Войско рохирримов двинулось за ним. Больше не было песен. Крики воинов слились в один громовой клич: «Смерти!!», который раскатился по полю, перекрывая топот копыт. Волна всадников пронеслась мимо павшего Короля и захлестнула южный край поля. А хоббит Мерриадок так и остался стоять, ослепнув от слез, на том же месте. Никто его не позвал, никто его даже не заметил. Потом он вытер глаза, нагнулся над зеленым щитом — даром Эовины — и закинул его себе на плечо. Стал искать меч, который потерял, когда ударил Черного Короля, — тогда у него вдруг онемела рука, и он теперь мог шевелить только левой. Свое оружие он нашел, но с удивлением увидел, что лезвие меча дымится, как сухая ветка, вынутая из огня, потом оно стало гнуться и коробиться, пока не рассыпалось в пепел. Так перестал существовать клинок из Могильников, выкованный некогда людьми с Заокраинного Запада. Но древний оружейник мог бы гордиться своей работой, когда ковал его в Северном Королевстве, когда дунаданы были молодым и сильным племенем, а их главным врагом было страшное королевство Ангмар и Чернокнижник, его Король. Никакое другое оружие, даже в более сильных руках, не нанесло бы врагу раны, рассекшей призрачное тело, разорвавшей колдовские чары, которые связывали невидимые мышцы с источником злой воли. Из копий, накрытых плащами, воины сделали носилки и понесли Короля в сторону Города, а за ним на таких же носилках осторожно несли Эовину. Остальных павших воинов, среди которых был Деорвин, начальник гвардии, рохирримы сложили подальше от вражеских трупов и от тела убитого чудовища и воткнули вокруг копья. Потом вернулись и сожгли труп летающей гадины, а для Снежногривого вырыли могилу и отметили ее камнем, на котором впоследствии по-рохански и по-гондорски была высечена надпись: «Конь легконогий преданным был слугой — Стал Снежногривый хозяину злой судьбой». Буйная зеленая трава выросла потом на могиле Снежногривого, но навсегда черной и бесплодной осталась земля в месте, где сожгли крылатое чудище. Медленно тащился Мерри вслед за скорбной процессией, не замечая, что вокруг продолжается сражение. Он чувствовал себя разбитым, усталым, его мучила боль и била дрожь, как в лихорадке. Ветер с Моря принес сильный дождь, словно весь мир оплакивал Феодена и Эовину потоками серых слез. Дождь гасил пожары в городе. Сквозь слезы и завесу дождя хоббит увидел, словно в тумане, первые ряды защитников Минас Тирита. При виде печального шествия князь Имрахил придержал коня и приподнялся в стременах. — Кого несете, друзья рохирримы? — спросил он. — Короля Феодена, — ответили ему. — Он погиб. Войско ведет Король Эомер, ты узнаешь его по белому султану на шлеме. Князь сошел с коня, опустился на колени перед носилками, отдавая честь павшему Королю, и не сдержал слез. Потом встал и, увидев на вторых носилках Эовину, безмерно удивился. — Но ведь это женщина, — сказал он. — Неужели даже жены Рохана пришли с оружием к нам на помощь? — Нет, только она одна, — ответили рохирримы. — Это королевна Эовина, сестра Эомера. Мы не знали, что она среди нас, пока не нашли ее на поле битвы, и горько ее оплакиваем. Красота девушки, хотя она была очень бледна, тронула князя, он нагнулся и взял ее руку в свою. — Друзья! — закричал он вдруг. — Среди вас нет лекаря? Она ранена, может быть, смертельно, но еще жива! Он снял с руки полированный браслет и приложил к губам Эовины. Блестящая поверхность металла легко, почти незаметно затуманилась. — Времени терять нельзя, — сказал князь, отправляя конного гонца в город с распоряжением оказать раненой немедленную помощь, а сам, низко поклонившись еще раз павшему Королю, вскочил в седло и помчался на битву, ведя за собой войско. Теперь на всем поле Пеленнора снова гремела жестокая битва, звон оружия разносился под небом вместе с криками людей и ржанием коней. Играли рога и горны, громко трубили мамуны, понукаемые к бою. Под южной стеной гондорская пехота обнаружила новое скопление больших сил, пришедших из Моргула. Но всадники помчались на восточный край поля, на помощь Эомеру: Хьюрин Стройный, Хранитель Ключей и Правитель Лосарнака, Хирлан с Зеленого Нагорья и красавец Имрахил в окружении своих солдат. Вовремя подошла эта помощь к