С самого начала своей карьеры мисс Катто установила для себя строгие правила: беспристрастное отношение ко всем ученицам и никаких любимчиков. Однако Джудит, сама того не сознавая, смогла каким-то образом пробить брешь в этой системе, и мисс Катто, при всей ее суровой, деловой непредвзятости, никак не удавалось остаться равнодушной к обаянию этой девочки. Джудит хорошо прижилась в «Святой Урсуле» и пользовалась популярностью среди соучениц. Она ровно успевала по всем предметам и добивалась похвальных результатов в занятиях спортом. Связь с Кэри-Льюисами была дополнительным плюсом, и даже экономка не находила повода жаловаться на поведение Джудит. И теперь вот такое. Удар, который мог нарушить душевное равновесие девочки и свести на нет все достигнутое. Сидя у себя за столом в ожидании прихода Джудит и сохраняя внешнюю невозмутимость, но с тревогой на душе, мисс Катто с ужасом поймала себя на мысли: лучше бы эта трагедия произошла с любой другой девочкой из ее школы, только не с Джудит. Конечно, Джудит находилась в особых обстоятельствах – она была одинока, оторвана от своей семьи, у нее не оставалось никого, кто мог бы поддержать ее в горе. Но не в этом коренился повод для симпатии – дело было в самой девочке. В ее стоическом смирении перед долгой разлукой с родителями (никогда не позволяла она себе слез или приступов раздражения), в обезоруживающей прямоте, в очаровательной мягкости характера; все это было заложено в ней от природы, ибо мисс Катто знала, что такие качества невозможно привить. К тому же она находила Джудит очень привлекательной внешне. Все обыкновенные изъяны подросткового возраста были налицо: непропорционально длинные ноги, худые плечи, веснушки, торчащие уши; однако они не портили внешности Джудит, наоборот, придавали ей изюминку какой-то очаровательной нескладности. И еще у этой девочки были поистине прекрасные глаза. Серо-голубые, очень большие, с кристально чистыми зрачками, обрамленные темными длинными ресницами, и, как бывает у маленьких детей, каждая мысль и каждое чувство отражались, точно в зеркале, на ее живом, выразительном лице, словно Джудит так и не научилась лукавить и изворачиваться. И мисс Катто молила Небо, чтобы она никогда не постигла этой науки. Они прихлебывали горячий, бодрящий чай и разговаривали – теперь уже не о тете Луизе, а об Оксфорде, где выросла мисс Катто. – …Счастлив тот, чье детство прошло в этом месте. Город дремлющих шпилей, город колоколов, велосипедов, молодежи и безграничных знаний. У нас был старый дом на Банбери-роуд, большой, расползшийся вширь, с обнесенным стеной садом, в котором росло тутовое дерево. Отец мой был профессором философии, мама тоже работала в университете, постоянно писала, преподавала, занималась научными исследованиями. Если не считать времени каникул, дом постоянно наводняли студенты, приходившие на консультации, и парадная дверь никогда не закрывалась, никто и в звонок не звонил, так что нигде не было спасения от сквозняков. – Она улыбнулась. – Не правда ли, у человека в памяти всегда остаются запахи. Из них складывается атмосфера дома, в котором ты жил ребенком: старые книги, лак, старинная мебель и сырой, кисловатый древний камень. Бывает, эти запахи снова застают тебя врасплох, и ты неожиданно переносишься в прошлое, становишься восьмилетней девочкой… Джудит попыталась представить мисс Катто восьмилетней девочкой, но не смогла. – Я понимаю, что вы имеете в виду. В нашем доме в Коломбо пахло океаном, потому что мы жили прямо на берегу, а в саду росло цветущее экзотическое дерево, по ночам оно сильно и сладко благоухало. Были и другие запахи – неприятные. Дезинфицирующий состав, и канализация, и средство против насекомых, которое везде распрыскивала служанка. – Насекомых?! Какой ужас! Терпеть не могу ползучих тварей. И много было насекомых? – Да. Москиты, пауки, рыжие муравьи. А иногда и змеи. Один раз к нам в сад залезла кобра, и папа пристрелил ее из ружья. А в ванную иногда забирались змеи поменьше. Они заползали по канализационным трубам. Нас приучали быть очень осторожными, ведь их укусы смертельно ядовиты. – Какая жуть! Я боюсь змей. – В Коломбо было немало заклинателей змей. Мы часто их видели, когда ездили за покупками в старую часть города. Они сидели на траве со скрещенными ногами и играли на своих дудочках, а змеи, извиваясь, поднимались из корзин. Мама не выносила их, а мне нравилось смотреть. – Джудит взяла еще одно печенье и стала задумчиво жевать. – А я никогда не бывала в Оксфорде, – прибавила она. – Еще не поздно. Я думаю, ты должна учиться в университете. В этом случае тебе надо будет окончить нашу школу и потом сдавать вступительные экзамены. Но, зная твои способности, я не сомневаюсь, что ты без труда сдашь экзамены и поступишь в Оксфорд. – Как долго мне придется там учиться? – Три года. Но подумай, какая это замечательная возможность! На целых три года ты сможешь забыть обо всем и окунуться в мир знаний – разве можно представить себе человека счастливее? И это будет не алгебра или зоология, которые вряд ли тебе интересны, а, скажем, английская литература и философия… – Обучение в Оксфорде, наверно, очень дорого стоит… – Недешево. Но ведь все лучшее, что есть в жизни, не достается даром. – Мне не хотелось бы просить у родителей того, что нам, может быть, не по карману… Мисс Катто улыбнулась. – Это просто одна из возможностей, – сказала она, – идея, которая внезапно пришла мне в голову. У нас будет предостаточно времени, чтобы все хорошенько взвесить и обдумать. Хочешь еще чаю? – Нет, спасибо. Все было очень вкусно. Они умолкли. Но это не было напряженное молчание. Обе они расслабились, почувствовали себя раскованно. Чаепитие оказалось хорошей идеей. На лицо Джудит вернулся естественный румянец, пик потрясения остался позади. Теперь настало время говорить, постепенно вывести беседу к тому вопросу, который мисс Катто должна была задать. – Знаешь, если нужно, ты всегда можешь воспользоваться моим телефоном и позвонить кому угодно из своих друзей. Я сама в ближайшее время свяжусь с миссис Сомервиль и сообщу ей обо всем, а ты пока могла бы поговорить с Эдной и Хильдой или с друзьями в Пенмарроне. Джудит, повернувшись к пламени очага, помедлила несколько мгновений, потом покачала головой: – Нет. Наверно, не стоит. Во всяком случае, не сейчас. Но все равно спасибо, вы так добры. – Вероятно, мистер Бейнс захочет встретиться и поговорить с тобой. Но не раньше чем через пару дней. А к тому времени нам уже станет известно, когда будут похороны. Джудит сделала глубокий вдох, потом выдохнула и промолвила неуверенно: «Да…» Мисс Катто откинулась на спинку кресла и проговорила: – Я хочу еще кое-что спросить у тебя. Мне бы не хотелось, чтобы ты подумала, будто я бесцеремонно лезу не в свое дело, поэтому, если не хочешь, можешь не отвечать. Но когда я стала рассказывать о случившемся, у меня возникло ощущение, что ты подумала совсем о другом… Возможно, мне это просто показалось. Наступила длительная пауза. Джудит по-прежнему не отрывала глаз от огня. Потом она подняла руку и стала теребить выбившийся из-под ленточки локон. – Что-то тебя встревожило? Почему ты вдруг так испугалась? Джудит прикусила губу и неразборчиво что-то пробормотала. – Прошу прощения, – отозвалась