Хопкинс поднялся на шесть футов над полом, потом поплыл в сторону, прочь от стола. Удалившись на некоторое расстояние, он воздел руку, указывая на алебастровую статую в дальнем конце зала. Статуя изображала лысого, пузатого волшебника с сигарой. Вспышка голубого света – и статуя рассыпалась дождём искр. Рыжеволосый волшебник испустил восхищённый вопль, прочие вскочили на ноги и захлопали или застучали по столу, обуянные дикой радостью. Мистер Хопкинс взлетел выше, к самому потолку. – Покажите им что-нибудь ещё, Хопкинс! – распорядился Мейкпис. – Что-нибудь впечатляющее! Все уставились наверх. Китти воспользовалась шансом. Она медленно-медленно принялась отступать от стола. Шаг, другой… Никто ничего не замечал. Все смотрели, как учёный выделывает акробатические трюки под потолком, выбрасывает из пальцев снопы пламени… Китти повернулась и бросилась бежать. Двустворчатые двери в конце зала были открыты настежь. Её ноги беззвучно ступали по толстым, пушистым коврам. Со связанными руками бежать было неудобно, но не прошло и нескольких секунд, как она выскочила за дверь и помчалась по коридору с каменными стенами, увешанными картинами и стеклянными шкафчиками с золотыми безделушками… Она устремилась направо – там коридор заканчивался открытой дверью. Китти влетела в неё, остановилась и выругалась. Пустая комната, по всей вероятности кабинет чиновника: стол, книжный шкаф, пентакль на полу. Тупик. Ахнув от разочарования, девушка развернулась и бросилась туда, откуда прибежала: по коридору, мимо двустворчатых дверей, за угол… И с разбегу налетела на что-то твёрдое и массивное. Китти отбросило в сторону, она машинально попыталась смягчить падение, выставив руку, но руки у неё были связаны, и ей это не удалось – девушка тяжело рухнула на каменный пол. Китти подняла глаза – и у неё перехватило дыхание. Над ней возвышался человек, тёмный силуэт на фоне потолочных светильников. Высокий, бородатый, одетый в чёрное. Ярко-голубые глаза пристально разглядывали девушку, чёрные брови хмурились. – Пожалуйста! – выдохнула Китти. – Пожалуйста, помогите! Бородатый человек усмехнулся и протянул к ней руку в перчатке. А в зале Статуй мистер Хопкинс опустился обратно на пол. Лица заговорщиков были полны изумления. Двое мужчин оттаскивали ковры с середины зала. Когда Китти снова появилась в зале, полу задушенная, висящая на собственном воротнике, за который её волок бородатый, волшебники остановились и уронили ковры. Все присутствующие один за другим обернулись и уставились на неё. Из-за спины Китти раздался низкий голос: – Что делать с этой девчонкой? Я поймал её, когда она искала выход на улицу. Рыжеволосый покачал головой: – Вот зараза! Я даже не заметил, как она исчезла. Мистер Мейкпис выступил вперёд, капризно насупившись. – Госпожа Джонс, мы не можем тратить время на подобные выходки!.. Он осклабился, пожал плечами и отвернулся. – Поначалу её присутствие меня забавляло, но, откровенно говоря, она меня больше не интересует. Можете её убить. Натаниэль 23 Натаниэль увидел, как наёмник швырнул Китти на ковёр, как откинул плащ и достал из-за пояса длинный кинжал, кривой, как сабля. Он увидел, как наёмник протянул руку, схватил девушку за волосы, задрал ей голову, чтобы открыть горло… – Стойте! – Натаниэль выступил вперёд, говоря настолько властно, насколько мог. – Не трогайте её! Она нужна мне живой. Руки наёмника остановились. Он взглянул на Натаниэля немигающими голубыми глазами. А потом медленно и размеренно продолжил оттягивать голову Китти назад, одновременно занося кинжал. Натаниэль выругался. – Стойте, я сказал! Заговорщики наблюдали за происходящим не без злорадного любопытства. Бледное, сырое лицо Руфуса Лайма скривилось. – Мэндрейк, вы сейчас не в том положении, чтобы строить из себя большого начальника. – Напротив, Руфус. Квентин приглашал меня присоединиться к вашему обществу. И я, после убедительной демонстрации мистера Хопкинса, с радостью принимаю это предложение. Результаты действительно весьма впечатляющие. А это означает, что отныне я один из вас. Квентин Мейкпис деловито расстёгивал свой изумрудный сюртук. Он прищурился, прикидывая все «за» и «против», взглянул на Натаниэля искоса. – Так вы всё-таки решили принять участие в нашем скромном замысле? Натаниэль встретил его взгляд со всем спокойствием, какое смог собрать. – Именно так, – сказал он. – Ваш план действительно великолепен, в нём чувствуется рука