― Нет, всё это слишком сложно… К чему мудрить? Добавить яд в вино или дубинкой в голову ― нет человека, нет проблем…А что, если разведчик прав ― вся кутерьма из-за запретной магии, а мы с Леамом ― просто пара идиотов, пригодных, чтоб свалить на нас вину? Логично… Но есть тут кое-что… Я тяжело вздохнул, вспомнив почерневшие глаза Леама, читавшего надо мной исцеляющее заклинание. Похоже, Лис знаком с Запретным колдовством… Пусть даже так ― он далеко отсюда… Но подозрение не отпускало: ― Кто знает, где заучку носит… А вдруг? Меня это взбесило: ― Дудки, Ле ― хороший парень, а заклинания не только убивают, но и спасают жизни ― это факт… Очередной удар о стол оставил след на лбу, и, вздрогнув: ― Ё… как больно, ― я застонал: ― Ох, Терри, доверчивый ты бестолковый дурень, вспомни цветочный тонкий запах на брошенных вещах и светлую проклятую косу… Уверен, Дару не найти в городе второго Избранного-блондина. Неужели Лис здесь, и это его работа? Он же опасно ранен, и без карты надежда лишь на магию…― в отчаянии я искал оправдание, и тут же себе возражал, ― враньё, Ле ― не такой… Безумие достигло апогея, когда я с криком: ― Всё, больше не могу ― схожу с ума… ― с такой силой ударил ногой по столу, что стоявший на нём кувшин опрокинулся, и, окатив меня водой, полетел на пол. Перебирая черепки, я тихо засмеялся, сдувая чёлку с мокрого лица. Голос упал до шёпота: ― Опять ты вляпался в дерьмо, Лисёнок… За что мне это наказание? Никто не в праве забирать чужие жизни, никто. Придётся самому тебя остановить. И срочно, пока это не сделал Дар… Я сжал осколок, бесстрастно глядя на стекающие капли крови, и, как только дверь скрипнула, швырнул его за спину: ― Вон! Убирайтесь прочь… Негромкий звук шагов ударил мне по нервам ― присев на корточки, Дар осмотрел ладонь и замотал порез платком. Обычно строгий голос на этот раз звучал так непривычно мягко: ― Вставай, сынок… Вижу, у тебя уже есть версия, и, судя по приёму ― не из приятных, ― он устало вздохнул, а я напрягся, ― не стоит рубить с плеча и делать поспешные выводы. Давай вместе поймаем преступника и накажем его, кто бы он ни был. Дар помог мне встать, усадив безвольное тело рядом с собой на кровать: ― Вот план: сделай амулет поиска и найди того, кто не ценит жизни других, какие бы цели он не ставил и чем бы не оправдывал свои поступки. Посмотрим на него, возможно, это не тот человек, на которого ты думаешь… Не падай духом, Терри, и соберись. Я подавленно кивнул: ― Нужна одежда погибших и кое-чтоещё… Дар улыбнулся, дружески хлопая по плечу, пока я отводил в сторону несчастный взгляд: ― Опередил-таки… Попался ты, болван, в ловушку, как муха в мёд: хитрец-разведчик своё дело знает ― теперь, зараза, глаз с меня не спустит… В остывшей комнате мне было даже жарко ― остаток ночи провозился с простейшим амулетом, нервничая и время от времени устраивая небольшие истерики с битьём посуды или раздачей пинков присланному Даром помощнику. Я, то вздыхал, стуча кулаком по лбу, то с тихим стоном заваливался на кровать: ― Да провалитесь все… И делал это лишь для того, чтобы увидеть, как сочувственно качает головой ни на минуту не покинувший комнату Дар, когда-то обещавший сделать из меня настоящего «профи». Он и в самом деле при каждой встрече учил неопытного Ворона премудростям разведки, найдя во мне послушного ученика. Вот только, несмотря на уговоры, не разрешал называть себя Учителем, страшно смущаясь. И я сдался, глядя на него глазами преданного пса… А теперь устраивал дешёвый балаган с одной лишь целью ― изобразить перед наставником сломленного жизнью человека, с ужасом ждущего, когда захлопнется созданная им ловушка для друга. Страдающий,измученныйбедняжка, терзания и вздохи, всё