и его окружение относились ко мне благосклонно, и с Гувером по-прежнему поддерживать нормальные отношения. В общем, как в поговорке, которую впоследствии переделали на пошлый лад: «И рыбку съесть, и косточкой не подавиться». Глава 3 Это воскресное утро 17 апреля я коротал в рабочем кабинете своего особняка в Лас-Вегасе. Уютная, обставленная книжными полками комнатушка на втором этаже мне нравилась, однако здесь я был всё же редким гостем, предпочитая большую часть времени проводить со своими близкими. Но когда я занимался делами какой-то из своих компаний или писал сценарии, то мог сидеть в обтянутом прекрасно выделанной кожей кресле часами, читая и подписывая документы, либо уже довольно уверенно стуча по клавишам «ундервуда». На чтение книг времени я себе практически не оставлял, и пылью они не покрывались лишь благодаря еженедельным уборкам здесь моей Вареньки. Только её я мог сюда впустить, зато на приходящую домработницу-негритянку ложилась обязанность держать в чистоте все остальные помещения дома. Варька моя поначалу чуть было не встала в позу, мол, мало того что в Штатах на негров всё ещё смотрят как на людей второго сорта, так и ты туда же, пользуешься дешёвой рабочей силой. На эскападу жены я ответил, что эта самая рабочая сила обходится мне не так уж и дёшево, на такую зарплату миссис Джонсон, оставшаяся после смерти мужа матерью-одиночкой, может вполне нормально содержать своих троих детей. И вообще, если в СССР все профессии почётны, почему бы в США должно быть иначе? Варе не оставалось ничего другого, как признать мою правоту. Закончив изучать содержимое папки, подсунутой мне накануне Стетсоном, я внёс на поля кое-какие пометки, откинулся в кресле и по заимствованной у янки привычке закинул ноги на стол. Ну а что, хорошо расслабляет мышцы, особенно после хорошей, совершённой пару часов назад утренней пробежки. Взгляд скользнул по книжным полкам и задержался на корешке набоковской «Лолиты». Издание на английском языке с автографом Владимира Владимировича я получил по почте четыре года назад, сразу после выхода романа в свет. Варя, прочитав книгу, пожала плечами: – Фима, я чувствую себя так, словно меня ткнули в грязь лицом. А почему этот Набоков выражает тебе благодарность как соавтору? Вы что, вместе писали? Пришлось рассказать, как произошла наша встреча с писателем, которому я поведал услышанный якобы от одного знакомого похожий сюжет. А Набоков, понимаешь, вцепился в эту историю, и вот, гляди-ка, даже книгу написал. Лёгкий халат добавлял домашнего уюта, как и чашечка кофе, впрочем давно уже опустошённая. Разве что курительной трубки не хватало, но я по-прежнему сторонился вредных привычек, лишь иногда позволяя себе несколько капель спиртного, как в случае с той попойкой в компании Толсона, завершившейся – не знаю уж, к сожалению или к счастью, – серьёзной дракой. Эта потасовка и последующее интервью, растиражированное на всю страну в газетах, по радио и ТВ, сделали нас с Толсоном в глазах рядовых американцев чуть ли не национальными героями. Престиж ФБР, как я догадывался, прибавил несколько пунктов. Как же, сам заместитель директора Бюро дрался как лев, там же в ФБР все молодцы как на подбор. М-да, наши с Клайдом физиономии несколько дней не сходили с газетных страниц. И хотя я не любитель дешёвых понтов, но внутри меня периодически (особенно во время прочтения очередного панегирика) поднималось, как говорил ЛИБ, чувство глубокого удовлетворения. Что же касается последствий, то лос-анджелесская полиция устроила на латинос настоящую облаву. Полицейские участки были наводнены арестованными людьми, у которых либо были обнаружены при обыске незаконные предметы типа оружия или наркоты, либо попросту не оказалось с собой документов. Таких задерживали до выяснения личности, после чего обычно отпускали. Впрочем, попадалась и рыбка покрупнее. В частности, были арестованы участники банды «чикано», на счету которой числились грабежи и убийства. Задержание сопровождалось перестрелкой, в результате двое полицейских были ранены, один погиб, у бандитов же пятеро раненых и двое погибших. И кстати, послезавтра в Лос-Анджелесе состоится суд над участниками драки в баре «Пьяная лошадь». Вот только Толсон не сможет прилететь по причине занятости в Вашингтоне. Свою работу в Голливуде он сделал, фильм находился на стадии монтажа, и мотаться в город ангелов каждый раз ему было не с руки. Замдиректора ФБР – большая шишка… В общем, мне как пострадавшему придётся отдуваться одному. Честно говоря, и у меня не было особого желания тащиться в суд, однако я должен исполнить свой гражданский долг. Не стоит ронять своё реноме в глазах общественности, да и неявка по повестке без уважительной причины может плохо закончиться в правовом аспекте. И, наконец, должен же кто-то свидетельствовать, чтобы этих молодых наглецов отправили за решётку! В дверь, отрывая меня от раздумий, деликатно постучали. Я быстро убрал ноги со стола и громко сказал: – Да, солнышко! Обращение универсальное, подходило как Софье, так и супруге, хотя по деликатности стука я уже понял, что это Варя. Открыв дверь, она поинтересовалась: – Не помешала? – Ты? Да никогда в жизни! Тем более я как раз закончил и собирался спускаться. Слушай, как же обалденно пахнет мой любимый борщ со свиными хрящиками!