Я прошелся по кабинету, выключил радио. О наших подвигах не расскажут, а об остальном и думать не хочется. Главное, Сталин жив. Не берут его ни пули, ни снаряды. И в этом наша заслуга. – Драчка знатная приключилась. Как в Тамбовский мятеж, с артиллерией и танками, – хмыкнул Фадей, закурив свою терпкую невыносимую самокрутку. – Эх, не сыпь мне перец на раны. – А они ведь купились на двойника, – Фадей самодовольно улыбнулся. – Как дети малые. – Купились, – кивнул я. Конечно, никто руководителей государства подставлять под пули и взрывы не собирался. Но было понятно, что без фигуры вождя враги в капкан не полезут. Им необходимо было продемонстрировать лично Сталина. Вот и пришел в голову древний, как мир, трюк. Императоры, вожди племен, султаны всегда использовали двойников, чтобы отвлекать внимание убийц и заговорщиков от себя. В Управлении охраны была пара сотрудников, как две капли воды похожих на Иосифа Виссарионовича. Использовали их обычно для комбинаций по обеспечению безопасности. Конечно, вопреки досужему балабольству злых языков, двойники никогда не выступали принародно с речами и на трибунах вождя не играли. Просто были куклами, визуально заменяющими издалека главную фигуру. Чего стоило Плужникову убедить в этом верхи, как уговорили главного – трудно представить. Но мой план приняли. Кстати, двойник погиб во время боя в клубе. Когда террористы поняли, что все пошло не так, один из фанатиков бросился на верную гибель, но всадил пулю в поддельного вождя. Ну что же, двойник понимал, насколько опасна его служба. И сознательно принял такую роль – быть отражением великих в искаженном зеркале, по которому придется в случае чего первый удар. В Москве Фадею тоже не пришлось скучать. Мы все-таки локализовали все известные нам боевые группы, которые должны были действовать в столице. И срубили одним ударом. Задержали семь человек. Еще четверо были убиты при оказании сопротивления или просто ликвидированы, потому что не было времени с ними возиться. При допросе выяснилось, что целью одной из групп был член Политбюро Маленков. С учетом тщательности проработки покушение вполне могло удаться. Была еще попытка убийства одного члена ЦК, но, к счастью, тот был только ранен. Это означало, что минимум одну терроргруппу мы прошляпили. Ладно, терпимый результат. Рано или поздно и их найдем, тем более есть кое-какие мысли по этому поводу. – На доклад к Плужникову, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Ты там поосторожнее, – посоветовал Фадей. – Наши успехи знаешь, по-разному можно повернуть. – Да знаю… Плужников был собран, суров и напоминал египетского фараона, гордо возвышаясь за столом. Коротко доложив о результатах операции «Корона», о которых он и так знал, я сказал: – Не так все пошло. Готов ответить по всей строгости, товарищ комиссар госбезопасности. В этот момент я был вполне искренен. Я действительно считал себя виновным в таких потерях. Погибло двадцать восемь чекистов и военнослужащих, более двух десятков мирных граждан. А сколько еще ранено. Это настоящая бойня. И за такое принято нести ответственность. Плужников помолчал. Потом выдал: – Ответить? Довольно из себя строить институтку, Ермолай. Жизнь у нас такая чекистская. До смерти всегда один шаг. И мы все это знаем. И те знали, кому не повезло. Знают и те, кто выжил. Так что дело сделано. И оно того стоило. – Интересно, доживем до тех времен, когда за дело не будем платить жизнями? – Мы – точно нет. Но сделаем все, чтобы наши внуки дожили, – он внимательно посмотрел на меня и через силу улыбнулся. – Не тужи, Ремизов. Это как раз тот случай, когда результат оправдывается любыми потерями. – А у меня больше вопросов, чем ответов. Чего все же они хотели в итоге? Теперь из показаний выживших боевиков понятно, что Сталина никто убивать не собирался. Они намеревались взять его в заложники и держаться до последнего. Диктовать свою волю. И вся эта экзотика лишь ради того, чтобы расстроить готовящийся к подписанию пакт о ненападении с Германией? – Ермолай, ты же умный человек. Тебя учили рассматривать события в комплексе? – Учили. Поэтому и понимаю, что, даже убей они вождя, политическое руководство страны никуда бы не делось и взяло бы ситуацию под контроль. Конечно, потеря была бы невосполнимая. Но страна бы выжила. И только злее стала бы. – У врага был комплексный расчет. Тут такой клубок из международных и внутренних обстоятельств. И его очень трудно распутать. Но одно ясно – у них был четкий план. В основе – возникший хаос в партийной верхушке. Враг был уверен, что его возможностей хватит, чтобы направить хаос в нужное русло. – За счет чего? – Ты думаешь, Ежов своими ковровыми бомбардировками всех скрытых врагов уничтожил? Очень многие большую чистку пережили. Самый опасный враг – это умело мимикрировавший. И готовый выстрелить в спину в нужный момент. Видимо, на этих перевертышей и был расчет. – Перехват власти? – Вряд ли. Но серьезная ее дезорганизация. Возможны