– Через границу перевести. – Это вам, люди добрые, к пограничникам да к НКВД. Они такие разрешения дают. – А нам без разрешения. – Вот что, – нахмурил брови Пониделко. – Попили молочка. Погостили. Пора и честь знать. Я такими вещами не занимаюсь. – Да неужели? – Наговорят балаболы всякие глупости… Так что, если других делов нет, идите, гости дорогие, подобру-поздорову. – Как-то не складывается у нас разговор, – вздохнул Фадей. – Да нет никакого разговора, – криво улыбнулся хозяин дома. – Так, шуткуем понемногу. – Только НКВД шуток не любит, – я продемонстрировал удостоверение. Что на дурака разговор пройдет, мы не слишком надеялись. Но это неважно. Проводник невольно скосил глаза в сторону, где у него было ружье. – Только глупостей не надо, – порекомендовал Фадей. – У нас пока мирный разговор. А вот чем он закончится… – Я ничего про эти дела не знаю! – А мы тебе напомним, как ты белогвардейцев в СССР приводил, – зло процедил Фадей. – А за это стенка – дело решенное. – Доказать еще надо! – Ой, я вас умоляю, не делайте мне смешно, как говорят в Одессе, – расплылся в улыбке Фадей. – Ты не перед судом присяжных краснобайствовать будешь. Тебя даже не спросят, а в расход пустят. По решению Тройки. Проводник насупился: – Несправедливость чините! – Как школьник пререкаться будешь? – спросил я. – Вопрос у нас принципиальный. Сдается, у тебя тут семейный подряд. Старший сын помогал. Жена бывшая знала. Семейная контрреволюционная организация. Проводник не выдержал. Вскочил и ударил кулаком по столу: – Семью не трожь! И тут же Фадей умелым ударом ладони в грудь отправил его обратно. Проводник скривился от боли и часто задышал. – Ты своих нервов тут не показывай, – попросил я вежливо. – И не таких видали. Думай лучше о том, что за собой в яму близких своих утащишь. – Да ни при чем они! – А это дело такое – как повернешь, – заметил Фадей. Проводник налил из крынки молока, сделал несколько глотков. И с чувством досады бросил опустевшую чашку в угол – хорошо, не в нас. – Будем по делу говорить? Резона нет попусту с тобой лясы точить. Решай, – я постучал по циферблату часов. – Мы люди государственные. Наше время дорого. Душу Пониделко просто черти на части драли. Ему хотелось послать нас куда подальше, а лучше грохнуть на месте. Или сбежать. Все его существо противилось тому, чтобы согласиться отдать себя в добровольное рабство. И вместе с тем крепкий крестьянский ум твердил о том, что выхода не осталось. Приперли к стене по всем статьям. И слово «нет» – это уже не для него. – Буду говорить, – наконец угрюмо произнес он… Признался он в своей антигосударственной деятельности. А потом начал выдавать, кого за последнее время переводил. Стахановец чертов – перетащил уйму народа. И ни разу не наследил. – Раньше мало было, – сказал он. – Теперь косяком пошли. Вон, два перехода за месяц. Обещали больше. Он начал выдавать подробные описания тех, кого перевел, – хорошо расписывал, с подробностями. – Еще был такой, – нехотя цедил Проводник. – Белая кость. Офицер. От него за версту их сволочным духом несет. И он в подробностях обрисовал нам Ревизора! – Я его туда-сюда за последние два года раза три таскал. Он сам говорил, что я самый надежный… Был надежный, – махнул горестно рукой Проводник. – Да сплыл… В общем, арестовывайте. Но семью не трогайте. Уговор у нас такой. – Чего сразу арестовывать, – вкрадчиво произнес я. – Мы же не звери какие. Работай дальше, Порфирий Порфирьевич. Дерзай. Осваивай новые проходы через границу. А мы тебе поможем. – Это вы чего? – недоуменно посмотрел на нас Проводник. – Живи как жил. Только мы должны знать, кого и куда ты переводишь. Все понятно? – Да куда вы меня толкаете? – взвился Проводник. – Если узнают, убьют же! И меня. И семью. – Это да. Семью лучше подальше перевезти. И мы тебе поможем с этим – хорошо всех пристроим, – сказал Фадей. – И тебе спокойнее будет. И нам в случае чего – если ты самым умным себя вообразишь. – Да был бы умным, не говорил бы с вами сейчас. – Умный будешь, когда согласишься с нашим предложением. Проводник помолчал, потом махнул рукой: – Если коготок увяз… Что с вами поделаешь. – А вот как работать с тобой будем – сейчас и обмозгуем под молочко… Когда мы покидали дом и прощались с хозяином, на пороге я подал жестом условный сигнал наблюдавшему за обстановкой в бинокль Стасову – мол, все в порядке. Стрелять ни в кого не надо, войска и пожарная команда не требуются. Отбой тревоге. Шли мы от Проводника по селу спокойно и вальяжно, кивая встречным местным. – Здравы будьте, девоньки, – Фадей раскланялся с идущими навстречу дамами в телогрейках и с лопатами в руках. В ответ смех и подначки. Веселый тут народец. – Как думаешь, не обманет? – спросил