Посмотрел на часы: времени - хоть поварешкой черпай. Кое-какое неудобство от недосыпа присутствовало, как бы ни пыжился, годы дают о себе знать - но все же разбитым он себя не чувствовал, что служило лишним поводом не записываться в старики раньше времени, особенно в этой стране, где старость начиналась попозже, чем в России... Прошелся по роскошному номеру, обставленному тяжелой вычурной мебелью темного дерева, скорее всего, великолепной имитацией старины. Так, ознакомления ради с новым местом дислокации. Спальня, где диссонансом выглядел разве что прикрепленный к стене на кронштейне в изножье громадной кровати телевизор. Совершенно ненужный ему кабинет. Ванная и прочие удобства - единственное местечко в номере, выполненное в весьма современном стиле - ну да, сто пятьдесят лет назад тогдашние аналоги были слишком примитивными, чтобы сейчас и их копировать. С гостиной он уже был знаком. В общем, ничего поражающего воображение - во времена Белой Бригады пришлось жить и в нумерах роскошнее... Он машинально повернулся было к холодильнику, но подумал, что раньше нужно выяснить, что имела в виду Исабель, когда говорила, что «ваши люди обо всем позаботились». А потому направился в другую сторону и распахнул дверцы высокого платяного шкафа. Задумчиво покачал головой, присвистнул: ничего не скажешь, и впрямь позаботились, но с примесью некоторой странности... Никакого удивления не вызывали ни два легких костюма, белый и светло-синий в узенькую желтую полоску, ни полдюжины цивильных рубашек светлых тонов и таких же галстуков, ни две пары светлых туфель. Вот только наособицу от штатской одежки висел темно-синий мундир, под ним стояли черные форменные туфли, а вверху на полочке лежала фуражка с синим околышем и белым верхом - и околыш, и козырек щедро украшены дубовыми листьями. Сам по себе мундир никакого ребуса не представлял - уж такие-то вещи касательно страны пребывания ему следовало знать. Повседневный мундир военно-морского флота республики - со знаками различия примо-адмирала (что соответствовало контр-адмиралу, то есть его собственному чину). Все правильно: погон нет (на здешнем военно-морском флоте их нет), на левом, доступном обозрению рукаве - золотая нашивка шириной пальца в два, повыше - золотой ромб с замысловатой петлей внизу и якорем в венке из дубовых листьев внутри, а уж над ним - адмиральская звезда, восьмиконечная, четыре луча длиннее, четыре покороче. Мундир с красным адмиральским кантом, и такой же кант на свисающих из-под расстегнутого кителя форменных брюках. А рядом с фуражкой -- повседневный пояс из белой кожи с кортиком в ножнах. Ну да, все правильно: полный наряд здешнего примо-адмирала — вот только с какого перепугу? Мундир явно не предназначен для бесцельного висения в шкафу, в нем неминуемо придется светиться - но вот зачем? Вообще-то случалось в Африке вполне официально и легально щеголять в тамошнем офицерском мундире - но таковы уж были обстоятельства, условия игры. Что, здесь ожидается нечто подобное? Он представления не имел, в чем тут хитрушка. Он вообще не знал, чем ему предстоит здесь заниматься. «Торпедный аппарат» сказал кратко: «Все инструкции получите на месте». В чем не было ничего из ряда вон выходящего или удивительного - подобное не раз случалось и прежде. Остается сеньор адмирал Самарин, обосновавшийся здесь же, в одиннадцатом номере. У коего и предстоит получить все инструкции. Опять-таки оставив пока в покое холодильник, Мазур взял с маленького столика толстую черную папку, кожаную, в противоположность обычным отельным традициям, не украшенную ни надписью, ни эмблемой. Действительно, как и говорила Исабель, на четырех языках - испанский, английский, французский, русский. Он без малейшего труда справился бы с английским текстом, но к чему, если есть русский? Набрал быстро обнаруженный четырехзначный номер резиденции Лаврика. Его телефон молчал, ни длинных