– Они знают то, что мы пока не знаем, – сказал я. – Вот одного не пойму, братья вы мои дорогие, – сказал Воронов. – За каким лешим тебя, Ермолай, убивать? Нет, ты оперативник знатный. Но почему именно тебя? Откуда они вообще знают о тебе? В чем смысл грохнуть именно тебя и вызвать серьезную ответную реакцию от всего наркомата? Как бы мы тут друг друга внутри нашей системы ни грызли, но, когда убивают сотрудников, тем более высокопоставленных, тут будут копать до упора и перетряхнут всех. Ну а если это покушение связано с разработкой «Корона», тогда вообще закрываем лавочку. Врагу все известно. Даже имя начальника отделения, которое их разрабатывает. Мы переглянулись с Фадеем. И я спросил: – Ну чего, введем в курс? – Наш человек, – кивнул Фадей. – Можно. Воронов непонимающе посмотрел на нас: – Вы чего тут перемигиваетесь, как курсистки из Института благородных девиц? – Я думаю, за заказом стоит Бай, – произнес я как можно весомее. – И ты теперь в узком кругу тех, кто осведомлен о нем. – Что еще за Бай такой? Я рассказал ему о таинственном агенте «Картеля», являющемся одним из его главных козырей. О том, что тот был из партийного руководства области. И о мотивах, почему я не поднял вокруг этого ажиотаж и не копаю, как землеройка. – Я же говорю, с вами забавно, – горько усмехнулся Воронов, добавив свое любимое: – Да уж, легко на сердце от песни веселой. – Такая вот песня, из которой слов не выкинешь, – добавил Фадей. – И этот Бай тебя до сих пор боится, – сделал вывод Воронов. – Боится, что я знаю о его существовании и буду искать. Поэтому приказано уничтожить не все наше отделение в полном составе, включая машинистку, – о нем Бай, к счастью, не знает. Велено ликвидировать лично меня. – А еще, наверное, отомстить хочет. И тогда ничто человеческое ему не чуждо, – поддакнул Фадей. – Не, от такой песни на сердце не легко, – покачал головой Воронов. – И что с этим делать? – Умирать мне пока рановато. У меня другие планы. Я вон кота завел, а он заботы и ухода требует. Антонина без меня не справится. – Кота? – удивленно посмотрел на меня Воронов, будто на тень отца Гамлета. – Ну да. – Его тут убивать собираются, а у него кот. – Рыжий кот. Хороший. Ласковый… Глава 3 В этот же день я попал на прием к Плужникову. Тот выглядел немножко получше, спина его мучила поменьше, кудесники из института неврологии что-то ему в ней подправили. Так что настрой у него был в целом позитивный. – Вот что, Ермолай. Собирайся в родные края в командировку, – объявил он. – Что?! – я едва не потерял дар речи. – Зачем? – Там работает комиссия партийного контроля ЦК. В том числе изучают ситуацию по «Пролетарскому дизелю» и пытаются понять, как же стала возможна такая масштабная вредительская деятельность. Хотят выслушать тебя. – Сильно хотят? – Да какая разница. Ты же знаешь, этой организации не отказывают. – Знаю, – кивнул я невесело. Ну, вот и нарисовалась картинка полностью. И я получил косвенное подтверждение участия Бая в истории с готовящимся покушением. Кто, кроме партийного функционера, может знать о том, что комиссия вызовет меня? А что я приеду – сомнений нет. Контролерам из ЦК и правда не отказывают. – Значит для душегубства все там готово, – усмехнулся я. – Что? – удивленно посмотрел на меня Плужников. – Какого душегубства? Ты заработался? Я объяснил ему всю ситуацию. И, надо отметить, мне удалось его удивить. Естественный вопрос возник у заместителя наркома – а за что это именно меня так хочет грохнуть «Картель»? И тогда пришлось выложить историю про Бая. – Что-то у меня с памятью стало. Не припомню, чтобы ты мне докладывал про такого агента «Картеля», – прищурился недобро Плужников. – Не докладывал. – Почему, черт возьми?! – Не хотелось обратно во внутреннюю тюрьму. Только вышел – и уже навожу тень на плетень, сею раздор в рядах высокой партноменклатуры. Да и расследование вряд ли к чему-то привело бы. Зато появился бы козел отпущения, который воду мутит. – Есть резон в твоих словах, – неохотно согласился Плужников. – Давай договоримся так. Ты не утаиваешь от меня таких моментов. Я делаю так, чтобы тебя не подставить. – Хорошо, Василий Алексеевич. – Этого Бая, конечно, надо искать. Обязательно… Но только потом. И аккуратненько. – А сейчас мне что делать? – Ни в какую командировку ты, конечно, не поедешь. А мы попытаемся прозондировать, кто идею толкает тебя туда завлечь. – Найдут другой способ меня отыскать. – Тогда мы команду Шахтера раздавим. – Других пришлют. – Ну, перейдешь на нелегальное положение. – Самое то, чтобы