я, нагибаясь и поднимая с земли ветку с листьями. – Какой там обманет! – отмахнулся небрежно Фадей. – Он понимает, что его семья у нас в заложниках. – Жалко, что этот канал не единственный. – Но надежный. Они так считают. Иначе Ревизор через него не ходил бы. Это у нас теперь козырный туз в рукаве, Ермолай… И погода здесь хорошая, – Фадей подставил свое лицо весеннему солнцу… Глава 5 Первого мая я любовался красочной, полной энтузиазма и задора демонстрацией трудящихся. Руководители партии и правительства на трибунах. Колонны рабочих Москвы, в одной из которых шла Антонина вместе со студентами Бауманки. Все радовались весне, единству, светлому будущему. На киноэкраны вышли очаровательная комедия «Подкидыш» и героический эпос «Щорс». Страна чествовала героев-летчиков Гордиенко и Коккинаки, которые совершили тяжелейший суточный беспосадочный перелет и прибыли в Нью-Йорк прямо к открытию Всемирной промышленной выставки. Кстати, советский павильон на этой выставке представлял из себя нечто уникальное. Один семиметровый макет Дома Советов из редких камней весом в двадцать тонн чего стоил! А еще огромная хрустальная карта Москвы, много чего другого. Мир должен видеть достижения социализма… Привычно открывались новые заводы и научные институты. Трудовые коллективы отчитывались о стахановских достижениях. И погода была ласковая, искристая и зеленая. Но не бывает так, чтобы все светло и красиво. 11 мая начались ожесточенные бои с милитаристской Японией на реке Халхин-Гол, что в Монголии недалеко от границы с Маньчжурией. Самураи быстро забыли урок своего прошлогоднего поражения на озере Хасан и снова дергали за хвост русского медведя. И по новой ведь огребут по самое не балуй. Но чего это нам будет стоить! И хотя в прессе были победные реляции – тапком зашибем, но я понимал – дело будет трудное и кровавое… В общем, страна радовалась свершениям. А мы крепили антисоветское подполье. Это оказалось на редкость увлекательным занятием. Представителем «Картеля» при контактах со «Святой Державой» был Станислав Абрамович, отрекомендованный Ревизором на встрече с «державниками» как его верный помощник. В наших документах он проходил под псевдонимом Нормировщик. А чего такого – Ревизор есть, пусть и Нормировщик будет. Некоторое время встречи Нормировщика с лидером «державников» Асмоловым и нашим агентом Атлетом проходили на той самой даче в Баковке, где состоялось первое рандеву. Потом были определены другие точки в Москве, Подмосковье. Пересекались партнеры в деревенских домах, на квартирах, иногда просто бродили по паркам и лесным массивам. Нормировщик был болезненно подозрителен и помешан на конспирации. Говорил: – При нынешней шпиономании нельзя встречаться несколько раз в одном и том же месте. Верное большевикам быдло сразу побежит в НКВД – мол, проверьте, кто там мельтешит. Вот и проверят. Сам он постоянно пытался проверяться на предмет наружного наблюдения. Да и вообще производил впечатление неврастеника. Есть люди, которые со временем вполне адаптируются к своему нелегальному, полулегальному или просто опасному положению. А есть такие, которых постоянное нервное напряжение постепенно вгоняет в пучину безумия. Но, несмотря на это, дела он вел жестко и разумно. И крепко стоял на своих позициях. С большим трудом нам удалось установить личность Нормировщика. Им оказался Станислав Анатольевич Тюлькин, заместитель руководителя Всероссийского союза кооперации инвалидов. – Хоть сам не инвалид, и то хорошо, – сказал я Воронову, принесшему эту весточку. – Имеет все шансы им стать, – многообещающе произнес мой заместитель, с пионерским запалом все рвущийся к активным действиям. Обложили мы Нормировщика агентами на работе. Поводили его пару дней на поводке, велев наружке не слишком усердствовать, дабы ненароком не попасть в поле зрения этого неврастеника-параноика. Разведчики продемонстрировали свои навыки во всей красе, использовав богатый арсенал приемов – сопровождающее и встречное наблюдение, «цепочки», «вилки», «лидирование», проводка по параллельным улицам. Не засветились. Не упустили. Но и ничего интересного не узнали. Плужников дал указание заканчивать с этим оттачиванием профессиональных навыков слежки: – Пусть на ком другом тренируются. А то и правда спугнем Нормировщика… Приятным обстоятельством являлось то, что к нам рекой потекли благотворительные вспомоществования из-за рубежа. Пачки денег. Валюта и рубли. Валюта – для верхушки монархистов. Рубли – для массовки. Даже золотые царские червонцы у нас теперь водились. Партнеры не скупились. Между тем сотрудничество «Картеля» и «державников» сдвигалось в интересную сторону. Нормировщика все больше интересовало наличие у «Святой Державы» боевых дружин.