ГЛАВА 10 — Элиар, нет! — вскрикнул Танарис, ринувшись вдогонку за собратом. Таррэн похолодел и, поймав встревоженный взгляд Стража, плечом к плечу с ним выскочил наружу, цепенея от нехорошего предчувствия. Только не это! Не сейчас, когда у него начали налаживаться отношения с людьми! Ну зачем Элиару понадобилось дразнить пацана? Столько веков прожил, а до сих пор не понял, что смертные далеко не всегда дорожат собственными жизнями и что некоторые из них готовы со скалы броситься, лишь бы что-то доказать. Неужели не видно, что мальчишка провоцирует специально? Ждет только повода и плевать хотел на последствия?! Снаружи раздался скрежет обнажаемого клинка, а затем наступило бесконечное долгое мгновение тишины, в течение которого у многих сердце упало: остроухие не зря слыли непревзойденными бойцами, а у пацана даже оружия при себе нет! Впрочем, если бы оно и имелось, шансов у него было все равно меньше, чем у попавшего под лавину человека, — Элиар сомнет и не заметит! Караванщики мысленно застонали, едва представив, что может натворить взбешенный эльф, однако, к собственному удивлению, болезненного стона Белика так и не услышали. Только глухой звук от удара, словно светлый позорно промахнулся, злое шипение, а затем — обиженный звон вонзившейся в дерево стали. Следом донеслись раздосадованное «к’саш!» и свист. После чего до окаменевших от ужаса людей докатился страшный грохот и почти одновременно с этим — жуткий рык, от мощи которого содрогнулась входная дверь и зазвенела посуда на столах. — Ч-что эт-то? — заикаясь, спросил кто-то. Но ему не ответили: караванщики выглядели не лучше, чем местные, ведь раздавшийся снаружи рев был им подозрительно знаком! — Неужто опять? — сдавленно зашептались возницы. — Неужто выжил?! — Оборотень? Или нет? — переглянулись воины, машинально потянувшись за оружием. — Карраш, нет! — вдруг вскрикнул Белик, но его голос потонул в новом леденящем душу реве, в котором не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало конское ржание. Зато были до дрожи знакомые нотки, которые напомнили присутствующим о волкодлаке. — Карра-а-аш! Не смей! У Аркана в горле странно булькнуло, а Весельчак ошарашенно разинул рот. Бешеный рык, от которого стыла кровь, повторился в третий раз, будто впавший в неистовство зверь потерял разум и принялся крошить хрупкие строения во дворе. То ли сам по себе, то ли гоняясь за юрким эльфом. То, что ушастый бы еще жив, стало ясно по донесшемуся снаружи сочному мату — эльф костерил проклятую скотину на все лады. Карраш отвечал взаимностью, повергая всех, до кого доносился его рык, в состояние полнейшего ступора. От грохота тяжелых копыт отчетливо задрожали стены, на пол упало несколько глиняных кружек. Затем снаружи раздался скрежет сминаемого железа, за ним — неверящий возглас эльфа и звук удара, заставившийся его осечься. После чего — новый грохот, жуткий треск и отчаянный мальчишечий голос, в котором прорезался ужас: — Карраш! Не смей его трогать! Поняв, наконец, что снаружи никого не убили, караванщики опомнились и гурьбой высыпали на улицу, намереваясь спасти хотя бы пацана. Правда, пока не знали, от кого: то ли от Элиара, а то ли от неведомого чудовища. Однако, стремглав вылетев сквозь изрядно покосившийся проем и окинув широко раскрытыми глазами разгромленный двор, они испуганно замерли. Как оказалось, Элиар был жив. И почти невредим, если, конечно, не считать порванной сорочки, уже окрасившейся кровью, да отпечатка копыта на груди. Причем, судя по нечеткому следу, Карраш слегка промазал, и его удар пришелся вскользь. Но он все равно отбросил высокомерного светлого на несколько шагов, изрядно вывозив в дорожной пыли и заставив сморщиться от боли в ребрах. О том, сколько попыток достать верткого противника пропали впустую, можно было судить по вспаханной на глубину копыта земле, жалким остаткам конюшни, разгромленным ступенькам у входа и раскиданным по окрестностям нещадно переломанным