гудков, ни коротких. Мазур поднял трубку своего, выглядевшего крайне старомодно, годочков этак пятидесятых прошлого столетия, выскочили два никелированных прямоугольных рычажка. И вновь никакого ребуса - фокус, известный и юным стажерам. Утопив рычажки, один заклинивают свернутой бумажкой. Когда-то это делалось спичкой, но спички сейчас не в особенном ходу, а вот любой бумаги навалом. И поступают так в одном-единственном случае - когда не желают, чтобы беспокоили звонками, иногда - когда хочется выспаться без помех, иногда - когда идет серьезный разговор, и ничто не должно отвлекать от дела. В первое верится плохо - сроду не было у Лаврика привычки спать днем, а здесь он торчит уже два месяца, так что давно вошел в местный ритм жизни. Значит - второе. И все же для подстраховки Мазур взял мобильник, быстренько в нем разобрался и набрал номер Лаврика. Ему ответил приятный женский голосок - длинной фразой на испанском, из которой Мазур не понял ни олова. Подождал - и через пару секунд тот же голос повторил ту же фразу - магнитофонная запись, конечно. Что бы фраза ни означала, ясно, что абонент недоступен. Мазур и не подумал тревожиться. На сей счет инструкции у него имелись четкие и недвусмысленные - дергаться нет нужды, день прибытия считается днем отдыха. Если сочтет нужным, пусть все же звонит Лаврику (по номерам, которые непременно предоставят гостеприимные хозяева) - либо Лаврик сам его навестит. Варианты на случай чрезвычайной ситуации, конечно же, имеются, целых три - но при таком раскладе нет необходимости пускать их в ход раньше одиннадцати вечера. Так что никто не дергается, все сидят тихо, впереди - классическое «личное время», которое можно провести с несравненно большей пользой, чем предаваться пошлой дреме. Мазур наконец-то обследовал холодильник, радовавший глаз обилием, разнообразием и качеством бутылок родом из нескольких стран - в том числе он узрел и пару-тройку отечественных крепких напитков. Ничуть его сейчас не заинтересовавших и уж тем более не вызвавших затрепанного романистами и киношниками прилива ностальгии - этакого добра и дома достаточно, а ностальгии он как-то никогда и не испытывал - иногда хотелось побыстрее вырваться из какой-то точки на глобусе, но это чувство с ностальгией ничего общего не имело, просто нетерпение, вызванное какими-то конкретными местными условиями... Судя по нескольким бутылкам хорошего вина, обслуга предусматривала и визит дамы к хозяину номера. Ну, вино пусть дамы и пьют, для того оно и существует на свете... Ага, и шампанское заложили. Не особенно и раздумывая, Мазур вынул бутылку первосортной каньи[5], памятной и должным образом оцененной во время прошлого, давнего визита в эти палестины. Этикетка с тех пор ничуточки не изменилась - словно старого друга встретил. Вот с закуской обстояло, как оно бывает и в первоклассных отелях, скудновато: сплошные пакетики с разными орешками-копченостями, печеньки в красивой упаковке, шоколадки, коробочки с конфетами (опять-таки, надо полагать, рассчитано на визит дамы), Ну, это была и не проблема, и даже не ее бледное подобие - все необходимые номера имелись в черной папке. Мазур накрутил нужный номер, когда ему ответили, сказал, что предпочитает говорить по-английски - и ему ответили на той же мове. Буквально через пару минут после деликатного стука в дверь на пороге возник официант - весь из себя правильный, в черном костюме, с черной бабочкой и соответствующими манерами. Вот только телосложением он не уступал тем двум нехилым парнишкам в вестибюле, а иод мышкой висит инструмент, какой обычные официанты никогда не используют. Есть сильное подозрение, что весь здешний персонал (за исключением портье и, быть может, горничных) состоял из таких мальчиков. Вполне разумная мера вообще-то, если учесть специфику гостиницы и непростую обстановку в стране... И десяти минут не прошло, как стол Мазура стал правильным: большой кусок мяса, по-аргентински жаренного на углях, сыр, хлеб, масло, серебряный кофейник емкостью не менее литра. Поскольку на сей раз не было никакой необходимости изображать из себя австралийского бродягу или другого импортного персонажа, Мазур поступил просто: намазав маслом четыре ломтика хлеба (нарезанного по-европейски субтильно), соорудил себе правильные бутерброды из ломтиков сыра и мяса. Паскудить благородный напиток (судя по дате в лавровом венке на этикетке, фирма основана аж в 1872 году) льдом или содовой не стал. Налил себе на два пальца, принял на душу, закусил целым бутербродом. Чуть погодя повторил. На душе довольно скоро стало благолепно. В командировках каждую вольную минутку следует использовать с максимальной выгодой. Вряд ли ему на сей раз придется таскаться по диким зарослям, питаясь подвернувшимися на свою беду ящерицами и пауками-птицеедами, начальство прекрасно понимает, что староват он уже для таких забав, - но все равно, обернуться может и так, что этот номер будешь не раз вспоминать с умилением... Решил пока что двумя дозами и ограничиться нет смысла сегодня гнать лошадей. Закурил, включил телевизор, пробежался по каналам. Пропустил благообразного типа на трибуне, что-то вдохновенно вещавшего на испанском, красивую блондинку в продуманно порванном платье, за которой гнался по пятам очень невоспитанный, сразу видно, небритый тип паскудного облика с громадным топором, ещё несколько фильмов и шоу, где публика взахлеб хохотала над совершенно непонятными ему репликами ведущих и участников. В конце концов все же наткнулся на нечто, безусловно заслуживавшее внимания. Скорее всего, запись - но съемка, никаких сомнений, документальная. Здешнее редколесье, в небо тянутся черные дымы, слышны разрывы снарядов и тарахтенье автоматов - ага, и пулеметы работают вовсю... Меж деревьями катят броневики в камуфляжной расцветке - два французских, два, что характерно, российских - катят медленно, время от времени останавливаясь и выпуская снаряд, а то и парочку. За ними, пригибаясь, перебежками (сразу выдающими солдат опытных) движутся тремя цепочками крепкие ребятки в камуфляже и касках. На обычную армейскую пехоту как-то не очень похоже, поднимай выше - явно спецназ, судя по разным мелочам, известным понимающему человеку. Учитывая здешние реалии, нельзя исключать, что среди них сыщется один, а то и несколько персонажей, чей родной язык - тот же, что и у Мазура. При его невежестве в испанском одно слово, несколько раз промелькнувшее в скороговорке репортера, никаких загадок не таило, было давно и прекрасно известно: герильеро. Уж его-то Мазур знал от лично. Герильеро. Партизаны. И все эго время присутствовавшая в правом нижнем углу надпись загадок не таила. Benesito. То есть - провинция Бенесито. Доводилось ее в прошлый раз навещать с отнюдь не теплым и вовсе не дружественным визитом. Был там один заброшенный аэродром... Именно оттуда Мазур и вернулся кондутторе[6], собственно, даже милитаре-кондутторе - «Санта-Роса» у него не цивильная, а с мечами, подразумевающими военные заслуги. Свелись они главным образом к тому, что именно Мазур всадил пулю в башку одной очаровательной особе, аристократке в прошлой жизни и вожаку герильеро в нынешней. Опасна была очаровательная гремучая змея, как танковая рота, не зря за ее ликвидацию серьезные люди, реалисты до мозга костей, в свое время назначили «Санту-Росу» с мечами... Перед командировкой его основательно инструктировали о ситуации в стране. Так что он налил себе еще на два пальца, грустно констатировав, что кое в чем абсолютно ничего не меняется. Например, здесь: так же взрываются бомбы и гремят выстрелы в городах, так же бегают по лесам герильеро, разве что лозунги и мотивы иные, не прежние, и названия всевозможных фронтов и движений другие, и люди другие, новое поколение. Но суть от этого не меняется: фанатики (а порой и хорошо проплаченные