Асмолов вдруг понял, что Ревизор тщеславен до жути и сейчас даже верит в пафосную чушь, которую несет. А все его считают расчетливым и холодным, как айсберг. Ревизор еще несколько минут расписывал святую миссию избавления России от пришедшего хама. О плавном вхождении русских в семью европейских народов. О том, что каждый создан для того, чтобы положить жизнь на алтарь Отечества. Из всех собравшихся пара человек внимала оратору благоговейно. Но большинство смотрело на него зло, цинично и с насмешкой. – Ваша задача – повести ваших людей в самый главный в их жизни бой. И возглавить их! После этих слов, завершающих пламенную речь, Ревизор лично раздал всем конверты. В них были инструкции по готовящейся акции. Взяв конверт в руки, Асмолов с кристальной ясностью осознал, что для него действительно настал решающий миг. Ради которого он согласился сотрудничать с Советами. Тот миг, когда пусть не самыми могучими силами удастся остановить Россию от сползания в очередную смуту. Ибо с такими людьми, как Ревизор, путь один – к полному краху страны. Поэтому, взяв конверт, он улыбнулся и кивнул: – Мы победим! – Это слова, которые я жду от каждого! – торжественно объявил Ревизор… Глава 7 На следующее утро через «почтовый ящик» Асмолов кинул мне копию полученных им инструкций и свои соображения на бумаге, над которыми корпел половину ночи. Мы заранее договорились, что лично встречаться не будем. Очень сгустилась атмосфера. А что, если за Асмоловым следят его партнеры и он прозевает слежку? Тогда крах неизбежен, и все усилия насмарку. Судя по тому, сколько народу толкалось на встрече, «Святая Держава» далеко не единственная боевая сила, сотрудничающая с «Картелем». И если всех этих партнеров, наплевав на секретность, свели вместе, значит, на готовящийся удар бросили все резервы по принципу – главное сокрушить все вокруг, чтобы камня на камне не осталось, а дальше будь что будет. Выходит, «Картель» бросал свою агентуру, накопленную с таким трудом, прямо в паровозную топку. И тогда на кого же он направит свой бронепоезд? По полученным инструкциям в течение недели требовалось подтянуть все наличные силы и запасы оружия в Ярославскую область к городу Красноархангельску. Я о таком раньше и не слышал, а теперь он будет сниться мне по ночам, как верующим грезится Армагеддон – место последней битвы между дьявольскими и божьими силами. Правда, во всякие мифические Армагеддоны я лично не верю, поскольку такие битвы не могут быть последними – они не кончатся никогда. В инструкциях прилагались рекомендации по выдвижению. Тщательно расписаны места базирования и легендирование. Ну что, со штабной точки зрения спланировано тщательно, подробно, умело. Только вот зачем все это надо? Не став тянуть время и не обращая внимания, что сегодня воскресенье, я отправился с материалами к Плужникову. Его снова прихватило со спиной, и в выходные он отлеживался на даче. Вид у комиссара госбезопасности был усталый и болезненный. Но, узнав от меня новости, он приосанился, в его глазах загорелся азартный огонек. – «Картель» даже не посчитал нужным ввести своих партнеров в суть предстоящей операции, – заметил он. – Ну да. Очертили только район дислокации. Цели будут указаны специальными представителями. – То есть в каждой группе будет представитель «Картеля»? – Да. Они и покажут, что сломать и взорвать. А заодно примут командование. – Какое-то недоверие видится к партнерам, – усмехнулся Плужников. – А вообще, что это такое? – недоумевающе произнес я. – Собрать в кулак все имеющиеся силы и кинуть в район какого-то глухого Красноархангельска. Чем это место так знаменито? Обычные сельскохозяйственные края. – Ермолай Платонович, в тебе говорит рано проснувшийся столичный снобизм. Не такая это и дыра. Город на полсотни тысяч человек. Большой маслобойный комбинат. Ткацкая фабрика. Солидный клуб. – Ну да. Ткацкая фабрика, колхозы да МТС. – Вот именно. МТС. Машинно-тракторные станции. Гордость СССР, – кивнул Плужников. – Нам что с того? – Именно в Красноархангельске запланирована Всесоюзная конференция по МТС. – И что? – На этой конференции будет сам Хозяин. – Сталин?! – у меня озноб по телу прошел. Эка все закрутилось. – Сталин. Он и есть их главная цель… – Ну, мы их там встретим! – Встретим. Вот и давай думать – как. Жду тебя завтра – с идеями и расстановкой сил… Глава 8 С утра пролистываю газеты, хотя мысли мои где-то далеко. Учрежден значок «Участник Хасанских боев». Дело хорошее, героически наши бойцы там себя проявили… «Колхозники Копыльского района готовятся к призыву в Красную армию. Они занимаются в стрелковых, санитарных, химических кружках. В районе целый батальон метких стрелков, владеющих средствами противохимической защиты и санитарной подготовкой». Ну прямо как наша родная база ОСОАВИАХИМа. Вообще, надо тщательнее проверять, кого мы учим стрелять и бегать в противогазах. Может, наша база не одна такая… Хотя ладно, это у меня постепенно паранойя, как у всех старых контрразведчиков, развивается… В Москве футболисты ЦСКА и «Динамо» встретятся в матче на кубок Союза… В «Детфильме» выходит звуковой фильм «Высокая награда» о борьбе советских чекистов против шпионов. Интересно, как