доскам. Судя по всему, завидев в руках перворожденного меч, гаррканец пришел в настоящее неистовство и, вырвав ограждения стойла, ринулся спасать хозяина. При этом не только разломал стену конюшни, но и выбил плечами несущие балки, сломав крышу, развалил по пути все, что только можно, и буквально грудью пробил себе дорогу наружу. Теперь же взбешенный скакун метался в паре шагов от помятого светлого и люто грыз землю в тщетной попытке добраться до ненавистного эльфа. Элиар был просто не способен сейчас сопротивляться — так и сидел на траве, не в силах прийти в себя. Его покореженный меч валялся в кустах. А здоровенный жеребец стоял напротив него на коленях, припав на передние ноги, напрягался всем телом и упорно пытался подняться. Но не мог, потому что повисший на его шее Белик, намертво обхватив руками страшновато изменившуюся морду гаррканца, упорно пригибал ее к земле. Мальчишка тяжело дышал, на побагровевшем от натуги лице блестели капельки пота, дыхание вырывалось рваное, хриплое. И только сейчас стало отчетливо видно, насколько силен хрупкий с виду подросток, какая мощь кроется в его тонких запястьях, сумевших удержать взвившегося на дыбы зверя, которого язык не поворачивался назвать простым конем. Они, несомненно, боролись, почти не уступая друг другу, — обезумевшая от ярости скотина и беззащитный ребенок, у которого хватало сил удерживать это чудовище на месте. Более того: в какой-то момент Белик извернулся и, изогнувшись всем телом, оплел толстую шею Карраша еще и ногами, а затем снова стиснул, заставив бьющегося скакуна закашляться. Сам пацан побледнел, напрягся еще больше, но держал свою зверюгу до тех пор, пока взбешенный гаррканец наконец не сдался и не упал обессиленно на бок. Белик упал вместе с ним, ударившись плечом и левым бедром, однако хватку не ослабил. Неимоверным образом вывернув конскую голову, он надавил на горло гаррканца еще сильнее, вынуждая верного друга отказаться от настойчивого желания убивать. Чего ему это стоило, знал, наверное, только побледневший до синевы Дядько, застывший на крыльце рядом с Таррэном. Однако даже безнадежному дураку было сложно недооценить сумасшедшую силу Карраша. Это было понятно по вздувшимся под кожей мышцам, но вылезшим наружу венам, хищному блеску в глазах, нещадно вспаханной земле и тем разрушениям, что царили сейчас во дворе. Будто это не конь тут метался в попытке убить ненавистного эльфа, а настоящая хмера. Правда, и сейчас Карраш не желал сдаваться: его передние ноги безостановочно скребли землю, царапая ее выскочившими из копыт когтями — толстыми, почти с ладонь, немного загнутыми, как петушиная шпора, и невероятно острыми. Удлинившаяся морда неистово щелкала клыками, которые в этот момент потеряли всякое сходство с зубами травоядного. Тугие бока ходили ходуном. Пушистый хвост стал жестче, тоньше и хлестал воздух так яростно, что, казалось, рассекал его как хлыстом, а во взгляде потемневших от гнева глаз стояло такое бешенство, что даже темному эльфу стало не по себе. — Перестань… Карраш, хватит! — задыхаясь, выдавил Белик. — Ну не надо… Я же не могу держать тебя вечно. Остановись, слышишь?! Плевать на ушастого, пусть живет! Карраш захрипел и рванулся снова. — Он же пошутил, честное слово! — простонал пацан, хорошо понимая, что его сил надолго не хватит, а остальные ничем не помогут — скакун не подпустит к себе никого больше. Дядько, кстати, прекрасно это знал, а потому мудро не приближался сам и остальным не позволял. — Карраш! Перестань! Он не хотел ничего дурного! Просто развлекался, дурачился, веселился… Да хватит же! Не надо, слышишь?! Остановись, он же… С’сош! — Г-р-р! — А ну замри, скотина проклятая, или зашибу! — вдруг обозлившись, чужим голосом рявкнул Белик. — Небом клянусь, покалечу! От его рыка дрогнули даже бывалые воины, а когда у пацана странно полыхнули глаза, по коже у многих пробежали холодные мурашки: радужки у мальчишки внезапно налились ядовитой желтизной, которая на