– Что? – повторил я, теряясь. – Может, это брехня все, – горячо зашептал Олег, захлопнув компьютер. – Мало ли что написано. У нас тоже было много чего написано, ты всему верил? Инна на диване перевернулась и недовольно бормотнула. Олег сполз с матраса, уселся на пол, вытер лицо подолом футболки и сказал почти спокойно, лишь слегка подшмыгивая: – Это ведь просто слова, их любой напишет. А телесъемку подделать легко, вон, в любом телефоне теперь целая киностудия, хочешь, снимай, хочешь, фальшивки делай. А на самом деле, может, ничего такого не было. И мамка там же живет. – Позвонить можно, – сообразил я. – Без толку, – сказал Олег, покачиваясь. – Там все телефоны сменились, и коды тоже, может. Да и вообще, я так понял, городских телефонов не осталось, у всех вот такие. Этот вон только для нас и сохранили, чтобы мы трубку взяли, а не скакали, как тот чукча. – Точно. – Ну вот, – сказал Олег. – Короче, Линар, я поехал. Это он нам И он уехал. Я пытался удержать. Я говорил, что это глупо и бессмысленно, что надо сперва решить, как быть с итогами полета, надо доложиться о его выполнении, надо понять, как живем дальше. Говорил, что нельзя разделяться, лучше поехать вместе. Говорил, что надо хотя бы дождаться утра. Хотя бы посоветоваться с Денисом. Хотя бы разбудить Инну и спросить ее. Без толку. Ночной автобус из Южинска в Волжский отбывает через полчаса, ехать два с половиной часа, оттуда днем уходит автобус до Владикавказа – так теперь называется Орджоникидзе, прибывает утром, а оттуда уже до Грозного рукой подать. Если сейчас не выеду, застреваю на сутки, или придется через Волгоград или Астрахань поездом добираться, а это и дольше, и морока. Прямых поездов нет, у самолетов местных рейсов нет, из Волгограда до Грозного только через Москву долететь можно, это сутки и куча денег, все сломали, идиоты, так что я пошел, говорил Олег уже очень спокойно и деловито, так же спокойно и деловито отбирая вещи в дорогу. Он потрошил полиэтиленовые упаковки, пытаясь не шуршать. Глаза сухо поблескивали в льющемся в окно туманном свете. – А чего не завтра-то? – спросил я. – Сидеть здесь, пиццу жрать, кино смотреть? – спросил Олег. – Еще игрушки скачать можно, Денис говорил, вообще фирма́, сильно круче, чем волк, который яйца ловит. Мы для этого же летали, чтобы жрать теперь и в телик тыриться. – Ломаешь экипаж, – сказал я, с трудом прикручивая громкость. – Вместе бы поехали. – Что вам там делать? Вы там не были, ничего не знаете. Тем более сейчас там… странно. Хотите – к себе езжайте, толку больше. Своими глазами все посмотрим, потом соберемся здесь и решим, что и как дальше. Точно, подумал я. Инна в Нурек свой рванет, если там не совсем заграница еще, я в Чистополь. Надо же убедиться, что все это не вторая серия «Большого космического путешествия». Мы же так вокруг космодрома и крутимся. А вдруг все это декорация, чтобы нас изучать? Несколько зданий построили, несколько сломали, накидали фильмов и текстов в базу данных и голову нам морочат, водят по кругу в пределах этих зданий и этой базы. А если за круг вырваться, там нормальная жизнь, привычная, настоящая, с Советским Союзом, разрядкой международной напряженности, мирным космосом и строительством коммунизма. – Командир пока я вообще-то, – напомнил я. – Приказа разбегаться не давал. – Командир – это когда над тобой командир есть, – сказал Олег, рассматривая содержимое самого прочного пакета из-под компьютера, куда снова положил переносной компьютер с блоком питания и допихнул трусы-носки-футболки. – Где твой командир? Где вообще тот, кто тебя командиром поставил? – Да какая разница? – спросил я, свирепея. – Да вот такая, – сказал Олег, кивнув на окно, как будто разница сидела на подоконнике, болтая ножками, уставился на меня и предложил: – Ну давай, расстреляй меня тогда, что ли, за невыполнение приказа. – Да пошел ты, – сказал я и лег. Я, оказывается, успел вскочить и какое-то время торчал посреди комнаты, сжав кулаки, как памятник пионеру-герою. Ладно хоть раздеться не успел, в неудобных труселях картина вышла бы еще более пронзительной. Инна так и дрыхла почти неразличимо у дальней стенки. Олег покосился на нее и поинтересовался: – А если бы пистолет был, действительно расстрелял бы? «Да пошел ты», – хотел повторить я, но просто закинул руки за голову и закрыл глаза. И сказал: – Пожрать возьми и воды. – Да я это, кока-колы куплю, – сказал Олег, кажется смущенно. – Ладно, я, короче, позвоню что, как. Через пару дней вернусь – ну или подъеду, куда скажете. Я не ответил и не пошевелился. Замок двери щелкнул, дверь открылась и закрылась. Замок щелкнул еще раз, пискнул и замолчал. – Что такое? – спросила Инна. – Спи-спи, нормально все, – сказал я. Полежал немного, сел, встал и подошел к окну. Олег вышел из-под деревьев и