– Как эта машина действует? Я уже знал ответ, но мне хотелось, чтобы его озвучил Мордекай. Он указал крылом на экран, висевший на стене возле двери его комнаты. До этого момента я не замечал его. – Как простой интерфейс. Как купля-продажа на eBay. На следующем этаже мы встретимся с аукционами предложений. Если хочешь продать что-нибудь магическое, вроде одежды невысокого уровня, которую регулярно получаешь, дождись такого аукциона. А захочешь регулярно избавляться от старья – перебрасывай его ИИ-торговцу, и будет тебе хорошая цена благодаря Пончику. – Мне это не нравится, – вскинулась кошка. – Да и система сломана. Сообщила мне, что каждая из моих шляп стоит одну монету. Нужно чинить. – Аукционы предложений? – переспросил я. – Покупательская база скукоживается с каждым этажом. А у многих есть такая система? Люди реально её используют? – О да. Туристы и фракции смогут торговать через эту систему, как только откроется шестой этаж. Сам увидишь. Рынок будет переполнен. Некоторые фракции начнут хватать всё магическое, что только появится, так что ты сможешь заработать отличные деньги на своём луте. Намного больше, чем при продажах в магазины. Я перебил его: – Погоди-ка. Нам предстоит потом воевать с теми, кому мы будем продавать своё барахло? – Да, – подтвердил он. – Так и снабжаются армии. И если вы не будете ничего продавать, продаст кто-нибудь другой. – Значит, у принца Дюжего тоже есть такой интерфейс? Мордекай задумался. – Вообще-то нет. Фракции девятого этажа обходятся без интерфейсов. Город-воронка Ларракос располагает реальными магазинами, владельцами которых являются неигровые персонажи. Лидеры фракций сами ходят туда, чтобы купить или заказать товары. Когда вы, обходчики, туда попадаете, все жители высыпают за городские стены, и начинается драка. Короче говоря, хорошие деньги вы в основном сделаете на промежутке от шестого этажа по восьмой. Когда открывается девятый, фракции теряют возможность покупать новое снаряжение и добывают его исключительно у противоборствующих армий. Я вам всё это разъясню, когда вы туда доберётесь. – Что-то мне не улыбается мысль продавать свои товары тем, кто потом обратит их против нас. Мордекай хмыкнул. – В основном они будут применять их друг против друга. А теперь идёмте, испытаем интерфейс. – Через пару минут, – сказал я. – У нас ещё остались дела. Я хотел отправиться вслед за Мордекаем и осмотреть интерфейс главным образом ради того, чтобы получить ясное представление о реальной – в золотом эквиваленте – стоимости большинства предметов, хранившихся в моём инвентаре. Правда, «Кулинарная книга анархиста Подземелий» предупреждала, что не стоит использовать интерфейс рынка, когда книга с нами. Сейчас же выходило, что сама книга не имеет почти никакой ценности. Некоторые предметы, такие как невзорванный ядерный заряд, не обладали ценностью и по данным моего инвентаря. Впрочем, в кулинарной книге содержались и такие замечания: «Будьте осторожны с интерфейсом рынка. Он использует не ту систему ценностей при оценке стоимости предметов, которую вы, вероятно, установили в своём пользовательском интерфейсе. Наша система оценивает данный том как уникум, фамильное достояние, приписывает ему немыслимую ценность – вроде 50 миллионов золотых. Пока ещё ничего не случилось, но я не решаюсь давать кому-либо доступ к моему инвентарю» (прим. обходчика Батбилджа, изд. 12-е). «Не знаю, точно ли так, но мне представляется, что Батбилдж с этой записью обратился к кулинарной книге в последний раз. Я оставлял карты на своей кровати каждый раз, когда пользовался интерфейсом рынка. Проверяйте, не при вас ли она, чтобы не попасть в переплёт» (прим. обходчика Аллистера, изд. 13-е). Я знал, что кулинарная книга проявляла себя в разных формах. Для Аллистера она была колодой карт с его родной планеты. Эти карты предназначались для игры «Ти-Ги», которая, судя по скудной информации, оставленной Аллистером, представляла собой нечто среднее между шахматами и «Лови рыбу»[26]. Кроме того, эта игра была частью основанной на медитации религии, господствовавшей на родине Аллистера, оттого ему не составляло труда посвящать долгие часы изучению карт. В моей комнате был небольшой прикроватный столик, хотя я туда практически не заходил. Пончик по-прежнему настаивала на том, чтобы мы спали вместе. Я решил, что оставлю книгу на этом столике, а потом воспользуюсь интерфейсом рынка. Но пока у нас были дела. * * * Первыми из обходчиков появились двое людей, которые устроились в баре борделя под названием «Плюй-глотай». Логотипом бара служила птица, насаженная на палку, как на шампур. Мы вошли в тёмный зал, служивший зоной безопасности. Там пахло ладаном. Монго оставался в своей клетке-переноске, Пончик стояла на моём плече, Катя – рядом со мной. Бармен-дромадер поднял голову и взглянул на нас. Бар был полон дромадеров, одни сидели за столами, другие