были и массовые внутренние контрреволюционные выступления в регионах. И провоцирование внешней агрессии. Сейчас в Европе огромные армии только и ждут команды «вперед». А что может быть легче, чем всем скопом наброситься на дезорганизованную страну? – Это реальный вариант? – Один из вариантов, Ермолай. Есть и другие версии. Но все сводятся к одному – намечалось использование затаившейся непримиримой оппозиции и откровенных вредителей и диверсантов в партийной верхушке. – Звучит страшно. И как вы выковыривать их собираетесь? – Да уже кое-какие выводы сделали. Работа идет. Но не забивай голову. Есть кому об этом позаботиться. – Ну да. Позаботились уже. Теперь только и остается озираться, кто вокруг пламенный коммунист наверху, а кто Ваньку валяет. – Так всегда было. А мы на что поставлены?.. Как бы то ни было, планы мы порушили. А ты в тоске и погибших героев считаешь. Конечно, почет нашим боевым товарищам. Но пали они не напрасно. Может, миллионы жизней сберегли. Такова математика чекистская. – А гражданские люди? – К сожалению, в нынешних войнах их гибнет больше всего, – он задумчиво провел ладонью по сукну стола и сказал как-то извинительно: – На орден не рассчитывай, Ермолай. Не тот случай. – Да какие там ордена! – отмахнулся я. – Голову бы сберечь. – Об том не волнуйся. Наверху тебя оценили. – Ну а теперь что? Операции «Корона» конец? – С чего бы это? У тебя что, фантазии не хватает, как изобразить «державников» жертвой коварства, а не причиной провала? – Все равно «Держава» засвечена. И если она будет жива, то противник уверится в том, что она работает под нашим контролем. – Тоже не факт… Люди живут в выдуманном мире. А ты же знаешь, какие мы хорошие выдумщики. – Знаю. – Так что «Святая Держава» не денется никуда. Преобразится, усохнет, но останется на плаву. И для этого нам жизненно необходимо достать Ревизора. – Попробуем. Думаю, он сейчас рванет из России. Нужно плотнее контролировать канал перехода. – И пора нанести визит в самый центр принятия решения. В штаб-квартиру НОБС за рубежом. – Как вы это мыслите? – Атлет. Будем его забрасывать. Есть хорошая задумка, как это сделать. Скажи только одно – он справится? – Думаю, да. – Переговори с ним основательно. Нужно, чтобы он пошел на это из чувства долга и чекистского куража, а не из страха или карьеризма. Иначе толку не будет. Тут страх и обещание жизненных благ работают слабо. Единственно, что заставляет людей лезть в пекло, – идея. Запуганный эгоист нас продаст рано или поздно. Идейный соратник будет верен до конца… Глава 14 Конечно, ни одна газета о произошедшем в Красноархангельске не написала. Незачем смущать трудовой народ боями местного значения. Понятное дело, будут ходить слухи. Например, что там высадился японский десант и вырезал половину города, пока не был уничтожен. Или что настоящего Сталина убили, а теперь нами правит поддельный, которого дергают за нитки троцкисты, бухаринцы и монархисты с англичанами. Но слухи – вещь нематериальная. Сегодня одни – завтра другие. Главное, что правды никто не узнает. Каждый участник видел свой фрагмент, не в силах сложить единую картину. Со всех причастных взяты такие строгие подписки о неразглашении, что люди скорее язык проглотят, чем что-то скажут, даже спьяну. Так что остались слухи и домыслы, которые развеются как дым очень скоро. А настоящая реальность осела илом в омутах наших архивов под грифом «особо секретно». Не узнает ее никогда и никто, кроме тех, кому положено по должности. Прав Плужников. Несмотря на потери, главное сделано. Снесена напрочь верхушка боевых структур. Подполью нанесен колоссальный удар. Фактически мы уничтожили его силовую основу. Вряд ли они теперь способны на такие масштабные акции. Предотвращено покушение на главу государства и, как это ни пафосно звучит, отца советских народов. Вот только выковырять всех представителей «Картеля», особенно засевших на вершине, тех, на кого надеялись бунтовщики, затевая эту бучу, мы не смогли. Но все же страшные потери! Хорошо, что перед конференцией со всеми ее участниками мы организовали занятия по гражданской обороне и безопасности, где крепко вдалбливали главное правило – при начале стрельбы падать на пол, заползать в укрытия и ни в коем случае не геройствовать. Это спасло немало жизней. С Атлетом мы встретились в явочном помещении в кинотеатре «Светлый луч». Он прихрамывал – это последствия войнушки в Красноархангельске, но был полон оптимизма. Бойня, в самый центр которой он попал, не деморализовала его, а прибавила сил. – Не выходил на уцелевших «державников»? – спросил я. – Нет. Пока отлеживаюсь. Все выжившие затаились. – Ждут арестов? – Некоторые, думаю, уже не ждут, а в бега подались. – И пес с ними, найдем… Кури, – протянул я ему сигареты. – Разговор у нас долгий. Атлет закурил. – Данила, а вообще, что тебя к нам привело? – Что привело? Оперуполномоченный, который поставил выбор – или работаю, или отвечаю за грехи молодости.