Мерри горько плакал у подножия зеленого кургана, а когда песнь смолкла, вскричал: — Прощай, Король Феоден, прощай! Ты был мне отцом, но как недолго! Прощай! Стих плач женщин, закончился погребальный обряд, Феоден остался спать вечным сном под курганом, а народ собрался в Золотом Дворце на большой пир, в котором место печали заняли радость и гордость, ибо Король Феоден прожил свой полный век и погиб во славе, как его самые великие предки. Когда по обычаю рохирримов пришло время почтить память умершего кубком вина, золотовласая королевна Эовина поднесла первый кубок Эомеру. В середину зала выступил бард и летописец Рубежного Края, чтобы назвать в положенном порядке имена всех повелителей страны: Юного Эорла, Брего, построившего Золотой Двор, Альдора, брата несчастного Бальдора, Фрая, Фревина, Голдвина и Деора, Грама и Хельма, нашедшего убежище в Белых Горах, когда враги захватили полстраны. Эти девятеро спали вечным сном под девятью курганами в западном ряду Могильного Поля. На Хельме кончилась старая династия, а новую начал Фреалаф, сын сестры Хельма, покоящегося первым в восточном ряду. Далее шли курганы Леофа, Вальда, Фолька, Фолквина, Фендла, Фингла и последний — Феодена. После того как было произнесено это имя, Эомер осушил кубок. Эовина приказала слугам снова наполнить чаши вином, все встали и, выпив за здоровье нового Короля, крикнули: — Да здравствует Эомер — Король Рубежного Края! И встал Эомер и сказал: — Мы собрались на поминальный пир, чтобы почтить Короля Феодена; наш долг перед ним исполнен. Прежде чем мы разойдемся, я хочу объявить вам радостную новость. Я уверен, что покойный Король не был бы против, любя сестру мою Эовину отцовской любовью. Знайте, благородные гости из многих земель, достойнейшие из всех, кого этот Двор когда-либо принимал, что Фарамир Наместник Гондора и Правитель Итилиэна просил у нас руки Эовины, королевны Рохана. Она согласилась стать его женой. Сейчас в вашем присутствии они обручатся. И Фарамир с Эовиной вышли вперед, подали друг другу руки, и все выпили за их здравие, радуясь. — Это доброе дело, — сказал Эомер, — ибо новые узы закрепят нерасторжимую дружбу Рохана и Гондора. — Щедрый ты друг, Эомер, раз отдаешь Гондору лучшее, что есть в твоем Королевстве! — воскликнул Арагорн. Тогда Эовина подошла к Арагорну, посмотрела ему прямо в глаза и сказала: — Исцелитель и повелитель мой, пожелай мне радости! — Я всегда тебе ее желал, — ответил он, — с той минуты, как тебя увидел. Твое счастье тешит мне сердце. После пира все, кому предстоял дальнейший путь, прощались с Королем Эомером. Собирались в дорогу Арагорн и рыцари Гондора, Лориэнские эльфы и род Элронда из Райвендела, только Фарамир и князь Имрахил оставались пока в Эдорасе. Оставалась и Арвен, Вечерняя Звезда, которой предстояло проститься с отцом и братьями. Никто не видел последнего свидания Арвен с Элрондом. Они вдвоем ушли в горы и провели там много часов. Горьким было их прощание, ибо они расставались до конца мира, чтобы и после него никогда больше не встретиться. Наконец, когда гости отъезжали, Эомер и Эовина подошли к Мерри с такой речью: — Прощай, Мерриадок из Хоббитшира, Главный Виночерпий Рохана! Скачи к своей удаче и поскорей приезжай к нам в гости, здесь тебе всегда будут рады! — За заслуги на полях под Миндоллуином древние Короли одарили бы тебя сокровищами, которых не увезти в одной повозке, — добавил Эомер, — но ты от всего отказываешься, кроме оружия, которым владеешь на славу. Я вынужден уступить, ибо поистине не имею ничего, что было бы тебя достойно. Но моя сестра просит тебя принять небольшой подарок от Горедара в память о музыке рогов, которой встречают в Рохане новый день. И Эовина вручила хоббиту старинный серебряный рог, маленький, мастерски сделанный, на зеленом шнуре. На нем были вычеканены фигурки воинов, быстро скачущих друг за другом, этот орнамент вился от мундштука до обода, и в него были вплетены рунические знаки, приносящие счастье. — Этот рог издавна хранился в нашем роду, — сказала Эовина. — Его сделали гномы, потом он попал в кладовые Дракона Ската. Юный Эорл добыл его и привез сюда с севера. Кто, попав в беду, дунет в него, поразит страхом сердца врагов, а друзья, услышав его голос, с радостью бросятся на помощь. Мерри принял рог, ибо от подобных даров нельзя отказываться, и поцеловал руку Эовины. Брат и сестра обняли хоббита, и на этом они расстались. Осушив прощальные кубки, гости тронулись в путь, и долго летели им вслед слова дружбы и