Пончик взвыла и умчалась вон из комнаты. Монго захрипел и изготовился к нападению, но я окриком удержал его. Как только мёртвая вещь заговорила, на моей карте появилась белая точка. Голова продолжала гневно что-то выкрикивать, но я уже не разбирал ни слова. – Значит, как я понимаю, она всё ещё одержима, – сказал я и ногой откатил её подальше. Я не особенно опасался, что голова нападёт на меня или напустит заклинание; как-никак мы были в зоне безопасности. – Ребята из команды Гвен разрушили кристаллизующее заклинание, когда вошли в комнату с колодцем, и все стеклянные предметы вернулись к нормальному состоянию. Мы с Катей стояли над этой головой, глядя на неё сверху. Она по-прежнему вопила. – Карл, её свойства обновились. Посмотри. Голова секс-куклы Лики Этот предмет одержим увядающим духом Псаматы. Псамата, или Саманта, как её называли друзья, это низшее божество, изгнанное в Ничто её отцом после того, как он обнаружил, что она путается с неким древним царём. Обычно её сопровождает доверенная напарница, фамильяр – песчаная тина, между прочим, также проклятое дитя её союза с царём. Такие уж закавыки у этих богов. А если вы сочтёте это чем-то причудливым, то вы ничего не видели. Те господа, что зависают в залах Небесного Владычества на двенадцатом этаже, участвуют в каких-то головоломных фокусах, вот что я вам скажу. Вы когда-нибудь видели, как мужское божество рожает из своего бедра пророчествующую змееголовую корову? Или женщину, чья месячная кровь обладает чувствительностью? Такая вот хрень вас там ожидает. Псамата так же умна, как и вспыльчива. К несчастью для неё, её первая попытка бегства из Ничто завершилась раздвоением; половине её существа пришлось укрыться в первой попавшейся незанятой наяде, которая по воле случая оказалась секс-куклой, изображающей вымышленную Лику, которая, как это ни нелепо, была отдалённо связана с небрежно рассказанной историй Псаматы. Она была вынуждена прожить в кукле много лет – пока её дух не воссоединится. Дальше от этой истории вообще мурашки по коже пойдут. – Чудненько, – произнёс я. Карл: «Эй, Мордекай, что такое увядающий дух?» Мордекай: «Тебе зачем?» Карл: «У нас гостья». Мордекай выскочил из мастерской и намертво застыл, глядя округлившимися глазами на то, что лежало на полу. – Женщина мать моя, откуда это взялось? – Карл её таскал в инвентаре! – объявила Пончик. Мордекай подошёл поближе, наклонился над головой; его клюв двигался в паре дюймов от неё. Он постучал по голове. – Случается, что душа живого существа способна… разделиться… пополам. Когда тело разделено, две половины всегда стараются воссоединиться, они как два магнита. Это должно происходить в подходящей оболочке. Но если в процессе воссоединения что-то пошло неправильно, образуются увядающие духи. Они не живые. И не мёртвые. Им трудно умереть. При этом в основном они безвредны. Оболочка должна быть связана с первоначальным телом, а если это не так, то и получаются такие вот духи. Они преследуют объект, но у них очень мало сил. Запутано это как-то. Увядающий духи часто используются как объекты для квестов. – Мне вспомнился Ремекс, небесная птица в конце третьего этажа. – Да. Ремекс – лич, накопитель душ. Особенно опасный вид увядающего духа. Таких создают мощные маги или некроманты, чтобы они высасывали из людей души. Более стабильный вариант одного типа. Для неё это ужасно, но она не в том положении, чтобы причинять нам прямой вред. Несколько сезонов назад в их распоряжении был целый этаж, где любое оружие было обитаемо таким духом. А ей понадобится экзорцизм, чтобы освободиться. К тому же она – низшее божество, это осложняет всё. – Получается, она – полубогиня? Получеловек? Или как? Голова яростно сплюнула. Мордекай пожал плечами. – Возможно, но скорее – нет. Бесспорно, она не на сто процентов божественна, иначе её не удалось бы выбросить в Ничто. Представь пантеон как сельский клуб богатеев. Может быть, у неё богатый папа, а мать – так сказать, не с той стороны дороги. Не стоит влезать в её историю. Лучше избегать богов, как мы избегаем соприкасаться с фракциями. У нас и без того полно дерьмовых проблем. Катя щёлкнула пальцами. – А я знаю, что произошло. В описании говорилось, что её первый побег закончился тем, что она попала в любовную куклу, правильно? Это было первое подвернувшееся ей убежище, подходящее для того, чтобы найти реальный облик. Следовательно, это она убедила Гази забраться сюда. Только и делала, что лгала ему о том, кто она. Хотела, чтобы он открыл Ничто. Сказала ему, для того, мол, чтобы найти бога похоти, но это был обман. Как только Ничто открылось, влетела вторая половина её души в сопровождении песчаной тины. Но что-то пошло неправильно. Гази что-то испортил в процессе, и любовная кукла, сосуд, содержавший первую половину Псаматы, остекленела. Ей пришлось использовать тину, чтобы удерживать Гази здесь до тех пор, когда произойдёт что-то такое, что вызовет декристаллизацию. Все считали, что она вошла в тело Кетцалькоатлль, но ошибались, потому что не знали о её раздвоении и