прагматики) пытаются изменить историю бомбами и автоматами, и это им нигде еще не удалось -- что их бешеной суеты ничуть не умаляет, и конца-краю не видно... Да, инструктировали его основательно, и он был полностью в теме... Пусть и не целиком, но в изрядной степени сбылись мечты погибшего здесь резидента, так и оставшегося Мазуру известным, как дон Херонимо - а какое ведомство тот представлял, Мазур не знал и никогда уже не узнает, что его нисколечко не огорчало... Россия не стала доминировать здесь полностью, как мечталось когда-то дону Херонимо - но позиции помаленьку заняла неслабые. Получила свой интерес и в здешней нефти, и в здешних алмазах, и в половине таблицы Менделеева, укрытой в недрах. И оружия сюда поставляла немало, самого разнообразного, и российских военных советников здесь имелось более сотни (люди посвященные, Мазур в том числе, знали, что среди них сыщутся и инструкторы нескольких спецназов). Зато от янкесов республика дистанцировалась не в пример сильнее, чем двадцать один год назад - хотя и тогда иные политики, генералы и капитаны промышленности втихомолку показывали янкесам зубки, стремясь к большей независимости... Но поскольку у любой медали две стороны, возникли и новые напасти, каких в прошлый приезд Мазура попросту не существовало. Национализацию принадлежащей иностранцам нефтянки президент провел без особых потрясений - если не считать трех неудачных покушений на него (чересчур уж большим оптимизмом было бы ожидать чего-то другого). Гораздо большую замятню вызвала президентская аграрная реформа. Президент идеалистом не был, а потому намеревался конфисковать у самых зажиточных асиендадо ровнехонько половину земель. Однако и эта пропорция у заинтересованного народа не вызвала ни восторга, ни смирения. И началось... Как чертики из коробочки, объявилась пара-тройка новехоньких, с иголочки, «национальных фронтов» и «патриотических движений» с крайне мутными программами. Здешние (и не только здешние) люди в погонах, которых профессия обязывала быть циниками в том, кто их породил на свет божий, нисколечко не сомневались - но твердых доказательств пока что никто не добыл, хотя копали на три аршина вглубь. Маслица в огонь добавляло и то, что иные крестьянские союзы (порой вооруженные не хуже «фронта» или «движения») восприняли реформу как позволение отобрать у здешних помещиков все земли, неважно, состояли они в государственном кадастре конфискации или оставались владельцам. Асиендадо создали свои вооруженные отряды (точнее, увеличили уже давно и потаенно имевшиеся), так что пальбы и пожаров прибавилось, а людям в погонах привалило работы: приходилось осаживать и тех, и этих. Что неудивительно, посреди всеобщей смуты, неразберихи и самых настоящих боев усердно ловили рыбку в мутной воде здешние наркокартели - впрочем, Мазура и его собратьев по погонам эта разновидность разумной фауны нисколечко не занимала, на нее были ориентированы другие ведомства, разве что иногда приходилось им содействовать в чем-то локальном. Первое время доставалось и россиянам. Дважды нападали на группы российских геологов (хотя и работавших под военным конвоем). Были убитые, раненые, уведенные в сертаны заложники. В третий раз некий фронт уделил внимание Ирупанской ГЭС. В прошлый приезд сюда Мазура о ней только мечтали, но вот уже четыре года стройка шла полным ходом: российский проект, инвестиции на три четверти российские, инженерно-технический персонал - полностью российский, как и часть рабочих. У незваных гостей оказались с собой минометы - небольшие, правда, более габаритные трудновато таскать по сертанам и джунглям. Осколочные мины никакого вреда самой стройке не причинили, но убитые и раненые опять- таки были. Потом все внезапно прекратилось, словно повернули некий выключатель. Среди народа, посвященного прошелестел один из тех олухов, что считаются крайне достоверными: некие бесшумно возникшие и