добрые пожелания. Они направились в сторону Хельмской Теснины, где остановились на двухдневный отдых. Здесь, выполняя данное Гимли обещание, Леголас пошел с ним вместе в Блистающие Пещеры. Вернулся он оттуда притихший и сказал, что только Гимли может отыскать для их описания подходящие слова. — Впервые эльф уступает в красноречии гному, — смеясь, говорил он, — теперь надо пойти в Фангорнский лес, там мы сравняем счет. Из Хельмской Теснины путешественники отправились в Исенгард, где хозяйничал Древесник. Энты полностью разрушили и убрали каменное кольцо наружных стен и превратили котловину в зеленую рощу-сад, через которую протекал веселый поток. Посредине было светлое озеро, из него вырастала башня Ортханк, по-прежнему гордая и неприступная, и ее черные стены отражались в голубой воде. Друзья немного посидели в том месте, где раньше были ворота, а теперь два высоченных дерева, словно часовые, охраняли вход на зеленую аллею, ведущую к озеру и к башне. Кто бывал здесь раньше, дивился тому, что сделано, тем более что труд был колоссальный, а вокруг не было видно ни одной живой души. Наконец сквозь шум листвы до их ушей донеслось знакомое «Хм, х-х-ха-ах!..» — и на дорожке показался сам Древесник в сопровождении Шустряка. — Добро пожаловать в Сад Ортханк! — сказал он. — Мы сейчас трудимся в долине. Здесь еще ох как много работы! Вы тоже, как я слышал, не бездельничали в дальних краях на юго-востоке, да-да! Он одобрительно отозвался об их подвигах, о которых, как оказалось, ему все было известно, потом прервал похвалы и остановил долгий взгляд на Гэндальфе. — А ты что скажешь? — спросил он. — Ты доказал, что ты сильнее всех, и твои труды увенчались успехом. Куда ты собрался теперь и зачем забрел сюда? — Чтобы посмотреть на твои труды, друг, — ответил Гэндальф, — и поблагодарить тебя за помощь в том, что свершилось. — Хм-хм, вполне справедливо, — сказал Древесник. — Энты сделали все, что от них требовалось. Мы расправились не только с этим… хм… хо-хо-хо… жившим здесь убийцей деревьев, но и с целой бандой бурарум, скверноглазых-черноруких кривоногих-дурновонючих когтеклыкастых моримайтесинкахонда… х-хо… хм-хм, ну, полное название так же длинно, как долгие годы их издевательства. Ваше расторопное племя зовет этих вредителей орки. Они пришли из-за Реки и с севера, там они пытались окружить Лес Лорелиндоренан, но войти в него не смогли, ибо могучие владыки, которых я счастлив здесь видеть, их не пустили, — с этими словами Древесник слегка наклонился в сторону Келеборна и Галадриэли, потом продолжал: — Подлые твари очень удивились, встретив здесь нас, они никогда не слышали об энтах, хотя что о них говорить, когда многие порядочные существа тоже нас не знают. И немногие орки будут нас помнить, ибо от нас мало кто ушел, да и тех почти всех поглотила Река. Ваше счастье, что они на нас наткнулись, а то Король Страны Трав недалеко бы заехал, а если бы заехал, то ему некуда было бы возвращаться, они бы все уничтожили. — Мы знаем об этом, — сказал Арагорн. — И никогда не забудем ни в Эдорасе, ни в Минас Тирите! — «Никогда» — слишком долго даже для меня, — ответил Древесник. — Ты хотел сказать: пока существуют ваши государства. Им придется долго существовать, чтобы энтам тоже долго показалось. — Начинается Новая Эпоха, — произнес Гэндальф, — и может случиться, что королевства людей переживут даже тебя, друг Фангорн. Но скажи мне, как вы справились с последним моим поручением? Как ведет себя Саруман? Ему еще не надоел Ортханк? Вряд ли ему нравится новый вид под окнами. Древесник ответил магу долгим взглядом, в котором, как потом утверждал Мерри, светилась хитрость. — Хо-ххо-о… — заговорил он снова. — Я ждал, что ты задашь этот вопрос. Не надоел ли ему Ортханк? Очень надоел, но еще больше ему надоел мой голос. Хм… Я ему рассказал несколько длинных историй, во всяком случае, достаточно длинных по вашим понятиям. — И он их выслушивал? Ты был у него в Башне? — спросил Гэндальф. — Км-хм… Нет, в Башню я не входил, но он стоял в окне и слушал, потому что по-другому не мог узнавать новости, и хотя эти новости его не радовали, он каждый раз с жадностью их ловил. Я уж следил, чтобы он выслушивал все до конца. И от себя добавлял много такого, что считал для него полезным и что могло навести его на размышления. В конце концов он заскучал, да. Он всегда был слишком опрометчивым и расторопным. Это его погубило. — Я слышу, мой добрый Фангорн, что ты все время говоришь: «слушал», «скучал», «был», и ни