бы народ отреагировал, покажи ему нашу реальную кухню, где не только изысканные блюда, но и пищевые отходы, и крысы? Но только по-другому в реальной жизни не бывает. А кино, наверное, интересное. Можно будет сходить с Антониной. А вот статья о конференции актива станций МТС в Красноархангельске. Все по плану. Никто ее переносить не собирается. Будут присутствовать руководители партии и правительства. Когда так пишут, подразумевается, что будет сам Сталин. Отсчет пошел. И их отсчет – злой и вражеский. И наш, направленный на то, чтобы раздавить антисоветскую гадину. План у меня давно созрел и обрел конкретные очертания. И я, отодвинув газеты, встал, поправил перед зеркалом галстук и отправился к заместителю наркома на доклад. Плужникову вчера вечером стало хуже, и врачи запретили слезать с койки. Но он приехал на работу, опираясь на палку и кривясь от боли. Видно было, что он физически страдает. Но физическая боль для него сейчас третьестепенна. Главное – дело. А такие дела не каждый день бывают. – Интересно, кроме ликвидации руководителя страны у них есть какая-то цель? – произнес я, устроившись поудобнее в кожаном кресле в углу кабинета напротив Плужникова. – Противник умен и расчетлив, – произнес комиссар госбезопасности. – Покушение на Сталина уже само по себе отчаянный шаг. Но, думаю, причины действовать таким образом, бросив все силы в атаку, у них более весомые. – Узнать бы, какие. – А ты посмотри, что творится в мире. Мы на грани невиданной в истории военной бойни. А кто и в союзе с кем будет в ней участвовать – вопрос открытый. – Знаю. Как бы на нас не ополчился весь мировой империализм. – Они слишком усердно пока что грызутся между собой, и это сильно помогает нам. Но все они едины в ненависти к первому в мире государству рабочих и крестьян. А тут еще застарелая историческая идея фикс Европы поработить и ограбить Россию, – Плужников откинулся в кресле, кряхтя. – Вон, Гитлер в своем «Майн кампфе», это такая нацистская Библия, откровенно пишет: «Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены». Тем же Англии и Франции не дают спать спокойно наши ресурсы, а еще они до колик боятся рабочего движения у себя, маяком для которого служит Советский Союз. Поляки рвутся на Восток и тайно шлют немцам и румынам планы разделения СССР с зонами оккупации, себе от великой скромности выделяя самые лакомые куски. – У шакалов слюни текут. – Текут. А мы лавируем. Оттягиваем неизбежное. Пытаемся играть на их противоречиях. И вот что интересно. Самая отчаянная и убийственная вылазка контрреволюции готовится именно сейчас. – А что сейчас происходит такого? – Начала функционировать комиссия по заключению торгового соглашения с Германией. В конце августа должен состояться визит германского министра иностранных дел Риббентропа в Москву, на котором будет обсуждаться заключение договора о ненападении. Это очень важный документ. Если будет гарантия, что немцы не атакуют нас, то до 1942 года мы полностью переведем армию и промышленность на новые рельсы и станем слишком крепким орешком для любых милитаристских устремлений. – То есть «Картель» и его папаша НОБС работают на тех, кто не желает заключения мирного договора с Германией? – Может, и так. А может, работает на тех, кто хочет заключить договор на наиболее приемлемых условиях. Не исключено, что внутри Германии идут какие-то клановые противостояния. Ничего не понятно. НОБС умудряется работать на все разведки мира и со всех иметь доход. – Как у них только получается. – Профессиональные продажные шкуры… Вот представь себе вершину горы. На ней огромный круглый камень очень неустойчиво стоит. И достаточно слегка дунуть, чтобы камень покатился в нужную сторону. Этот камень – наша Европа сегодня. – Вот НОБС и решил дунуть? – Решил. – Только губы рановато трубочкой скрутил. По губам и получит. – Надеюсь, – улыбнулся через силу заместитель наркома. – Теперь по нашему делу. Что ты конкретно предлагаешь? – Если у подполья сейчас не выбить основные боевые силы, они соберутся вновь. Надо впустить их в Красноархангельск. И раскатать там в лепешку. – Лихо, – скептически произнес Плужников. – Боевые дружины напичканы агентами НКВД, которые могут или сами ликвидировать боевиков, или подставить их под наши удары. Перемелем, не бойтесь. Только сначала надо заманить их туда всех! И дать им отмашку для начала штурма. – Как ты это собираешься делать? У них наверняка хорошо поставлена разведка. И они начнут действовать, только когда основной объект, то есть лично товарищ Сталин, прибудет на место. – В том-то и дело, – и я изложил ему весь свой план в подробностях. Плужников посмотрел на меня как-то грустно и озадаченно: – Да, зря тебя тогда арестовали. Ты явно не наш подопечный. Тебя в сумасшедший дом надо было. – Это значит принимается? – поинтересовался я. Плужников ответил не сразу. Встал, прошелся по кабинету, опираясь на палку. Посмотрел в окно – на площадь Дзержинского и здание Лубянского пассажа. – Это значит буду согласовывать… Ты хоть понимаешь, чего стоит организовать такое? – с каким-то отчаянием спросил он. – Даже не хочу понимать, чтобы потом кошмары не снились. Но только это надо сделать.