столь же призрачно улетучившиеся люди применили к лидерам сразу нескольких фронтов те же методы убеждения, что сорок с лишним лет назад прекрасно себя показали в Бейруте. Обстрелы и нападения прекратились как по волшебству, заложники с мешками на головах объявились в ближайших к месту действия городках, а присланные в редакции нескольких бульварных газет видеодиски, где герильеро вдумчиво и изобретательно развлекались с одной из заложниц, молодой симпатичной геофизичкой, куда-то исчезли - а редакторы, чуточку затравленно озираясь по сторонам, клялись и божились, что никаких дисков и не было. Но главное, армия прочно держала сторону президента. Два года назад он отозвал и из Штатов, всех обучавшихся там в военных училищах. Это, конечно, не было палочкой-выручалочкой --немало было людей разнообразных чинов, что курс обучения в Штатах прошли давненько (правда, далеко не все из них стали после этого янкесофилами - но и таковые имелись, в том числе и наверняка завербованные). Вот только и проштатовски настроенные субъекты скромненько держались на заднем плане, не пытаясь ничего предпринять - прекрасно понимали, что первую скрипку давненько играют не они. За несколько лет президентских реформ лишь однажды случилась досадная мелкая заварушка - кавалерийский полк (именовавшийся так по традиции, а на деле - обычная мотострелковая часть с танковым батальоном) учинил бунт, забаррикадировался в казармах и начал было выдвигать всякие дурацкие требования - вроде добровольной отставки президента, высылки всех «руссо» и тому подобного. Мятежные казармы быстро оцепило немалое число парашютистов, «кавалеристы» какое- то время хорохорились, но сдались, когда чуть ли не над самыми крышами казарм стали летать реактивные истребители, моментально выбившие ударной волной все стекла. Судя по исполнению, это была несерьезная художественная самодеятельность. В общем и в целом армия прочно подпирала президенту спину. Причины Мазур знал прекрасно и без инструктажа - точнее, догадывался, в чем там дело, по личному опыту. Если смотреть в корень, в Санта-Кроче сейчас происходило то, что в Европе началось добрых лет сто пятьдесят назад и закончилось в первые годы после Первой мировой, банкиры и промышленники тогда превратили в реликты старую земельную аристократию, лишив ее штурвалов, браздов и влияния. Примерно то же самое имело место и здесь. Вовсю работали факторы, во времена молодости Мазура совершенно не принимавшиеся в расчет. Оба участника Большой Игры на Глобусе упирали в первую очередь на идеологию - разве что одна сторона побольше, другая, соответственно, поменьше, теперь правила бал чистейшей воды экономика. Несколько крупных здешних финансово-промышленных групп посчитали, что иметь дело с Россией гораздо выгоднее, чем с Эстадос Юнидос - и вели себя соответственно. С учетом здешней специфики - по точным данным, именно они организовали и серьезно вооружили два очередных фронта, всерьез взявшихся выбивать душу из тех, кто был нанят другими. Ничего личного, только бизнес. Мазура это нисколечко не удивило: он уже вплотную сталкивался с подобным лет двенадцать назад, во времена Белой Бригады и своей африканской одиссеи с алмазами. Профан может спросить: при чем тут армия? Да вот при том... Здесь, как в арабских странах и в Африке, люди с большими звездами на погонах занимали серьезные позиции во многих выгодных бизнесах - так что и строительство Ирупанской ГЭС, и другие проекты им пришлись по вкусу, поскольку их, зная местную специфику, быстро приняли в игру. В общем, обстановку Мазур отлично знал. И до сих пор не понимал одного: где его место в этом раскладе? «Торпедный аппарат» сказал кратко: «Узнаете на месте». Такое случалось далеко не впервые, так что Мазур и не подумал удивляться, ни тем более обижаться. Отправив в организм небольшую дозу благородного напитка, он еще раз позвонил Лаврику. С тем же результатом: гостиничный