направился к припаркованной у обочине паре ярко раскрашенных машин – прокатных, которые Денис называл английским словом, но я его опять забыл. Олег повертелся вокруг первой машины, что-то высматривая, подошел ко второй, поделал что-то с телефоном, то поднимая его к лицу, то как будто фотографируя ладошку, и вдруг машина мигнула габаритами, а Олег открыл водительскую дверь и сел внутрь. И машина медленно тронулась с места и поехала прочь по пустой, но неплохо освещенной улице, напоследок мигнув еще пару раз. – Это он нам, – сказала Инна. Она стояла рядом, кутаясь в простынь, и смотрела, как машина с Олегом исчезает за забором монастыря, вдоль которого не торчала наконец-то очередь. Я пожал плечами, вернулся к матрасу и лег, укрывшись. Я думал, что Инна спросит о чем-нибудь, а втайне надеялся, что она даже сядет рядом и, может, погладит по голове – ну или с чего там обычно начинается, не знаю. Но она вернулась на диван и молча легла там. Я тихонечко вздохнул и прислушался: не показалось ли мне, что Инна вздохнула тоже. Показалось, наверное. Я попытался подумать, чем заняться с утра, как лучше лететь в Чистополь, пустят ли Инну в Таджикистан, должен ли я отпускать ее одну туда, где не очень давно была гражданская война, и хватит ли денег на поездку вдвоем, и за этими мыслями уснул. Ненадолго, часа на три. Дверь начали выбивать в половине седьмого. Вскрытие покажет Иван опустил руку и с досадой повернулся. Замок щелкнул, и дверь открылась – но не та, в которую он так настойчиво стучал, а противоположная, через лестничную площадку. В образовавшуюся щель продавился сегмент дамы в мохнатом банном халате, не иначе как давнем турецком трофее. Дама была пухлой и по жизни, и со сна, и от раздражения. Оттого, как ни странно, особенно пригожей. – Сдурели с ранья громыхать? – сипло осведомилась она. – Ща ментов вызову. – Да мы здесь уже, – сказал Иван, махнув издали нераскрытым удостоверением. – К себе идите, досыпайте, тут мероприятие. – Да не живет там никто, – сказала дама, оценив обстановку. – Чего ломиться-то зря. – А этот? – уточнил Андрей, дернув Обухова за рукав, чтобы тот повернулся. Обухов не вздрогнул, а, наоборот, улыбнулся даме. Это плохо, недосняли спеси с фигуранта, но не при свидетеле же. Дама нахмурилась, собираясь что-то сказать, но передумала и скрылась, хлопнув дверью, молча. – Не живут, понял? – сказал Андрей весело. – Что на это имеете заявить, гражданин Обухов? – Статья пятьдесят один, – в сотый, наверное, раз повторил Обухов. Ничего, кроме этого, он не говорил с полуночи – после того как на третье его требование предоставить адвоката Иван как мог убедительно пояснил, что ни адвокатов, ни воды, ни сна и покоя подозреваемому не полагается, пока тот не ответит на все вопросы. Обухов, вопреки ожиданиям, не стал ни скандалить, ни даже выяснять, в чем он подозревается, а откинулся на спинку стула и в первый раз сообщил, что отказывается от дачи показаний на основании пятьдесят первой статьи Конституции России. Надо было ему все-таки еще разок врезать, пусть даже следы и остались бы. Тогда так невозмутимо не взирал бы на происходящее, будто его на экскурсию вывезли. Слишком невозмутимо, как на веществах, – что и заставило Ивана упорствовать даже после того, как Кристина из лаборатории подтвердила, что анализы у задержанного чистые. Иван попросил до особого распоряжения официально это заключение не оформлять – вдруг потребуется документировать другую версию. Чем дальше, тем больше Иван подозревал, что сделал ошибку. Обухов, конечно, сам нарвался. Задираешь хвост на власть – получай последствия. Но авансы, которые Иван и Андрей выписали себе, бегло изучив документы Обухова и прозвонив его по базам, уже сейчас походили на чрезмерные. Ну да, прописан здесь, а живет черт-те где, ну да, зарегистрирован как самозанятый, ну да, несколько лет жил в Германии, а до того работал в Ног-Юртовском ОКБ, ну да, штрафовался за участие в митингах и деньгами помогал кому не следует – то есть по всем признакам неблагонадежный подонок и иноагент. Но серьезный криминал или госизмену вылепить из этого непросто. Поэтому они и пошли проверять квартиру. Но кто бы в ней ни сидел, трусовато поглядывая в окошко, вылепить из этого красивое обвинительное заключение он, судя по спокойствию Обухова, не поможет. Впрочем, не будем забегать вперед. Страховочный вариант лежал у Ивана наготове, во внутреннем кармане куртки, подтверждение этого в виде правильного лабораторного заключения оформлялось по одному звонку Кристине. Ну и аккаунты этого клоуна еще не мониторили, там тоже что-нибудь крамольное не найдется, так появится до вечера, пока телефон лежит в коробке с вещдоками, а пальцы Обухова с отпечатками, необходимыми для разблокировки телефона, в распоряжении доблестных офицеров.