Закрываю глаза, опускаю голову, время от времени меняю положение и позволяю воде массировать различные участки своего тела. Скованность в плечах ослабевает, но не испаряется — а спускается ниже, завладевает моим членом. Обхватываю его ладонью и начинаю ласкать, неспешно и решительно, вверх и вниз, запрокидываю голову, и вода льется на лицо. А потом звучит голос: — Ну, надо же, как неловко. Резко распахиваю глаза и почти выпрыгиваю из собственной шкуры, рука все еще на члене. Смотрю на телохранителя Ползина, в этот раз он одет как парень. И не просто парень, а самый красивый парень из мной виденных. Он прислонился к раковине, и на меня направлено дуло «люгера». Рука замирает на члене, который набухает еще больше. Еще минуту назад я бы и не подумал, что такое возможно. «Люгер» мне не нравится, но мой член охренеть как счастлив видеть этого парня. Его черная одежда как вторая кожа. Хорошего качества, созданная для скалолазания и бега... и драк. Блестящие светлые волосы собраны в хвост на затылке. Строгий стиль демонстрирует безумное совершенство его лица. Вероятно, есть тысячи определений его внешнего вида. Совершенный идеал, что совмещает в себе мужественность и женственность: высокие скулы, прямой идеальный нос, надменно вздернутые брови, янтарные глаза, из-за которых я опять вспоминаю о хищной птице. — Пожалуйста, — говорит он своим фантастическим английским акцентом. — Не останавливайся из-за меня. — Никогда не был эксгибиционистом, — отзываюсь я, но руку не убираю. Повисает тишина. В помещении становится жарче. — Ты должен закончить, — наконец произносит он. Понимаю, он пришел меня убить. Разумеется, я думал об этом и раньше, но теперь знаю наверняка. Он дарит мне последний оргазм. Он подобен Смерти. «Люгер» лежит в руке свободно и в то же время с умыслом. Мой член уже должен был уменьшиться в размерах. Но нет. Почему я не услышал, как он пришел? Даже с включенным душем я должен был услышать... Должен был быть готов. А все потому что я до сих пор в шоке от произошедшего ранее. От своей долбаной ошибки новичка. Я так запутался, что облажался еще раз. В голове творится неразбериха, я пытаюсь отыскать перспективность в этой ситуации. Не то чтоб я боюсь умирать. Черт, смерть меня вполне устроит — валяй, вперед. Главное, чтоб я забрал Ползина с собой. Но сейчас я в ловушке. Взгляд бодигарда путешествует по мне, следует за стекающими по моему телу каплями. Рот приоткрыт, язык облизывает губы, чем он выдает себя с головой и поражает меня. «Он меня хочет». Сердце долбится, я скольжу левой рукой по яйцам, легонько их ласкаю. Просто потому что могу. Он опускает взор туда, где разворачивается действие. Лишь от этого я трепещу, кажется, будто по мне пропускают электрический ток. Правой рукой вновь обхватываю член. Медленно и уверенно пробегаю кулаком по всей длине, кончики пальцев едва касаются нежной кожи. Он наблюдает. Знание, что я могу распоряжаться его вниманием, взрывает мозг. — Чуть раньше ты оставил меня в подвешенном состоянии, солнышко, — вымученно улыбаясь, говорю я. Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Он молчит. — Это было подло. Его губы подрагивают. — Я спас твою гребаную жизнь. — Да, но на какой срок? Мышцы на его подбородке напрягаются. Мы оба знаем, что это означает. — Если твой член так сильно тебя беспокоит, — отзывается он, — можешь кончить. Я подожду. Вздергиваю бровь. Хренов Джеймс Бонд. — С чего бы? Хочешь посмотреть? — Не отрываю от него взгляда и жду реакции. Его смех звучит неискренне. — У меня к тебе вопросы. Думаю, лучше их задать, когда кровь прильет обратно к твоему мозгу. Ага, конечно. Именно поэтому у него расширились и потемнели зрачки, а член под тонкой тканью надетых на нем эластичных штанов напрягся. Но на это я не указываю. Лишь пожимаю плечами. — Ну, ладно. Расслабляюсь и тянусь за маленькой бутылочкой на полке позади меня. Двигаюсь преувеличенно медленно. — Люблю чего-нибудь добавить, — поясняю я, глаза к нему будто приклеены. Он кивает. Облизывает губы. Открываю крышечку большим пальцем и выдавливаю на ладонь немного оранжевой жидкости. Гель не очень густой и выливается из ладони, стекает в воду и кружит вокруг моих босых ступней, отчего насыщенная паром комната наполняется ароматом тропических фруктов. В ладони немного осталось, и я поглаживаю живот, потом спускаюсь ниже, к члену и яйцам. Медленно массирую свое тело, делаю все возможное, чтоб смотрелось отлично, и силюсь не стесняться из-за устроенного представления. Это не моя фишка — в большинстве случаев. Но прямо сейчас мой член разбух настолько, что им можно забивать заборные столбы в землю. А все потому что он наблюдает за мной. Пристальный ястребиный взгляд прикован к медленным движениям моей руки, отслеживает каждый жест. Да, ему нравится то, что он видит. Мне тоже нравится. Мне нравится чувствовать его взор, наблюдение за тем, как я к себе прикасаюсь. Что он мной владеет. От этой мысли возникает резкая острая боль в сердце. От мысли о том, что он мной владеет. «Какого хера?». Сейчас не время увлекаться. Но человеческое тело — человеческий мозг — может работать наперекосяк, и по какой-то причине мое собственное тело сходит от происходящего с ума. Медленно и аккуратно провожу кулаком вверх-вниз по гладкому скользкому члену. Вода все еще хлещет мне на голову, и поток, будто из брандспойта, словно бурит дыру в моей спине. Нужно взять себя в руки. Нужно использовать свой шанс по максимуму, но сложно сосредоточиться на чем-то, кроме своего члена и наблюдающих за мной янтарных глаз. — Здесь здорово, — выгибая в приглашении бровь, наконец-то выдаю я. — Хочешь присоединиться? Крошечная улыбка. Кажется, ему весело. — Как бы сильно ни хотелось, думаю, в этот раз откажусь. — Температура идеальная, солнышко. Он печально улыбается и качает головой. — Прости. Продолжай. Пожимаю плечами, будто мне все равно. Пытаясь выиграть время, тянусь за другой бутылочкой и выливаю ее на грудь. На этот раз аромат ягодный. Он зачарованно наблюдает, как ярко-красная жидкость капает мне на грудь. Оказывается, эти вычурные бутылочки хоть для чего-то пригодны. Его взгляд интенсивный. Клянусь, я чувствую его кожей. Тяжело сглатываю, во рту пересохло. Ясно помню, каково было стоять возле его ног на коленях с членом во рту. От воспоминания мой и без того болезненно набрякший член раздувается еще больше. Черт, я реально рассчитывал изменить ход его намерений? Я уже даже мыслить здраво не могу, настолько завелся. — Как тебя зовут? — интересуюсь я, пытаюсь вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. — Вряд ли Кейт. — Кит, — отвечает он. Он произносит слово четко. Буква «К» звучит твердо, а буква «Т» еще тверже. Но его взгляд сфокусирован на моем члене. — Кит? Что это за имя?