телефон молчал, а мобильник откликнулся той же певучей фразой. Ну что же, не горит... Наверняка Лаврику и предстоит ввести его в курс дела, как уже не раз случалось под другими широтами. Ох уж этот Лаврик, старый сподвижник по лихим хулиганствам... По работе они последний раз пересеклись в четырнадцатом, в Крыму, и поработали неплохо - в отличие от многих других случаев страшно вежливо, что им редко выпадало. Никто в них ни разу не пальнул, и они никому даже уши не оттоптали. А вот потом... В полном соответствии с новыми уставами Мазур, дожив до шестидесяти, пять лет каждый год писал заявление с просьбой оставить в рядах - а достигши шестидесяти пяти, был с некоторым почетом, но непреклонно отправлен в запас. И даже награжден на прощанье орденом «За военные заслуги». Среди боевиков орден этот котировался крайне невысоко из-за своего не особенно боевого статута - но не отказываться же? Пришлось взять... А вот Лаврик после настигших и его шестидесяти пяти, полное впечатление, куда-то запропал. Мобильник молчал, а по домашнему телефону Ирина всякий раз отвечала, что муж в отъезде и вернется не скоро. Три-четыре раза в год он объявлялся у Мазура оросить душу спиртным и вспомнить старые времена - очень скуповато, они еще не достигли той стадии, где воспоминания становятся длинными и чуть ли не слезливыми. Разумеется, Лаврик с ясными глазами и просветленной улыбкой давно объяснил, что, скучая без дела, консультирует один из московских немаленьких ЧОПов, так что в Белокаменной главным образом и обитает. Вот только веры ему у Мазура не было ни на копейку. В первую очередь оттого, что Лаврик даже посреди зимы всякий раз объявлялся с лицом, покрытым крайне специфическим загаром, уж безусловно не курортным и обязанным не солярию. Собственно, это был не загар даже - просто такой цвет лица приобретают люди, долго прожившие под определенными широтами (что Мазуру было прекрасно известно по собственному опыту). С расспросами он, конечно, не лез - не дите малое. Но прекрасно помнил, что бывших чекистов не бывает. И своя версия у него давно была... В последние годы появилось то, чего прежде тоже не было - частные военные компании. Первыми их придумали англичане и, должно быть, были в экстазе от собственного хитроумия. В самом деле, прицепиться не к чему: в каком-нибудь крайне интересном для них регионе регулярных войск, боже упаси, нет, ни единого зольдатика. Зато присутствует немалая орава хорошо обученных людей с немалым военным опытом, порой с бронетехникой и боевыми вертолетами, самым активным образом участвующих в местных играх. И никому невозможно предъявить никаких претензий — это не регулярные войска державы, это частная военная компания, с упором на первое слово. Никого не удивишь частными кинотеатрами и ресторанами - а теперь вот объявились и сугубо частные военные компании. Ну, а то, что их работа удивительным образом совпадает с британскими интересами - факт нематериальный, который к делу не подошьешь. Вот только хитроумные бритты не просчитали на несколько ходов вперед - впрочем, у них почти и нет хороших шахматистов. ЧВК - не та штука, на которую можно взять патент и сидеть собакой на сене. В других странах фишку просекли, как выражается нынешняя молодежь, очень быстро. А потому сейчас в Санта-Кроче, боже упаси, нет регулярных российских войск - но третий год здесь дислоцируется российская ЧВК «Руслан», - что не противоречит ни международным, ни местным законам. В основном охраняют строительство ГЭС, а чем они еще занимаются, поди догадайся... Быть может, это и ниточка. Лаврик всегда существовал в двух лицах - и моряк, и контрразведчик. Моряку, тем более отставному, тут совершенно нечего делать: российское военно-морское присутствие ограничивается визитами вежливости то одиночных кораблей, то небольших эскадр. А вот контрразведчику - простор несказанный... Мазур встрепенулся. Вот уж воистину - упомяни