разу не сказал «есть». Он что, умер? — спросил Гэндальф. — Хм-хм… Нет, не умер, насколько я знаю. Но отсюда убрался. Да, ушел. Семь дней назад. Я его выпустил. От него не так много осталось, как я заметил, когда он вылезал из Башни, а тот Червяк, который составлял ему компанию, вообще превратился в бледную тень. Прошу тебя, Гэндальф, не говори мне, что я обещал за ним следить, я это хорошо помню. Но с того времени многое изменилось. Я его держал здесь, пока он был опасен и мог натворить бед. Ты должен знать, что я не терплю вида живых творений в клетках и даже такого подлеца не смог бы задержать дольше, чем это было необходимо. И змею можно выпустить, если у нее вырван ядовитый зуб; пусть ползет, куда хочет. — Может быть, ты и прав, — ответил Гэндальф, — но, как мне кажется, у этой змеи один зуб еще остался. Яд был в его голосе. Может быть, он и тебя сумел смутить, зная слабые стороны твоего сердца. Ну да ладно, что случилось, то случилось, не будем о том говорить. Башня Ортханк принадлежит теперь Королю, законному владельцу. Поскольку она ему пока не нужна… — Время покажет, — вмешался в разговор Арагорн. — Во всяком случае, сейчас я отдаю всю долину в распоряжение энтов, пусть они здесь хозяйничают, но Башню стерегут и никого туда не пускают без моего разрешения. — Она заперта, — сказал Древесник. — Я приказал Саруману запереть ее и отдать ключи. Они у Шустряка. Шустряк нагнулся, как дерево, склоненное ветром, протягивая Арагорну два больших черных ключа причудливой формы на стальном кольце. — Еще раз благодарю, — сказал Арагорн. — Пока прощайте! Пусть ваш лес растет спокойно. Если вам покажется тесно в долине, занимайте поле на запад от гор, где энты жили раньше… Древесник помрачнел. — Лес, конечно, разрастется, — проговорил он. — Но энты не возродятся. Нет больше маленьких энтят. — Может быть, вы сможете возобновить поиски с большим успехом, — заметил Арагорн. — Перед вами теперь открыты дороги в восточные земли, куда раньше доступа не было. Но Древесник покачал головой и сказал: — Туда слишком далеко. И теперь везде живет слишком много людей… Но я тут болтаю, совсем забыв о гостях… Не хотите ли вы подольше у нас отдохнуть? А может, кто-нибудь из вас хотел бы пройти через Фангорн, сократив себе дорогу домой? Старый энт вопросительно посмотрел на Келеборна и Галадриэль, но все сказали, что увы, очень спешат, кто на юг, кто на запад, и стали прощаться. Только Леголас закричал: — Ты слышишь, Гимли? Сам Фангорн разрешает нам углубиться в его леса! Мы увидим деревья, каких во всем Средиземье больше нигде нет! Ты мне обещал, соглашайся! Потом вместе пойдем в родные края, я в Лихолесье, а ты — еще дальше. Гимли согласился, но похоже, без особого восторга. — Вот и кончается Содружество Кольца, — сказал Арагорн. — Надеюсь, однако, что мы еще увидимся. Вы ведь обещали помочь нам отстроить столицу. — Мы, конечно, придем, испросив разрешения наших Повелителей, — ответил Гимли. — Ну, прощайте, хоббиты! Теперь вы, кажется, доберетесь домой без приключений; и я смогу спать спокойно, не тревожась о вас. Будем посылать друг другу вести и, наверное, еще не раз увидимся. Боюсь только, что все вместе уже никогда не соберемся. Древесник попрощался с каждым в отдельности, а перед Келеборном и Галадриэлью трижды склонил голову с великим почтением. — Давно, давно это было, когда мы встречались у корней и оснований! — сказал он. — А ванимар, ванималион Ностари! Печально, что вновь мы встретились только сейчас, когда все приходит к концу! Ибо мир меняется. Я чувствую это по вкусу воды и запаху земли и воздуха. Я не надеюсь, что мы еще сможем увидеться. — Не знаю, что тебе ответить, Старейший, — произнес Келеборн. А Галадриэль сказала: — Мы не встретимся в Средиземье и не увидим друг друга до тех пор, пока земля, которую накрыли волны, не поднимется снова над Морем. Может быть, тогда мы вместе встретим весну под вербами в лугах Тасаринана. Прощай, Старейший! Последними прощались с Древесником Мерри и Пипин. Глядя на них, старый энт немного повеселел. — Ну как, веселый народец, попьете со мной на прощанье? — спросил он. — С большим удовольствием! — воскликнули оба. Древесник отвел их на несколько шагов в сторону, где под деревьями стоял громадный каменный жбан. Он наполнил из него три чаши, и пили они все втроем, одновременно, причем хоббиты заметили, что энт из-за края чаши зорко смотрит на них своими странными глазами. — А не боитесь? — спросил он. — Вы порядочно выросли за последнее время.