мисс Катто, – я не поняла. – Я подумала, что тетя Луиза выходит замуж. Опешившая мисс Катто не могла поверить своим ушам. – Замуж?! Ты думала, миссис Форрестер собирается выйти замуж? И за кого же? – За полковника Фосетта. – Кто это такой? – Это ее сосед. Был ее соседом. Старый друг со времен Индии. – И ты, надо полагать, не хотела, чтобы он женился на ней? – Нет. – Он тебе не нравился? – Я ненавидела его. – Она оторвала взгляд от камина и посмотрела прямо в глаза директрисе. – Он настоящее чудовище. Если бы он женился на тете Луизе, то он стал бы жить у нее в доме. Это было бы ужасно. Мисс Катто мигом все поняла, но сохраняла невозмутимый вид. – Он приставал к тебе? – Да. – Как это было? – Он пригласил нас в кино и там стал трогать мое колено. – А… Понятно. – Два раза. И ощупывал мне бедро. – Ты рассказала миссис Форрестер? – Нет, – покачала головой Джудит, – я не смогла. – Я тоже вряд ли смогла бы, будь я на твоем месте. Очень трудная ситуация. – Директриса улыбнулась, пряча за улыбкой гнев, закипевший при мысли обо всех этих грязных, похотливых старикашках. – В Кембридже, – сказала она, – немало было таких старых козлов, что любят распускать руки. Глаза Джудит округлились. – Значит… вы хотите сказать, такое случалось и с вами? – Любая молоденькая студентка считалась легкой добычей. Мы быстро усвоили тактику поведения и научились защищаться от подобных типов. Конечно, нас, девушек, было много, у себя в квартирах нам не грозила никакая опасность, и всегда можно было поделиться с подругой. Тебе, наверно, пришлось гораздо труднее. – Я не знала, что мне делать… – Это естественно. – На самом-то деле я не верила, что она выйдет за него, но эта кошмарная мысль засела у меня в голове, и я ничего не могла с собой поделать. Это преследовало меня без конца. Я не знала, что предпринять. – Ну, теперь-то ты можешь больше не волноваться. Эта проблема разрешилась, хоть и очень печально. Как говорят, не бывает худа без добра, в самом трагическом событии всегда найдется своя хорошая сторона. Ты умница, что все мне рассказала! – Он ведь, наверно, тоже будет на похоронах… – Не сомневаюсь. И ты покажешь мне его. Просто скажешь: «Вон полковник Фосетт», и я не откажу себе в удовольствии как следует треснуть его зонтиком по голове. – Правда? Вы сделаете это?! – Если честно, то вряд ли. Вообрази себе заголовки в «Вестерн морнинг ньюс»: «Нападение директрисы „Святой Урсулы“ на отставного полковника». Школе это не сослужит хорошей службы. Хотя это была не самая удачная шутка, мисс Катто впервые за этот день увидела на лице Джудит улыбку, и девочка даже рассмеялась. – Так-то лучше… Что же, – директриса взглянула на часы, – тебе пора идти, а мне – продолжать заниматься своими делами. Сейчас у вас начнутся игры, но я полагаю, тебе хотелось бы немного поболтать с Лавди. Я пошлю Диэдри к мисс Фэншоу, чтобы вас обеих освободили от хоккея, и вы сможете побыть немного вдвоем. Прогуляйтесь по территории, полазайте по деревьям или посидите в каком-нибудь укромном уголке. Тебе полегчает, когда ты поделишься всем с подружкой. – О полковнике Фосетте я ей не скажу. – И не надо. Пусть это останется между нами. – Мисс Катто встала со своего кресла, и Джудит тоже поднялась. – Итак, с этим все. Мне очень жаль, что такое случилось с твоей тетей, но ты мужественно перенесла удар. И не волнуйся о своем будущем – это моя забота. Знай, ты в надежных руках. – Да, мисс Катто. Спасибо вам. И за чай спасибо. – Ну иди… – И когда Джудит переступала порог кабинета, мисс Катто уже снова превратилась в строгую директрису и послала ей вдогонку: – И не забывай: никакой беготни по коридору!