такое… И, судя по печальному и «понимающему» лицу Учителя, мои старания, возможно, не пропали даром. Конечно, можно было просто уложить его ударом табуретки, попробовав сбежать и подписав себе смертельный приговор. Однако, мне хватило ума отказаться от идиотской затеи, сразуперейдя к отвлекающим манёврам и незаметно добавив в амулет волос блондина и собственную кровь. К рассвету мы оба так устали, что еле держались на ногах. Согрев остатки морса и от души плеснув себе особых капель, позвал напарника и с грустью наблюдал, как, обжигаясь, пьёт осторожный Дар, без колебаний выбравший «мою» посуду. Да кто бы сомневался… Когда он замер, глядя в стену, расстроенно шепнул: ― Прости, Учитель, но так надо ― всего каких-то полминуты потерпи… Меня трясло от страха, я спешил: решительно зажёг свечи у зеркала и, прочитав опасные слова, отправил сообщение, отчаянно надеясь, что Ле здесь нет. А за спиной, вставая с лавки, уже ворчал сердитый Дар: ― Ох, что за жизнь ― опять чуть не уснул… Пора, сынок, давай поторопись… От напряжения тошнило, а внутренности закрутились в узел. Всё тело чесалось, хотелось немедленно сорвать прилипшую к спине рубашку, налившаяся тяжестью коса оттягивала голову назад… И всё-таки я справился, сказав: ― Внимательно смотри, сейчас начнётся… Сквозь шёпот заклинания во тьме проступали нечёткие очертания двух фигур. Они расплывались как в летнем знойном мареве, дрожа бесформенной зыбкой массой. Ладонь разведчика впилась в моё плечо, но я дал знак: ―Терпение! ― и, тяжело дыша, он промолчал. Через мгновение блестящая поверхность заискрилась, и смутные фигуры приблизились настолько, что без усилий я видел даже пятна на плащах. Мои глаза не отрывались от того, чьё тело вздрагивало как в припадке, а коротко постриженная голова раскачивалась взад-вперёд на толстой красной шее. Я вздрогнул, пошатнувшись, когда визгливая чужая речь разбила тишину, и, покоряясь ей, зажглись огни в пустых глазницах жутких черепов. Их было ровно шесть… Приплясывая всё быстрее, маг двигался в такт заклинанию, и, поддаваясь колдовскому ритму, его напарник застонал, отбросив капюшон. Я чуть не закричал, увидев, как мчалась к полу светлая коса, срывая грубый плащ с покатых белых плеч. Холодная ладонь тотчас зажала рот, пока злой шёпот Дара обжигал висок: ― Молчи или умрёшь… ― его кинжал уже прижался к шее, позволив алому ручью доверчиво скользнуть ко мне на грудь. Мне было всё равно… Глаза в слезах не отрывались от лопатки, ища на ней знакомое пятно ― приснившееся вчера «крыло летуньи». А между тем проклятая коса взметнулась вверх и, распустившись веером, закрыла спину, но, прежде чем её хозяин обернулся, я радостно вздохнул: ― Не он, не он… Она была немолода и некрасива, с неровнойгрубой кожей и мужеподобными чертами, её налившийся тьмой взгляд пугал. Вцепившись в руку мага, колдунья прервала обряд, и мы увидели лицо встревоженного типа с такими же безумными глазами: ― Что происходит, Дори? Она вздохнула: ― Опасность рядом, брат… ― но я опередил, ударив первым ― огонь стремительно прожёг её плечо. А дальше всё пошло совсем не так, как надо… Понятно ― бить надо было не в неё, но как прицелиться, когда у горла нож? Ответ «с той стороны» пришёл мгновенно, и, прячась от летающих осколков, я закричал: ― Они под нами, в подземелье; поспеши, и… к демонам тебя, Дар, убери кинжал! Дар действовал мгновенно ― не замечая крови на лице, рванулся к двери, за которой ждал отряд. Я слышал звучные команды командира, скрип снега, топот ног и видел вспышки факелов на фоне разгоравшейся зари. Мне было глубоко плевать на эту суету и местного счастливого придурка, чей голос растворился в рёве обезумевшей толпы: ― Ведут, ведут обоих! Так это ж сволочь Фрос