о черте... В дверь постучали знакомым считанным людям на глобусе стуком: тук - тук тук-тук – тук-тук! Один первый и два последних стука сильнее трех средних. Так что дверь Мазур открыл без всякой опаски, ничуть не опасаясь неприятных сюрпризов. И за дверью, конечно же, обнаружился ухмылявшийся Лаврик - без единого седого волоска на голове, с тщательно причесанными, разве что самую чуточку поредевшими темно-русыми волосами, в точности такими, какие у него были в молодости. Пропуская его в номер, Мазур и не подумал улыбнуться или отпустить шуточку - он с этим свыкся за последние пятнадцать лет. У людей порой встречаются мелкие, безобидные комплексы, не мешающие жить окружающим, был и у Лаврика такой, один-единственный: он терпеть не мог седины на собственной хитро- мудрой голове и с давних пор волосы красил. Краска была отличная, так что подноготную знали считанные люди, с бегом лет давно переставшие шутить или подначивать. Лаврик, проформы ради осведомившись: «Здесь угощают?», непринужденно устроился за столом и с ходу принялся сооружать себе бутерброд. Мазур принес ему рюмку, наполнил и свою. -- Ну, за приезд? - безмятежно спросил Лаврик. Они выпили, Мазур выжидательно уставился на него - откровенно выжидательно. Прожевав бутерброд, Лаврик преспокойно спросил: - Ну, как тебе Белка? - Занятное создание, - сказал Мазур. Нехитрую ассоциативную цепочку он раскусил моментально: Исабель - Изабелла-Белка. Взгляд Лаврика На миг стал знакомо цепким: - А почему «занятное», а не «очаровательное»? - Ага, - сказал Мазур вместо ответа. — Значит, ты уже про нее знаешь? - Ну, а кому ж не знать? Если в аэропорту тебя подстраховывали на случай непредвиденного оборота дел как раз мои ребятки? Все правильно, подумал Мазур. Бывших чекистов не бывает. - Так почему все-таки именно «занятное»? Мазур ему кратко рассказал о происшедшем. - Мне, конечно, с тобой кое в чем не тягаться, сказал он, закончив: - Только у меня осталось стойкое убеждение, что мне ее пытались подложить отнюдь не в шпионских целях. Иначе держалась бы совершенно иначе. - Уж это точно, -- кивнул Лаврик. И добавил с некоторой даже гордостью: — Вот мне подложили так подложили. Месяц назад. Четыре года здесь болтаюсь, если посчитать. в год провожу тут больше времени, чем дома, и никогда ко мне не приставляли ни телохранителей, ни гидов, ни прочих секретарей. И вдруг нате вам - объявилась. Смазливая такая, рыженькая, крайне делового вида. И объявила, что ей предписано быть при сеньоре адмирале - я по условиям игры своего звания не скрывал - чем-то вроде Санчо Пансы, только в юбке. Ну, логично, в принципе - я как раз на новый уровень перешел, повыше... - А ты, если не секрет, здесь кто? - спросил Мазур. - А я здесь -штатный консультант «Руслана», - безмятежно сказал Лаврик - С некоторых пор заместитель начальника по общим вопросам, что есть несомненное повышение. Вот ко мне Санчо Пансу и прислали Девочка - юропо. Фамилия испанизированная, но рассказала, что ее предки в поисках счастья еще перед Первой мировой из австрийского ломтя Польши приплыли. - Ну, не удивительно, - сказал Мазур. - Нет на глобусе такого местечка, где бы не встретился поляк. Разве что в Антарктиде и Гренландии их нет, но я не уверен... — Вот именно. Начала мне чирикать, что она из МИДа Потом-то выяснилось, что - фиг вам. Из одной из сухопутных контрразведок. Хотя такие детали установили уже потом, а кто она такая, назавтра же вскрылось. В первый же вечер ко мне в постель шмыгнула так проворно, что я и опомниться не успел. - Лаврик добавил покаянным тоном. - Ну, и совратила некогда стойкого в моральном плане советского офицера. Новые времена виной всему, и отставка расхолаживает... - Ну как же, - ухмыльнулся Мазур. - Ты всегда был морально устойчивым советским офицером, а они тебя всегда злодейски совращали. Африку хотя бы взять, ту сержанточку из женского батальона. Как бишь ее звали?