рохирримам. Враги обезумели, а воинственность Эомера обернулась сейчас против него. Ярость первого натиска разбила ряды врагов, рохирримы широкими клиньями врезались в толпу южан, сбивая с седел конных, давя копытами пеших. Но туда, где были мамуны, кони идти не хотели, храпя, поднимались на дыбы и бросались в стороны. Огромные звери царили над полем битвы, как крепости, на которые никто не осмеливался напасть, а харатцы теперь сгрудились вокруг них. Еще в самом начале битвы харатцев было втрое больше, чем рохирримов, и все новые отряды Врага подходили со стороны Осгилиата. До сих пор они оставались в тылу, чтобы в самом конце битвы броситься на взятый город, разрушить его, разграбить и окончательно уничтожить; ждали только приказа своего вождя. Черный Король погиб, но их повел в бой Готмог, предводитель орков Моргула. За орками шли восточные племена, вооруженные топорами; варакхи из Кханда; южане в красных одеждах и гигантские воины из Харата Дальнего, похожие на троллей, с яркими белками глаз и алыми губами на черных лицах. Часть этой армии наступала на рохирримов с тыла, часть заходила с востока, чтобы придержать гондорские отряды и не допустить их соединения с роханскими всадниками. Счастье изменило гондорцам. В их сердца снова закралось сомнение в успехе, и тут со стен города взвился отчаянный крик. Как раз сейчас, почти в полдень, ветер дунул сильнее, унес дождь к северу, разорвал тучи, освободил солнце, и в его лучах часовые на башнях увидели вдали новую опасность, убивающую последние надежды. Петля Великого Андуина была видна из города на значительном протяжении, и зоркие глаза часовых увидели плывущие по реке суда. Напрягая зрение, стражи Башни закричали в ужасе, потому что по блестящей водной глади ветер гнал к Арлонду грозный флот: многовесельные военные галеры и корабли с черными парусами на высоких мачтах. — Пираты из Умбара! Пираты! — кричали люди. — Смотрите, плывут пираты! Значит, Белфалас пал, Этир и Лебенин в руках Врага. Пираты плывут сюда, это последний удар, мы погибли! Люди кинулись звонить в колокола — без приказа, ибо в городе приказывать было уже некому, — другие хватали трубы и трубили отбой. — На стены! — кричали люди. — Возвращайтесь! Назад на стены, пока вас не разбили окончательно! Этих криков на поле не слышали, ибо ветер, который подгонял корабли, подхватывал крики и уносил за облака. Но рохирримы не нуждались в предостережении. Они сами отлично видели черные паруса. Эомер в пылу боя разогнался так, что его от Арлонда отделяла неполная миля, на которой собралось несколько неприятельских отрядов. Другие отряды отрезали его сзади от войска князя Имрахила. Эомер посмотрел на Реку и почувствовал, как умирает последняя надежда. Он проклял ветер, который только что благословлял. Солдаты Мордора, наоборот, оживились и с торжествующим воем бросились в атаку. Однако Эомер не поддался первому ошеломлению. Он мыслил трезво и ясно. Приказал трубить в рога, созвать всех, кто мог держать оружие, под королевское знамя. Он решил хотя бы здесь создать последнюю оборонную линию, стену из щитов, и, пока дышит, дать врагу бой, достойный легенд и песен, даже если никого не останется в живых, чтобы сохранить память о последнем Короле Рубежного Края. Эомер въехал на зеленый холм, воткнул в землю трепещущий на ветру флаг с изображением Белого Коня. Отбросив сомненья, встречаю день из мрака! Скачу навстречу солнцу и пою, меч подымая! Пусть нет надежды и сердце рвется — Да будет гнев, погибель врагам, И красный закат! Со смехом возглашал Эомер эти слова из песни. Снова охватил его воинский пыл. Пока его щадили неприятельские мечи и копья. Он был молод, он был Королем и предводителем храброго племени. Смеясь над отчаянием, песней призывая опасность, он поднял меч и посмотрел на черные корабли. И вдруг замер, пораженный, и в его сердце хлынула великая радость. Не прерывая песни, он повернул меч так, что его лезвие засверкало на солнце. Все глаза повернулись туда, куда показал меч вождя, — и все увидели, как на главной мачте первого корабля, подходившего к причалу в Арлонде, ветер развернул большой флаг. На черном фоне флага цвело Белое Древо Гондора; его окружало семь звезд, и над ним сверкала