с безумною сестрицей… Забить камнями и пытать проклятых ― тащите хворост, на костёр их, на костёр… Я так устал, что сил хватило только на то, чтобы, сидя за столом, уронить голову на порезанные осколками стекла руки. Слёзы безвольно стекали на рукав, но губы улыбались: ― Это был не ты, Ле… Как только, идиот, посмел подумать… Дверь хлопнула, но я не повернулся и не поднял головы. Рядом на лавку, тяжело дыша, опустился Дар ― он пах морозом, кровью и, почему-то, хвоей. Рука разведчика, забыв про все запреты, тихонько гладила меня по волосам, а виноватый голос звучал в тиши потерянно и грустно: ― Ты злишься, Терри? Понимаю… Прости за подозрения и нож ― вот ведь тупой осёл, опять переборщил… Скажи, что сделать для тебя, сынок? Я спрятал мокрое лицо в ладонях и сам похолодел от жёстких слов: ― Не называй меня так больше никогда… Он промолчал, и я представил, как сгорбилась его спина и горько сжались губы. Но, прежде чем покорно выйти, Дар обнял мои плечи, накинув что-то сверху ― пушистый мех защекотал лицо. Я сунул руки в рукава лохматой шубы и, шмыгая опухшим носом, напялил на ноги большие сапоги ― огромный «меховой сугроб» забрался на кровать, бурча себе под нос: ― Ну что я за безмозглый идиот? Как можно не ценить друзей, разбрасываясь ими? Мне снилась вьюга за окном лесной сторожки. В полутёмной комнате уютно потрескивали дрова в печи, и Лис держал раскрытую книгу, внимательно её листая. Друг что-то бормотал, то и дело поправляя старое, длинное одеяло, из-под которого торчали худые щиколотки. Я смотрел на его опущенные плечи, каждый раз вздрагивавшие от хриплого кашля, и сердце невольно сжималось: ― Почему не сказал, что болен, глупый? ― рука привычно потянулась, чтобы его обнять, но ощутила только призрачный барьер. На этот раз не он, я сам ворвался в сон… А Лис гостей не ждал и никого не видел… Но, видимо, почувствовал мой зов, и тут же вспыхнули две чёрные свечи. Ожившая коса змеёй метнулась к горлу, сжав шею страшным золотым кольцом. Он повернулся, захрипев, и книга выпала из бледных тонких пальцев. Наполненные тьмой глаза смотрели в пустоту, а губы дрогнули: ― Спасибо, Терри, что предупредил… ― но я услышал: ― Помоги мне, друг… Глава 6 Ведьма Наступила весна, и капитан Шверг собрал своих людей в новый поход против Монстров. Но тут произошло неожиданное ― исчез Дар, единственная опора Терри в отряде… Капель за окном сегодня не радовала, раздражая как оглушительная барабанная дробь на плацу. Долгожданная весна пришла как-то уж слишком быстро, превратив мёрзлый снег под ногами в вязкую непроходимую кашу и оборачивая подмерзавшие по ночам лужи в потрясающе скользкий каток. И я бы с радостью промчался по нему, как в детстве, да протёртая подошва старых сапог не выдерживала, грозясь отвалиться в самое ближайшее время. Тимс с утра до вечера бранил меня, совершенно обнаглев и, видимо, забыв, кто из нас слуга, а кто ― высокородный господин. Он требовал денег на починку одежды и обуви, не забывая об оплате за верную службу, а у меня их просто не было. Всё, за исключением крох на питание, было отдано Ирме, дочери хозяйки дома, где я квартировал этой зимой. И с которой… В общем, после её рёва и обещания к осени одарить «прекрасного Избранного» наследником у меня не осталось выбора… О женитьбе речь, конечно, не шла, но, как человек чести, я не мог оставить её без поддержки, несмотря на всю ругань Тимса в мой адрес, называвшего теперь своего господина не иначе, чем будущий папаша-идиот. Но сколько бы он не брызгал слюной, крутя пальцем у виска и уча меня жизни, что, мол, девка сама виновата, пусть и пеняет на беспросветную деревенскую глупость, да и мать у неё ― не нищенка, купит дочке жениха ― я упёрся, стоя на своём.