Уголок его губ приподнимается. Видимо, я реально забавляю этого парня. Можно было бы оскорбиться, если б он не пожирал меня взглядом так, будто лучше меня десерта на свете нет. — Мое. Ворчу. Не знаю, как долго смогу продержаться, если он будет вот так на меня смотреть. В отличие от Кита я еще сегодня не кончал. — Кит, — хрипло повторяю я. Мне больше нравится, как он сам его произносит, живо и эффектно. Скольжу рукой вверх по телу, по шрамам на животе, по груди к соску, где останавливаюсь и провожу по нему большим пальцем. Пусть видит, как я содрогаюсь. Обычно я не позволяю парням наблюдать подобные вещи. — Мне нравится имя Кит. Тебе идет. — И я не вру. Мыло уже смыто, я беру еще одну бутылочку, но потом подношу ее к свету. — С этой что-то не так. В мыле грязь или еще какое-то дерьмо. Он откашливается и заговаривает: — Это эксфолиант. — Чего экс? — Эксфолиант. Отшелушивает старые клетки кожи. Вряд ли тебе это нужно. — Он кивает на мой член, слова как ограненные алмазы. — Там. — Точно. Моему члену нравятся клетки кожи там, где они есть. — Беру другую бутылку, зеленую, — арбуз? — продолжаю намыливаться и провожу рукой по своему длинному набухшему члену. — Кому надо отшелушивать собственную кожу? — спрашиваю я. Кит отслеживает движения моих блуждающих по телу рук. Облизывает губы и лишь потом отвечает: — Она становится мягче. Как шелк. Боже, помоги, но мне нравится, как он на меня смотрит. Чувствую себя его добычей. Словно я у него на мушке, и он подбирается ко мне все ближе. Как салюки к кролику. Насколько это хреново? Мне стоило бы раздумывать, как сделать его своей добычей, но под его пристальным взглядом трудно здраво мыслить. Да и член беспрерывно пульсирует, совпадает с биением сердца. — Держу пари, ты пользуешься такими штуками постоянно, — говорю я. Припоминаю его бледные бедра — крепкие, с напряженной мускулатурой — ноги привыкшего усердно заниматься мужчины, без вопросов. Но какие же гладкие. Стоит подумать о его ногах, подсознание наполняется воспоминаниями, как я зубами стаскивал с него кружевное белье и щекой касался этой шелковистой кожи. От одной только мысли по мне прокатывается волна похоти, и приходится закусить губу. Не то чтоб он мне не нравился в мужской одежде. В надетом на нем прикиде он смотрится столь же прекрасно. По правде говоря, мне по душе оба варианта. Разум продолжает метаться между его нынешним внешним видом и тем, как он выглядел ранее. Не могу решить, как мне нравится больше. Кит не утруждается ответом. Вместо этого он низким голосом произносит: — Дотронься до своего члена еще раз. Ох, черт, он меня прикончит. Если сначала я не лишусь рассудка. Послушно обхватываю свой член. Мыло испарилось, но мне плевать. Я почти наслаждаюсь ощущением от огрубевшей ладони, которой себя обнимаю, и начинаю медленно двигать кулаком. Чувствую себя... не знаю... камертоном или типа того. Словно каким-то странным образом мы с ним совпадаем. Будто мы настроились на одну волну, и Кит контролирует курсирующее во мне удовольствие, устанавливает темп и интенсивность. И я не могу — в прямом смысле не могу — оторвать от него взгляд. — Ты действительно хочешь кончить, да? — нежно интересуется он. Это скорее наблюдение, чем вопрос. Да, я хочу кончить. Очень сильно. Член отчаянно пульсирует, можно было бы разрыдаться из-за болезненного неудовлетворенного желания, которое начало во мне зарождаться еще несколько часов назад, в той комнате, на коленях, с его членом во рту. А теперь еще и это... Издаю тихий унизительный стон, но не могу оторвать руку от члена и глаз от его лица. Его губы медленно растягиваются в удовлетворенной улыбке. Он тоже чувствует изменение между нами. — Пока нет, дорогой, — мурлычет он. А потом мечтательно добавляет: — Я мог бы наблюдать за тобой всю ночь. Интересно, как долго ты продержишься. Меня смущает вылетающий из моего горла звук. Всхлип. Раздается смешок, и по мне проносится волна стыда, смешанная с волнением. — Пожалуйста, — выдыхаю я. Слово меня пугает, хотя и слетело с моих собственных губ. Несколько слов, вздернутая бровь и этот хренов веселый голос, и он уже держит меня в своей ладони. Владеет мной. И моему члену нравится эта мысль. Где-то в глубине души меня от себя тошнит. Стою тут и унижаюсь, а ведь начал это шоу, чтоб его завлечь. Но, честно говоря, мне так здорово, что останавливаться вовсе не хочется. — Не кончай, пока я не скажу, — шепчет он. Устремленные на меня глаза восторженно сияют. Умудряюсь кивнуть, двигаю рукой в равномерном ритме. Мое согласие не имеет ничего общего с пистолетом, который он держит, но полностью связано с золотистым взором и исходящей от него энергетикой. — Думаю, мне больше придется по душе, если ты будешь это делать на коленях, — размышляет он вслух. «Боже». Даже не задумываюсь. Начинаю опускаться на каменный пол, но он останавливает меня взглядом. — Не здесь, — качая головой, говорит он. — В спальне. Он делает шаг в сторону и указывает пистолетом на дверь. Киваю и выхожу из-под водяного потока. Глава 8 Кит Никогда не встречал никого похожего на этого мужчину. Каждый его шаг целеустремленный и отважный. Есть в этом нечто исключительное. Нечто сияющее. Наблюдаю за ним, и кровь в венах поет. Он не притворяется. Он не смог бы подделать сверкающие глаза, расширенные зрачки, пылающую кожу. И этот член. Набухший и умоляющий, истекающий смазкой. Прерывистое дыхание. Надлом в голосе, когда он молит меня о разрядке. «Пожалуйста». Чертов ад. Он входит в спальню. Опускает с балконной двери прозрачные шторы, которые мягко покачиваются на ветру — именно так я сюда проник и именно так уйду. Но он молчит, лишь поворачивается ко мне лицом. Опускается на колени. Ждет. — Жаль, нет возможности растянуть удовольствие, — слышу я собственные слова. Он шипит, разбухший покрасневший на кончике член подрагивает. Нам обоим известно, что этого не произойдет. Слишком велик риск — для нас обоих. — Не сегодня, — добавляю я. Его глаза слегка расширяются. Вероятно, мои тоже. Подразумевается, что настанет еще один вечер, когда я смогу растянуть удовольствие. Я серьезно уйду отсюда и оставлю его в живых? «Тебе несвойственно оставлять дела незавершенными...». И правда. Эта мысль меня подстегивает. — Ну, ладно. Теперь можешь кончить, — говорю я. — И сделай все как следует, дорогой. Я хочу шоу. Замечаю движения его кадыка, когда он сглатывает. Потом опускает руку вниз и вновь себя обнимает. — Другую руку за голову, — произношу я. Он подчиняется и обхватывает шею пальцами левой руки. — Бедра раздвинь шире.