пили у барной стойки. Тихая музыка плыла по просторному залу, имевшему форму буквы L. Я увидел источник музыки: совсем юный дромадер играл на струнном инструменте, который можно было бы назвать квадратной гитарой. Мелодия была негромкой, но назойливой. Она создавала какую-то азиатскую атмосферу, совершенно неуместную. Этих двоих обходчиков мы уже видели возле «Пальца». Один – высокий и худой мужчина с угловатым лицом, лет двадцати пяти. Судя по оливковой коже, он мог быть уроженцем Ближнего Востока. Хаммерсмит[27] двадцать второго уровня по имени Фирас[28] М. Второй – чрезмерно располневший, лысеющий субъект примерно того же возраста. По чертам лица его можно было опознать как испанца. Изгонятель чумы двадцать второго уровня, имя – Луис Сантьяго 2. На коленях Луиса сидела проститутка. Грубое подобие Джессики Рэббит[29]. Когда мы вошли, Луис и Фирас смеялись. – Эта куда лучше, чем рабыня Лея[30], – провозгласил Луис. Девушка надула губы. – Ты говорил, что та была хороша. А что скажешь о моей… Она осеклась, заметив, что мы остановились у стола. – Они заставляют её принимать знаменитые облики, – сказала Катя с отвращением. Мужчины всё слышали, но Катя говорила так, словно они были глухими. – Угу, – согласился я. Каждый раз, когда им приходилось описывать внешность требуемого персонажа, они как будто давали словесный портрет для полицейского рисовальщика. «Их» Джессика Рэббит была похожа, но лоб чересчур низкий, а нос уж очень велик. Одежда вообще не пришей кобыле хвост. Проститутка, человек четырнадцатого уровня, окинула Катю очень кислым взглядом, плюнула на пол и отошла в дальний конец зала. – Нет, вы видели? – проговорила Пончик. – По-моему, ты, Катя, ей не понравилась. – Мордекай меня предупреждал, – сказала Катя, провожая проститутку взглядом. Та приобрела жутковатый, угрожающий вид, прежде чем примоститься у стойки. Других проституток в баре не было. – Он что-то говорил о том, что все, кто способен менять обличье, друг друга недолюбливают. – Скорее, она тебе позавидовала, – предположила Пончик. – Ты можешь превратиться в кого захочешь, а такие, как она, – только в страшил. – Возможно, – согласилась Катя. – Но всё-таки они в силах менять облик, с этим не поспоришь. К тому же они приобретают некоторые способности той расы, которую выбирают. Иногда мне кажется, что так лучше. Я, в отличие от них, никогда не смогу летать. Этот вопрос мы уже обсуждали. Катя, как доппельгангер, имела возможность превратиться в летающее создание и таким образом оторваться от земли. Но даже если бы преображение не было связано с увеличением массы, всё равно она весила больше, чем летающие существа её габаритов, что по меньшей мере затруднило бы взлёт. Ей пришлось бы превратиться во что-то огромное, вроде дракона, но это потребовало бы большого труда. Массы превращённых существ разнились дичайшим образом. Я спросил Мордекая, как это возможно, и его ответ был простым: «Магия». Двое обходчиков не переставая таращили на нас выпученные глаза. – Ты Карл, – выговорил Луис и повернулся к Фирасу: – Говорил я тебе: это Карл. – И я тебе поверил, – напомнил Фирас. – Мы разрабатываем план, как покинуть этот этаж, – сказал я. – И я собираю всех, кто сейчас в этом городе, чтобы обсудить возможный план. Мы будем в «Пальце» после итогового выпуска новостей. Луис хрюкнул. – «Палец»! – Он обратился к Фирасу: – Ты понял? – Понял что? – удивился Фирас. – Шутку! Название бара – это шутка. – «Палец» – это шутка? – Да, дружище. Напрягись. Это город верблюдов. Ты же не назовёшь у себя на родине ресторан – «Человеческий палец»! Ты назовёшь его просто «Палец». – И что? – не понял Фирас. – До меня не доходит. Только тут я понял, что оба эти парня пьяны вдребадан. Над их головами не было предупреждения о дебафе. Я до сих пор не догадывался, почему иногда такое предупреждение появляется, а иногда – нет. Мерзопакостный дебаф появлялся только в специфических обстоятельствах, предположил я. Я наклонился к парочке. – Выслушайте меня. Мы должны действовать сообща. Итоговый выпуск начнётся через шесть часов. Встретимся там. – Или что? – Его тон вдруг сделался откровенно враждебным. – Взорвешь нас, да? – Нет, – заявила Пончик, спрыгнула на стол и сшибла стаканы. Разлилась лужа водки. – Карл ничего плохого вам не сделает. Но если вы не войдёте в команду, мы позаботимся о том, чтобы вас вышибли из города. Вы видели на пустоши каких-нибудь мобов? Я не видела ни одного с уровнем ниже тридцатого. А у вас, ослоухие, двадцать второй, и я не думаю, что вы выживете за стенами. А теперь повторяйте: «Карл, мы будем с тобой». – Карл, мы будем с тобой, – повторил Луис, сглотнув слюну. * * * – Ослоухие? – переспросила Катя. – Ещё одно выраженьице от Элли? – Я его услышала от ИИ. И всё ждала случая, чтобы употребить. – Эти парни нам не помощь, – сказал я. – Они уже сдались и теперь плывут по течению.