фоне голубого фона показалась им совсем жуткой. А вороной наконец-то застыл как парализованный и очень осторожно, но вполне осмысленно покосился на хозяина. Белик со злости едва не влепил по оскаленной морде кулаком, но заметив, что окрик подействовал, все же опустил занесенную руку. — Умница. Ну все, хватит, — донесся до людей его увещевающий голос, мгновенно утративший пугающие нотки. — Не надо ни на кого бросаться, он не враг. Он совсем не хотел меня поранить, только напугать чуть-чуть, совсем капельку… Элиар! Эй, ушастый! Да очнись, наконец, и скажи, что так и было! — А-а-а… — невнятно промычал не пришедший в себя эльф. — Вот видишь? А ты его чуть не прибил. Ну разве можно кидаться на незнакомых эльфов очертя голову? А если бы он тебя поранил? Карраш поморщился и соизволил даже презрительно фыркнуть. Но голос хозяина сделал свое дело — ноги гаррканца прекратили наконец загребать распаханную землю, шипы с тихим щелчком вернулись в раздвоенные копыта, а в глазах постепенно угас бешеный огонь. Наконец гаррканец в последний раз шумно выдохнул и обмяк. Белик продолжал поглаживать взмыленный бок и что-то шептать в остроконечное ухо. Он тоже тяжело дышал, лицо оставалось бледным, усталым, будто недавняя борьба заставила его выложиться полностью. Правда, едва Дядько неуверенно шагнул в их сторону, у Белика моментально изменилось лицо. — Стой. — И Страж послушно остановился. — Не надо, мальчик еще зол. Лучше уведи отсюда ушастого да меч припрячь. — Думаешь, сорвется? — Он еще слишком молод. Не будем рисковать. Седой понятливо кивнул и, придержав Таррэна и Танариса за локти, отправился за светлым сам. А проходя мимо недовольно ворчащего гаррканца, наглядно убедился: Белик был прав — Карраш хорошо знал его запах, помнил, кто свой, а кто чужой, но инстинкты все равно сработали. Вороной жадно дернулся навстречу, среагировав на приближение Урантара подобно ждущему в засаде хищнику. Он едва не цапнул Стража за сапог, но хозяин был начеку — щелкнул по мохнатым ушам и до боли надавил на нежные ноздри. Карраш мгновенно опомнился и виновато уткнул морду в его плечо, после чего раскаянно потерся, заскулил. Мол, прости, не остыл еще, больше не буду. А Дядько незаметно перевел дух и поспешил к растерянному эльфу. Караванщики остановившимися взглядами проводили вернувшегося Стража, который своим телом закрывал от необычного зверя пришибленного Элиара, а затем с рук на руки сдал собратьям. — Уведите его. Надеюсь, к утру Карраш отойдет и позволит нам продолжить путь без проблем. А пока лучше вернуться в дом. Ну, чего встали?! Перворожденные переглянулись, но хищно оскалившийся гаррканец, взирающий на них снизу вверх, выглядел красноречивее всяких слов. Уж если этот зверь едва Элиара сгоряча не зашиб, значит, он действительно нечто большее, чем тупая скотина. Едва перворожденные скрылись в доме, Белик с шумным вздохом сполз на изрытую землю, разбросав руки в разные стороны, и так застыл, бездумно глядя в безупречно чистое небо. Освобожденный гаррканец внезапно извернулся диким котом, подскочил на месте и молниеносно оказался на ногах. Расставив мощные копыта и пригнув оскаленную морду книзу, словно готовый к броску зверь, он темной глыбой навис над мальчишкой и угрожающе уставился на замершую возле крыльца толпу. Будто выискивал другого болвана, который вздумал бы наставлять оружие на его хозяина. — Цыц, — лениво отозвался Белик, для верности шлепнув ладонью по мускулистой голени зверя. Карраш перестал щериться, доверчиво ткнулся носом в живот мальчишки и нежно заурчал. Белик улыбнулся, с готовностью уцепился за его шею и позволил вздернуть себя на ноги, после чего потрепал лоснящуюся холку и, наконец, обернулся к зевакам: — Дядько, пожалуй, мы погуляем по округе. Чего в четырех стенах сидеть? Заодно Карраш проветрится, успокоится, поест вволю. — Смотри, чтоб рыбой не обожрался, — проворчал Страж, убирая руку от пояса. — А то в прошлый раз как дорвался до бесплатного, так