гения. Я от души жалею, что так невнимательно отнёсся к вам в тот день, когда вы продемонстрировали мне подопытного простолюдина. Однако теперь я намерен искупить свою вину. А пока что эта девушка, строго говоря, по-прежнему остаётся моей пленницей, Квентин. Я… у меня есть свои планы относительно неё. И пусть никто, кроме меня, её не трогает. Мейкпис потёр подбородок. Он не ответил. Наёмник поудобнее перехватил кинжал. Китти невидящим взглядом смотрела в пол. Натаниэль отчётливо ощущал, как колотится сердце у него в груди. – Что ж, хорошо! – внезапно кивнул Мейкпис. – Девушка ваша. Отпустите её, Веррок. Хорошо сказано, Джон. Вы подтвердили моё доброе мнение о вас. Но берегитесь: говорить легко, но слова требуется подкреплять действием! Сейчас мы вас освободим, и вы на наших глазах вступите в союз с демоном по вашему выбору. Но сперва я подготовлюсь к тому, чтобы вызвать демона самому! Бёрк! Уизерс! Уберите эти ковры! Освободите мне пентакли! Он повернулся и принялся отдавать новые приказы. Наёмник с каменным лицом разжал руку и выпустил волосы Китти. Натаниэль, сознавая, что за ним следит не одна пара враждебных глаз – в частности, Дженкинс и Лайм наблюдали за ним, не скрывая своих подозрений, – не стал подходить к ней. Девушка как стояла на коленях, так и осела на пол, безвольно уронив голову, с лицом, скрытым под волосами. Это зрелище терзало ему душу. Вот уже дважды за сегодняшний вечер Китти Джонс едва не погибла, и все из-за того, что он натворил. Из-за того, что он разыскал её, что выдернул из её спокойной новой жизни и взял с собой – исключительно ради удовлетворения своего эгоистичного любопытства. Там, в театре, когда девушку ударило Инферно, Натаниэль был уверен, что она погибла. Его охватило горе. Он почти потерял голову от нахлынувшего чувства вины. Несмотря на то что наёмник рявкнул ему оставаться на месте, он кинулся к ней и только тогда понял, что девушка дышит. Китти оставалась без сознания почти час, и всё это время в нём росло чувство стыда. Он мало-помалу осознавал, каким был глупцом. В последние несколько дней Натаниэль уже постепенно начинал отстраняться от имени Мэндрейка, от маски, которая в течение многих лет была для него как вторая кожа. Но лишь после событий в театре эта отстраненность превратилась в отчуждение. Он привык верить в две вещи, и эта уверенность руководила им всегда: в то, что правительство незыблемо, и в то, что он, в конечном счёте, всегда действует во благо. И вот обе эти опоры в мгновение ока оказались выбиты у него из-под ног. Волшебники повержены. Китти едва не погибла. И то и другое было делом рук Мейкписа, и Натаниэль с ужасом осознал, что жестокие, равнодушные действия драматурга, в сущности, являются отражением его собственных дел. Поначалу немыслимый масштаб преступления Мейкписа не давал Натаниэлю осознать его суть. Театральный размах и великолепие деяний заговорщика, замысловатая извращённость идеи вселить демонов в человеческое тело, все эти дурацкие разглагольствования о гениальности, интеллектуальности и новизне сбили его с толку и отвлекли от банальной голой правды. Это всего лишь ещё один холодный, тщеславный мерзавец, пытающийся дорваться до власти. Точно такой же, как Лавлейс, Дюваль или – тут Натаниэлю будто холодом повеяло в спину, – или сам Натаниэль, с его сегодняшними размышлениями в машине, когда он мечтал о том, как завладеет посохом и положит конец войне. О да, конечно, он убеждал себя, что все это ради правого дела, ради того, чтобы помочь простолюдинам и спасти империю, но чем кончаются все эти прекраснодушные мечтания? Гибелью невинных людей, таких как Китти. Насколько же очевидными должны были выглядеть его амбиции со стороны! Мейкпис видел его насквозь. Фаррар тоже. Госпожа Лютьенс поняла, во что он превратился, – и отвернулась от него. Неудивительно, что Китти презирает его… Глядя на безвольное тело девушки посреди зала Статуй, Натаниэль начал разделять её чувства по отношению к себе. Но тут девушка очнулась, и вместе с облегчением к нему снова пришла решимость. Заговорщики были заняты. Они сновали по залу взад-вперёд, таская необходимые для вызывания принадлежности: свечи, чаши, травы и цветы. В центре зала тяжёлые ковры были бесцеремонно свёрнуты и отброшены в сторону. Под коврами обнаружилось несколько красивых пентаклей, выложенных перламутром и лазуритом. Мейкпис, скинув пиджак, стоял в одном из них, указывал, дулся, распоряжался