Они спрятаны по определенной причине, о чем нам обоим известно. Но я храню молчание. И вместо этого предсказуемо интересуюсь: — Как ты меня нашел? Он пожимает плечами. — Я могу быть настырным. Попросил об одолжениях, кое в чем пошел на риск. — Он хмыкает. — Стоило того, чтоб увидеть выражение твоего лица. Мало кто застает тебя врасплох, да? Пристально на него гляжу, изо всех сил стараюсь все переварить. Смириться, что он здесь. В моей студии. — Зачем ты пришел, Уилл? Он склоняет голову вбок и смотрит на меня. — А сам как думаешь? — Кажется, ему искренне любопытно. Столь же искренне отвечаю: — Не знаю. Полагаю, убить меня? Суровые черты напрягаются, и на лице появляется выражение, которое я не в состоянии истолковать. — Значит, вот как ты думаешь? Приподнимаю бровь. — Ты целишься пистолетом мне в сердце. Разве вывод настолько неожиданный? Он фыркает. — Пистолет для защиты, Кит. Я всего лишь хочу поговорить. Не дам себя грохнуть, пока не скажу пару слов. — Уголок губ приподнимается. — Считай, что он мне содействует. Не знаю почему, но я ловлю себя на желании расхохотаться. Должно быть, у меня истерика. Но вместо этого я хмурюсь. — Можно мне, по крайней мере, присесть, пока мы ведем беседу? — Конечно. — Пистолетом он жестикулирует в сторону комковатого дивана-кровати. — Располагайся. Устраиваюсь и откидываюсь назад, руки скрещены на груди, взгляд направлен на него. Уже выискиваю дыру в его броне, о чем ему известно. Отсюда и «глок» — пожалуй, прихватив его, он попал в точку. — Ну, ладно, — вздыхаю я. — Тебе есть что сказать. Говори. Он разглядывает меня. Потом произносит: — Хорошо. Скажи мне вот что: с чего вдруг тебе так важно, чтоб Ползин был жив? — Это моя работа, — решительно заявляю я. Выражение его лица бесстрастно, он впивается в меня взором, и пока пролетают секунды, у меня начинает возникать странное опасение. Наконец он говорит: — Эта работа у тебя не основная, разве нет? Ненастоящая работа. «Черт». Делаю вид, будто мне смешно. — О чем ты, Уилл? Он спокойно добавляет: — Ты не наемник. Ты Кристофер Шеридан. Твоими родителями были Аманда и Леонард Шериданы. Оба были убиты во время взрыва в Судане, когда тебе было десять. Меня разрывает от ужаса. Он знает, кто я. — Скорее всего, взрыв был актом терроризма, хотя преступников так и не идентифицировали. Тебя забрал к себе и воспитал друг родителей Арчи Рейнольдс — старший офицер британской разведки, как и твой отец. Никому никогда не удавалось меня переплюнуть. Никому. — Как ты...? — Как уже было сказано: я настырная сволочь. — Тон его равнодушный, словно он читает список покупок, а не наносит сокрушительный удар по всей моей миссии. — Несколько лет назад ты сделал себе имя в мире искусства. Помимо всего прочего, ты известный затворник. Что, должно быть, помогло, когда ты принял решение присоединиться к британской разведке. Два года назад, работая под глубоким прикрытием, ты получил должность старшего по безопасности у Сергея Ползина. Причем прикрытие было настолько глубоким, что даже ЦРУ не имело ни малейшего понятия, кто ты. Думаю, как и британцы. Вероятно, и Ползин не знает, кто ты. — Нет, Ползин — нет, — соглашаюсь я и сухо добавляю: — Полагаю, до настоящего момента. Выражение лица Уилла смягчается. — Он еще не знает. — Я так понимаю, ключевое слово «еще»? — Скажем так: я не рекомендовал бы тебе в понедельник возвращаться на работу. Думаю, тебе не стоит маячить поблизости, когда он выяснит, кто ты есть на самом деле. — Он встречает мой взгляд, его взор серьезен. — А если ты вернешься, он узнает, Кит. Это все, о чем я могу предупредить. На данный момент ты — единственное препятствие между ним