руководить подразделением. – А каково нам было, до революции! Когда по пятам царская охранка ходила, – хмыкнул Плужников, припомнив что-то свое. – Как операцию «Корона» закончим, так и дойдут руки до твоего Бая. А пока будем ждать. Терроргруппа все равно у нас под контролем. Так что больше оптимизма, товарищ капитан. – Да уж куда больше. Жив пока – уже хорошо… Глава 4 Антонина просто впала в ступор, когда я объявил ей, чтобы она собирала вещички и катила в Переделкино – на служебную дачу НКВД рядом с поселком писателей. Наконец она произнесла: – Чего, опять все начинается? – А что тебе не нравится, дорогая? Вживую на писателей-классиков посмотришь. Автограф попросишь. Они там все по лесам гуляют, вдохновение стяжают. Их в чащах больше, чем лосей. Заодно кота на природе выгуляешь. – Кота?! – Во-во. Мишку. – Ты чего мне зубы заговариваешь, Ремизов! – когда злилась, она именовала меня исключительно по фамилии. Иногда называла так и не со злобы, но всегда от избытка чувств. – Это мне опять бежать, спасаться? Как в прошлый раз? Что вообще происходит? – Ты же знаешь, я тебе ничего не могу рассказать. Но заверяю, что ничего экстраординарного. Обычная работа в штатном режиме. В общем, с большим трудом запихал я ее в Переделкино, заодно добившись, чтобы на работе ей дали краткосрочный отпуск. В военном НИИ работой на дому ее обеспечили на два месяца вперед, так что она могла вообще жить безвылазно на даче за любимым делом и нисколько не скучать. Почему? А кто знает, может, ликвидацию перепоручат кому другому, а не группе Шахтера. И если противнику известно, что моя жена работает в Бауманском институте, отследить оттуда ее будет нетрудно. Она по сторонам обычно не смотрит – привыкла, что смотрят на нее. Что, перестраховываюсь? Тут лучше сто раз перестраховаться, чем один раз недостраховаться, а потом жалеть всю оставшуюся жизнь. Сам я переехал на конспиративную квартиру. И никогда не забывал на улице проверяться на предмет слежки. Постепенно привык, что надо мной висит дамоклов меч. Психология, она такая. Первое время ходишь в диком напряжении, ждешь выстрела в спину, которая отныне кажется такой чувствительной, что даже чужие взгляды ползут по ней мурашками. И как-то нервно вспоминаешь свою жизнь, под которой в любой момент могут подвести черту. Но постепенно меры предосторожности и вечная бдительность становятся органичными, как чистка зубов по утрам. А потом смиряешься и привыкаешь. Со временем стало очевидно, что грохнуть меня хотят не за мои дела на новом месте службы. Не было признаков, что «Картель» раскусил нашу игру. Наоборот, с каждым днем он все сильнее сближался с «державниками». Мы уже пропустили первую партию новобранцев через лагерь ОСОАВИАХИМа. Подоспела вторая. Подготовка проходила в максимальном темпе. Скучать курсантам не давали. Они выкладывались полностью. Хотя, конечно, по выпуску на войсковое подразделение походили мало, но кое-какими навыками обращения с оружием и передвижения под огнем, а также тактическими началами обладали. Заодно им вколачивали, что они должны умереть в любой момент по приказу. Одна из основных задач в любой военной подготовке – это так переформатировать сознание новобранца, чтобы не выполнить приказ он боялся куда больше, чем потерять жизнь. Особых успехов инструктора от подопечных не ждали. Из чего можно было сделать вывод, что готовили этот антисоветский сброд с одной целью – чтобы он послужил пушечным мясом и сдох. – Господи, сколько же их! – качал головой Воронов, глядя на очередной список. – И откуда они берутся в таких промышленных количествах? Это же в основном наши люди, закончили советские школы. И вот нате, получите… Такое ощущение, что одни враги вокруг. – Иллюзия, – отвечал я. – Кто с чем работает – тот то и видит. Оперативнику по карманникам кажется, что вокруг одни карманники. Дворнику – что вокруг один мусор. А чекисту мерещатся везде враги народа. На самом деле их не так и много. Просто они перед нами постоянно маячат, вот и кажется, что мир наводнен ими. Любой профессиональный взгляд очень узок, предвзят и калечит психику… На явке на Ярославке я опять встретился с Шахтером. Обычно ему сказать было нечего, кроме как описания их тоскливой жизни на Москве-реке. Но тут он обрадовал меня: – Добрые новости. Приказ на вашу ликвидацию отозван. – Или передан кому-то другому? – Вряд ли, – возразил он. – Как я понял, «Картель» сейчас накапливает силы для чего-то важного. Впереди большое дело, и не время привлекать к себе внимание органов террористическими акциями.