не знали, что её вторая половина постоянно находилась при Гази. – И она бы выбралась из положения, если бы один молодой динозавр не сшиб её и не разбил на тысячу осколков, – подхватил я. – Монго, хороший мальчик! – воскликнула Пончик. Я сообразил, что это и была ловушка. Если бы мы сумели сохранить замок в целости и снять стеклящее заклинание, секс-кукла ожила бы, а Псамата вновь стала бы полноценным низшим божеством. Я не знал наверняка, добились ли мы полного успеха. Монго лишь слегка задел статую, когда она опрокинулась и разбилась. Меня не покидало нехорошее ощущение, что мы катимся по рельсам к какому-то срежессированному столкновению. А это всегда очень плохо. Псамата продолжала кричать на нас с пола сдавленным голосом. Пончик ударила голову, и та покатилась. – Карл, я поняла кое-что! – воскликнула Пончик. – Тут такой же сюжет, как в кино «Детские игры»[176] с куклой Чаки. Эта леди Псамата – Чаки, но только голова, и она не может двигаться. – Я подумала о крестражах[177] из Гарри Поттера, – сказала Катя. – Но в этом случае душа только раскололась пополам. – Нет, точно Чаки, – начала настаивать Пончик. – Та дама, которая сочинила сказочный фильм, стащила все свои идеи из смешного фильма ужасов восьмидесятых из тех, которые Карл вечно смотрел. Я видела только один фильм о волшебниках, где собака. Отвратительно. – Но сначала были книги, а потом… Катя осеклась, разумно решив не продолжать дискуссию. – Не имеет значения. Наша наверняка уже безнадёжно безумна, – сказал я, опустился перед головой на одно колено и ткнул её пальцем. Она зарычала. – У игры в распоряжении масса способов убедить нас в том, что попадание в Ничто приводит к безумию. Пончик кивнула. – Да, ты прав, я думаю. К тому же часть её долго была заморожена в этой кукле. Скорее всего, это тоже не было полезно для её душевного здоровья. Я не раз видела, как ты вредил себе. На мне это хорошо не сказывалось. – Она повернула голову к Кате и добавила вполголоса: – Однажды он вытер о меня руки. Ну, после того, понимаешь… Я возмутился: – Это абсолютная неправда! – Так что будем делать? – спросила Катя, меняя тему. – Мы даже не понимаем, что она говорит. Вы думаете, реальный бог явится сюда и попробует напасть на неё? Поэтому люди из колледжа так забеспокоились? – Без понятия, – сказал я. – Мордекай? Он помотал головой. – Вам, ребята, протаптывать новые тропы. Я ни хрена, ни хренули не знаю, что будет дальше. На моих глазах ещё никогда не переживал такой клубок сюжетных линий. Меня вгоняет в ступор сам факт, что в основу квеста пятого этажа кладутся Ларракос и Небесное Владычество. Исходя из того, что мне приходилось видеть, я подозреваю, что стоит этой штуке очутиться за пределами зоны безопасности, её присутствие, может быть, вызовет какого-нибудь гневливого бога. В конце концов, она воскрешена не полностью. – Пусть Монго сожрёт её! – выкрикнула Пончик. – Или её можно сжечь к чертям. Или выбросить эту голову обратно в Ничто. Это не обязательно делать здесь. В казино тоже есть выход в Ничто, вы помните? – Прежде всего мы должны убрать её из зоны безопасности, – заявил я. До меня начинало доходить, что существование головы станет для нас большей головной болью, чем я предполагал сначала. – Мы не можем засунуть её в переноску для животных. По крайней мере, я сомневаюсь, что нам это позволят. – Скорее всего, не позволят, – согласился Мордекай. – Можно просто бросить её в таверне, – предложила Катя. Я задумался. – Мысль неплохая. Но какой-нибудь из местных скорпионов вышвырнет её за дверь, а из этого могут выйти проблемы. – Так что тогда? – спросила Катя. – Оставить в зоне безопасности? – Подожди. Я снова поднял голову за волосы. У этой дряни была подвижная челюсть. Я захлопнул ей рот. Она продолжала стенать, только теперь совсем сдавленно. Я потянул её подбородок вниз, подвигал, пока не нашёл такое положение, при котором звуки стали членораздельными. – …убить твою мать. Я узнаю, где она живёт, и подожгу её, потом убью, потом велю некроманту воскресить её из мёртвых и буду убивать снова… и снова… А тебя заставлю смотреть, пока я… Она замолчала, когда поняла, что я привёл её челюсть в такое положение, при котором слова зазвучали понятно. Как если бы настроил радиоприёмник на нужную станцию. – Привет, – заговорил я. – Меня зовут Карл. Можно мне называть тебя Самантой? Я буду звать тебя Самантой, а то твоё настоящее имя чересчур заковыристо для меня. – Где моё остальное тело? – рявкнула она. Её губы двигались – на свой лад. Голос звучал так, как если бы она говорила сквозь сжатые зубы. – Ты знаешь, как долго я трудилась, чтобы собрать себя? Ты знаешь, на что мне пришлось пойти? – Ох, милая, – вступила в разговор Пончик, – да мы об этом сейчас и говорили. Наверное, это было ужасно. Я слегка поправил челюсть головы. – Так вот, твоё тело разбилось на десятки обломков, и их смыло в океан. Я полагаю, по меньшей мере половина тебя сейчас в брюхе очень большой акулы. Я не различал эмоций на её лице. Её глаза не моргали, что несколько выбивало меня из колеи.