потом с неделю ходил дурной. Все зубы скалил, паразит хвостатый. — Так это он не из-за рыбы, — авторитетно заявил мальчишка. — Помнишь, ты его за дворец отчитал? Вот малыш и расстроился. Думал, его похвалят за хороший вкус, а мы с тобой так обозлились… — Конечно. Нам лишнее внимание, как собаке — пятая нога! — Да ладно, — легкомысленно отмахнулся Белик. — Зато смотри, какой он у нас теперь красивый! Дядько покачал головой, явно не желая соглашаться, а юноша ухватился за шелковистую гриву и одним движением вскочил на конскую спину. Карраш не сопротивлялся, только потоптался на месте, словно привыкал носить хозяина без седла, а потом черной стрелой сорвался с места, едва не снеся по пути ворота и не растоптав гревшуюся на солнышке рыжую кошку. Та истошно мяукнула и прыснула в сторону, но гаррканец даже не замедлился — просто подпрыгнул, мощно оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, и невесомой пушинкой перелетел через забор. По ту сторону тына тяжело бухнуло, скрипнули потревоженные доски, а затем по деревянному настилу прогрохотали копыта. — Ничего не хочешь объяснить? — поинтересовался у зашедшего в дом Стража недовольный Элиар. Он уже успел переодеться и отереть перепачканное лицо, но взгляд, которым эльф одарил невозмутимого седовласого, был весьма далек от приветливого. Дядько пожал могучими плечами: — Нам повезло, что Карраш до тебя не дотянулся, — обычно он предпочитает не оставлять от противников частей крупнее собственных копыт. Кстати, малыш еще и ядовит. Если хоть капля попадет в кровь, не спасут даже маги. В том числе и ваши, так что будь осторожнее. Рубаху и куртку можешь выкидывать — они через пару дней расползутся на нитки. Меч сломан, но тут уж я помочь не могу — слюни этого чудовища растворяют даже камни, поэтому смирись и купи новый. А что касается остального… боюсь, вам придется держаться от Белика подальше: Карраш, даже если остынет, все равно никогда не забудет. — Что это за тварь? — угрюмо спросил Танарис. — Где водятся такие монстры? — А ты еще не понял? — наигранно удивился Страж. — Каррашик родился слишком близко к заставам, а потому ничуть не тупее иного бессмертного. И, как все создания тех мест, немного отличается от обычного зверя. — Немного?! — взвился Элиар, припомнив острые зубы и скрытые до поры до времени когти зверя. — Да этот монстр меня едва не сожрал! — У Карраша есть правило — не нападать без причины, — спокойно парировал Дядько, бесстрашно глядя на эльфа в упор. — И если он это сделал, значит, причина была. Светлый в ответ едва не зарычал. — Ты бы присматривал за сопляком получше! Если бы не он, ничего бы не случилось! — Если бы ты был более терпимым, все сложилось бы по-другому. Бери пример с Таррэна. — Что?! Мне еще от смертных проповедей не хватало! — Угомонись, Элиар, — ровно сказал темный. — Урантар прав: ты начал первым. — Это он начал! — Белик — всего лишь мальчишка, а ты — бессмертный. Стоит хотя бы иногда оправдывать прожитые века и не обращать внимания на тех, кто слабее и в силу ряда причин не слишком разумен. Ты же не срубишь дерево, которое мешается на пути? Нет, ты его просто обогнешь, потому что это будет правильнее, чем губить не тобой созданную жизнь. И разумнее, чем вымещать злость на беззащитном детеныше. Разве не так? Светлый яростно дернул щекой, но в новый спор ввязываться не стал: это действительно глупо. Даже ему все было понятно, не то что тупым смертным, которых набилось сюда, как рыбин в бочку. К’саш! Они еще и слышали разговор! Ну, совсем прекрасно! Развернувшись, раздраженный эльф покинул комнату, по дороге мстительно пнув ни в чем не повинную лавку, чтобы хотя бы через акт бессмысленного разрушения излить нерастраченную злость. Несчастная лавка жалобно скрипнула и разом просела, но Элиара это не удовлетворило: он двинул по ней снова и, только убедившись, что лавку уже не починить, ушел. — Почему ты не рассказал нам о звере? — тяжело посмотрел на Стража Танарис.