пронзительным голосом. Китти Джонс по-прежнему сидела на полу. Натаниэль подошёл, встал рядом, наклонился и тихо сказал: – Китти, вставайте! – Он протянул ей связанные руки. – Давайте… Вот так. Садитесь сюда. – Он подвинул ей тяжёлое кресло красного дерева и помог девушке опуститься в него. – Отдохните пока. Вы в порядке? – Да. – Тогда ждите. Я вас отсюда вытащу. – И каким же это образом? – Доверьтесь мне. Он опёрся на стол, оценивая ситуацию. У дверей, сложа руки на груди, стоял наёмник и непримиримо смотрел в их сторону. Нет, тут не уйти… Сами заговорщики люди хилые – нетрудно догадаться, отчего Мейкпис отдал предпочтение именно им. Он выбирал слабых, обделённых привилегиями, снедаемых завистью и злобой – таких, кто ухватится за его предложение, но при этом никогда не станет для него угрозой. Сам писатель – другое дело. Это серьёзный противник. И сейчас, без своих демонов, Натаниэль был беспомощен. Мейкпис… Натаниэль снова выругал себя за тупость. Годами, годами подозревал он, что в правительстве, в самых его верхах, есть предатель, человек, имеющий отношение как к заговору Лавлейса, так и к преступлениям Дюваля. Тогда, в Хедлхэм-Холле, понадобилось четыре волшебника, чтобы призвать могущественного демона Рамутру, – и четвёртого из них так никто и не видел, только издалека, мельком, в открытой машине: блеск очков, рыжая борода… и все. Переодетый Мейкпис? Теперь это предположение больше не выглядело невероятным. Недаром во время истории с големом Натаниэль удивлялся, как легко писатель сумел обнаружить место, где прячется беглянка Китти: должно быть, он узнал это через Хопкинса, своего тогдашнего посредника в Сопротивлении. Натаниэль скрипнул зубами. Как же быстро Мейкпис сумел завоевать его, использовать в качестве союзника, выставить дураком! Ну ничего, ещё не вечер. С каменным лицом Натаниэль наблюдал, как мистер Хопкинс бегает взад-вперёд, выполняя распоряжения своего предводителя. Так вот он, тот таинственный учёный, которого Натаниэль так долго разыскивал! Да, действительно, в теле этого мошенника струится могущество демона – сомнений быть не могло. Однако вряд ли этот мягкотелый человечек сумеет справиться с Кормокодраном, Аскоболом и прочими, если только Натаниэль сумеет призвать их сюда, к себе. Однако пока что Хопкинс вершил свои тёмные дела здесь, а бестолковые джинны находились за милю отсюда, тщетно дожидаясь его в отеле «Амбассадор»! Натаниэль бессильно морщил лоб. Он теребил верёвки, стягивавшие его руки. Всё, что он мог, – это дожидаться, пока Мейкпис его освободит и позволит вступить в пентакль. И тогда он сможет действовать! Его слуги мгновенно очутятся здесь, и изменники будут призваны к ответу. – Друзья мои, я готов! Мэндрейк, госпожа Джонс, ступайте сюда – вы тоже должны присоединиться к аудитории! Мейкпис стоял в ближайшем кругу, засучив рукава и расстегнув воротник рубашки. Он принял героическую позу: руки в боки, грудь колесом, ноги расставлены так широко, будто он сидит верхом на лошади. Заговорщики сгрудились на почтительном расстоянии, даже наёмник проявил достаточно любопытства, чтобы шагнуть поближе. Натаниэль с Китти тоже подошли к пентаклю. – Час пробил! – провозгласил Мейкпис – Настал тот миг, ради которого я трудился столько лет! Лишь дрожь предвкушения, друзья мои, лишь дрожь предвкушения мешает моей груди разорваться от кипящих в ней чувств! Он театрально-широким жестом вытащил из кармана кружевной платочек и промокнул им глаза. – Сколько пота, сколько слез я пролил! – воскликнул он. – Кто знает, кто ведает? Сколько крови… – Ладно, долой всякие жидкости, – кисло перебил Руфус Лайм. – Может, всё-таки приступите к делу? А то свечки уже скоро догорят. Мейкпис сверкнул глазами в его сторону, однако же убрал платочек обратно в карман. – Прекрасно. Друзья мои, идя по стопам мистера Хопкинса, успешно подчинившего себе демона умеренной мощи, – тут Хопкинс чуть заметно улыбнулся – улыбкой, которая могла означать что угодно, – я решил использовать свои более внушительные способности, чтобы приручить существо несравненно более могущественное. Он выдержал паузу. – Не далее как сегодня вечером Хопкинс обнаружил в Лондонской библиотеке том, где перечисляются имена духов из древней Персии. И я решил использовать имя, которое он нашёл в этом списке. Друзья мои, здесь и сейчас, прямо у вас на глазах, я призову в себя весьма грозного демона, известного под именем… Ноуда!