высокая корона — герб Элендила, Королевский герб, который никто не видел с Незапамятных времен! Звезды горели на солнце, ибо дочь Элронда Арвен вышила их драгоценными камнями. Корона из мифрила и золота сияла в блеске утра. Так Арагорн сын Араторна, Элессар, наследник Исилдура прибыл с Тропы Умерших на крыльях морского ветра в королевство Гондор. Радость рохирримов вырвалась криками, смехом, блеском и звоном оружия, а радость горожан взвилась в трелях фанфар и в колокольном звоне. Только солдаты Мордора, вновь объятые черным страхом, не могли понять, каким колдовством на судах их союзников явились их враги, но поняли, что судьба от них отвернулась, и теперь они погибнут. Воины князя Дол Эмроса уже гнали перед собой на восток разбитые отряды троллей, варакхов и горных орков, не выносящих солнечного света. Эомер направил своих всадников на юг, и враги оказались между молотом и наковальней. С кораблей на берег в Арлонде сходило вооруженное войско и, словно буря, сметающая все на пути, мчалось на север. В первых его рядах бежали Леголас с луком и Гимли с топориком в руках, Халбард со знаменем, дунаданы, Северные Стражи, Элладан и Элрохир в шлемах со звездами во лбу, с мечами в сильных руках, храбрецы из Лебенина и Ламедона, из других лесных провинций юга. Вел их Арагорн, высоко воздев Пламя Запада, перекованный огненный Андрил, не менее грозный, чем Нарсил, меч предков. На челе Арагорна сияла Звезда Элендила. Так вышло, что посреди грозной битвы встретились Эомер и Арагорн. Опершись на мечи, радостно смотрели они друг другу в очи. — Вот мы снова вместе, хотя между нами было все Мордорское войско, — сказал Арагорн. — Разве я не обещал тебе эту встречу еще тогда, в Рогатой Башне? — Да! — ответил Эомер. — Но надежда часто обманывает. Я не знал, что ты умеешь предвидеть будущее. Вдвойне благословенна помощь, приходящая нежданно. Никогда еще мы так не радовались встрече! Они сжали друг другу руки. Эомер добавил: — И никогда еще мы не встречались так вовремя! Ты появился в последнюю минуту, друг! Мы уже готовились к гибели. — Значит, мы сначала отомстим за все, а потом поговорим, — сказал Арагорн, и рука об руку, подняв мечи, они бросились в бой. Их ждала долгая и жестокая битва. Южане были храбрыми и сильными воинами, испытанными в боях, яростными в отчаянии, а восточные банды прошли обучение в Мордоре, и никто не собирался сдаваться. Везде: на поле, под горой, за каждым сгоревшим амбаром и у каждого пригорка собирались враги, готовые сражаться до конца, и битва продолжалась до самого вечера. Наконец солнце скрылось за Миндоллуином, оставляя на небе огромное зарево, так что на вершины гор пал кровавый отблеск. Казалось, что Река горит, а трава стала бурой. С заходом солнца кончилась великая битва за Минас Тирит; ни один враг не остался в живых на полях Пеленнора. Здесь остались убитые, а те, кто бежал, почти все погибли от ран или утонули в алой пене вод Великой Реки. В Моргул и в Мордор добрались единицы, а до Харата дошла только легенда о страшной мести и великой мощи оскорбленного Гондора. Арагорн, Эомер и Имрахил вместе возвращались к городским воротам. Они были настолько утомлены, что уже не могли ни радоваться, ни горевать. Все трое вышли из боя без единой царапины, так их сохранило счастье, неуязвимое оружие и крепость рук. Мало кто смел без страха глянуть им в глаза, когда они пылали гневом в разгаре битвы. Но многие воины полегли на поле славы или получили тяжелые раны. Форлонг был зарублен орчьими топорами; Дулин из долины Мортонда и брат его Деруфин были растоптаны насмерть, когда повели своих лучников в ближнюю атаку на мамунов, целясь гигантским зверям в глаза; не вернется в родной Пиннат Гелин Хирлан Красивый; не придет в свой дом Гримбольд. Погиб суровый Следопыт Халбард из далекого северного края. Немало полегло воинов, прославленных и безымянных, военачальников и солдат. Ибо это была великая битва, о которой еще не успели сложить легенду; через много лет барды Рохана так споют о событиях под Мундуром: Услышьте, как пели рога в предгорьях, Как мечи сверкали у каменной стены. На рассвете вихрем примчались кони Туда, где разгоралось зарево войны. Там погиб Феоден, сын Фингла преславный.