и мной. А я жажду его смерти. — Так вот для чего ты пришел? — говорю я. — Предупредить? — Тон мой спокоен, но внутри я паникую и размышляю, что все это значит. Два года работы коту под хвост. Все впустую. Перебарываю оторопь и подавляю желание обхватить голову руками. Не могу я сдаться. Должен быть способ вернуться. — Примерно так и есть, — соглашается Уилл, но не шевелится. Что должно означать, что предупреждение — далеко не все, и неважно, что при этом говорит Уилл. Сам факт его прихода что-то да значит. Если его цель — убрать меня с пути, есть способы гораздо проще: да хотя бы раскрыть Ползину мою истинную личность, а потом наблюдать, как этот человек меня казнит. На некоторое время он станет беззащитным, а значит, у Уилла появится шанс. «Разве я сам сделал бы иначе?». — Давай разберемся, верно ли я понимаю. Ты считаешь, что, убрав меня с дороги, сможешь убить Ползина? Глаза Уилла сверкают. — Убрав тебя с дороги, я преспокойно его убью. Остальные парни — обычные отморозки. С ними легко справиться. Меня подташнивает от мысли, сколько частичек своей души я продал за последние два года ради сохранения жизни Ползину. Впустую. Стиснув зубы, говорю: — Ты не можешь просто взять и убить его, Уилл. У него есть страховка — информация, которая нанесет вред бесчисленному количеству людей, и в случае его смерти она будет опубликована. Уилл прищуривается. — Это твое задание? Вернуть информацию? — Хочешь сказать, ты не в курсе? — Мой тон язвительный. — А я-то считал, что у тебя есть все ответы. Его темный, бездонный взор не излучает удивления. И тогда мне приходит в голову, что он знает больше, чем я могу помыслить. Мнение подтверждается, когда он выдает серьезным тоном: — Полагаю, мы говорим о Рок-файле? От этих слов весь воздух из легких испаряется, и я широко разеваю рот. И, в конце концов, умудряюсь выдавить из себя: — Что тебе известно о Рок-файле? — Да почти ничего, — признается он. — Возможно, я знаю чуть больше тебя. Сейчас полдень. Мне нравится здесь находиться в это время суток из-за того, как с западной стороны струится солнечный свет. Я никогда не видел Уилла при естественном освещении, но ему подходит, придает живости — сиеновых бликов темным волосам, неожиданный оттенок, которого он, скорее всего, даже не замечает, или ему плевать. У щетины на щеках тоже есть этот оттенок. Не такой уж он и злорадный, каким хочет себя изобразить. И надет на нем вовсе не привычный черный прикид — пиджак скорее серый, чем черный, под ним белая футболка, повседневный туалет абсолютно не скрывает мускулистое телосложение. — И что же такого ты знаешь о Рок-файле, чего не знаю я? Он спокойно и молча меня разглядывает. Он что-то знает? Он собирается мне рассказать? Может, он пришел сюда и не для того, чтоб меня убить, но у него нет причин мне доверять. Я жду и рассматриваю крошечные морщинки в уголках его глаз, при дневном свете их видно лучше. Он много смеется. Или раньше смеялся. Еще я вижу, что в детстве у него были веснушки. Здоровый как яблочный пирог — вроде так говорят американцы? Идеальный бойскаут. В отличие от меня. В детстве я был слабым и взбалмошным, и утонченным. Вероятно, Уилл с другими парнями в солнечную погоду играл в футбол, а я был один в своей спальне и лихорадочно делал наброски своих подростковых желаний. Уилл произносит: — Ты веришь, что файл у Ползина? Деревенею. — Разве нет? Уилл качает головой. — Нет, — шепчу я. — Этого не может быть. Он уже выдавал оттуда информацию. — Он купил эту информацию. У него ее нет, но ему может быть известно, у кого есть. Хотя он может и не знать, где найти этого человека. Если б знал, скорее всего, был бы мертв.