– Да! – воскликнула Китти'. — Я простолюдинка. Молодец. Но это теперь ничего не значит, верно? Оглянись вокруг! Всё перевернулось вверх дном: волшебники погубили правительство; демоны являются по доброй воле, вызванные своими собратьями; на улицах хозяйничают простолюдины. Всё, что раньше считалось неколебимым, рассыпается, Мэндрейк, и верх возьмут только те, кто приспособится. Лично я намерена приспособиться! А ты? Она указала на дверь. – Сюда в любой момент может вернуться Факварл и отвести тебя к Ноуде! Что, до тех пор ты так и будешь увиливать от ответа? Да, я немного научилась вашему ремеслу. Я вызвала Бартимеуса. Я хотела заключить с ним союз, но он отверг моё предложение, потому что я не смогла довериться ему. Видишь ли, он сомневается в нас. В его прошлом был только один человек, который доверился ему целиком и полностью, и это был Птолемеус. Мэндрейк выпучил глаза. – Что?! Неужели тот самый Птолемей, который… – Да, тот самый. Он воспользовался Вратами, он сделал жест доброй воли. А как ты думаешь, отчего Бартимеус до сих пор носит его облик? Ах, ты и не догадывался? Ты столько лет учился – и не умеешь видеть того, что у тебя перед носом? Китти печально покачала головой. – Когда я его вызвала, – продолжала она, – Бартимеус сказал мне, что для Птолемея он сделал бы что угодно, из-за того поступка, который он совершил. «Наша связь не имела границ» – вот как он выразился. А слышал ты, что он сказал сейчас, перед тем как уйти? На лице волшебника отразилась дюжина чувств одновременно – отразилась и схлынула, оставив его спокойным, бесстрастным и отрезвлённым. Он покачал головой. – Нет, не слышал. – Он сказал, что у него и с нами есть связь, но она имеет границы. Вот что он сказал Ноуде. И, уходя, он смотрел на меня. Ты что, не понимаешь? Если я смогу последовать за ним… – Теперь Китти смотрела куда-то вдаль, поверх головы Мэндрейка, и глаза у неё сверкали. – Я знаю, что мне нужно будет в процессе заклинания назвать имя Бартимеуса, но, кроме этого, я не знаю ничего. Так что давай рассказывай, что там написано в книге. И она улыбнулась ему. Волшебник медленно, глубоко вздохнул. Потом открыл книгу, перелистал её, нашёл нужную страницу. Некоторое время он читал про себя. Когда он заговорил, голос у него был ровный. – Это заклятие проще простого. Волшебник устраивается в пентакле – нужно сесть или лечь, потому что в момент переноса его тело упадёт. Никаких свечей или особых рун не требуется – более того, подобные преграды сводятся к минимуму, чтобы ускорить возвращение волшебника в тело. Птолемей советует символически разрушить границу круга, чтобы облегчить этот процесс… Он советует также взять в руки что-нибудь железное – например, анк, – чтобы отразить враждебные влияния. Для этого можно использовать также одно из традиционных зелий – розмарин или что-нибудь в этом духе. Да, так вот, волшебник закрывает глаза и отгораживается от всех внешних раздражителей, а потом произносит обычное заклятие вызова, но в обратном порядке. Вместо имени демона подставляется его собственное истинное имя, и все направления меняются на противоположные: «отправиться» вместо «явиться» и так далее. И в самом конце трижды произносится имя «расположенного к тебе» демона – Птолемей называет его «покровителем». Необходимо привлечь внимание этого демона, чтобы открыть проход. Если всё пойдёт как надо, волшебник расстанется со своим телом, Врата откроются и он пройдёт сквозь них. Как и где – Птолемей не уточняет. – Он поднял глаза. – Устраивает? – Мне нравится, что ты заранее предполагаешь, что волшебник непременно должен быть мужчиной! – фыркнула Китти. – Послушай, я тебе изложил всю технику. Знаешь, Китти, – Мэндрейк откашлялся, – я восхищён твоей изобретательностью и отвагой, действительно восхищён, но это просто невозможно. Отчего ты думаешь, что никто не пытался пойти по стопам Птолемея? Иное Место чуждо и ужасно, это область, где не действует ни один из нормальных законов природы. Это опасно, ты можешь погибнуть. А Бартимеус – предположим даже, что ты выживешь, и даже найдёшь его, и он даже согласится тебе каким-то образом помочь, – но он всего лишь джинн. По сравнению с могуществом Ноуды его сила пренебрежимо мала. Твоя идея благородна, но шансы на успех практически равны нулю. – Он кашлянул, отвернулся. – Извини. – Да ничего, все в порядке. Китти поразмыслила. – А твой план с посохом? Как ты думаешь, велики ли здесь шансы на успех? – Ну, я бы сказал… – Он встретился с нею глазами, заколебался. – Что они практически равны нулю. Китти усмехнулась. – Вот именно! И вообще, нам, может, даже не удастся ускользнуть от Ноуды. Но если удастся… – Оба мы сделаем, что сможем. – И он впервые улыбнулся ей. – Ну, если ты всё-таки решишься – желаю удачи. – И вам удачи, мистер Мэндрейк. Послышался звон ключей, скрежет металла – снаружи отодвигали засов. – Не надо меня так называть, – сказал он. – Но ведь тебя так зовут. – Нет. Моё имя – Натаниэль. Дверь бесцеремонно распахнулась. Китти и волшебник отступили назад. В комнату шагнула неумолимая фигура в чёрном. Наёмник сурово усмехнулся. – Ваша очередь, – сказал он. Натаниэль 26 Как ни странно, первым, что испытал Натаниэль, было облегчение. Наёмник, по крайней мере, был человеком. – Вы один? – быстро спросил он. Бородач стоял в дверном проёме и не мигая смотрел на него своими бледно-голубыми глазами. Он не ответил. Натаниэль решил, что молчание – знак согласия. – Это хорошо, – сказал он. – Тогда у нас есть шанс. Давайте забудем о наших разногласиях и сбежим вместе. Наёмник снова ничего не ответил. – Демоны все ещё медлительны и неуклюжи, – продолжал Натаниэль. – Мы сумеем выскользнуть наружу и организовать оборону. Я известный волшебник. Поблизости лежат связанными другие министры – если мы освободим их, то сумеем справиться с захватчиками. Ваши… хм… способности окажутся незаменимыми в грядущих битвах. Все былые убийства и прочие проступки будут забыты, я уверен. Вас, возможно, даже наградят за службу. Итак, сэр, – что скажете? Наёмник чуть заметно улыбнулся. Натаниэль просиял в ответ. – Владыка Ноуда ждёт вас, – сказал наёмник. – И лучше нам не задерживаться. Он вошёл в комнату, подхватил Натаниэля и Китти под руки и повёл к двери. – Вы с ума сошли? – вскричала Китти. – Демоны угрожают нам всем, а вы служите им по доброй воле?! Наёмник приостановился в дверях. – Не по доброй воле, – ответил он низким, негромким голосом. – Однако приходится смотреть правде в глаза. Демоны набирают мощь с каждой секундой. Ещё до рассвета весь Лондон будет в огне, и те, кто станет сопротивляться, будут мертвы. А я хочу выжить. Натаниэль задёргался, пытаясь вывернуться из стальной хватки. – Да, шансы не в нашу пользу, но мы ещё можем победить! Передумайте, пока не поздно! Бородатое лицо склонилось к его лицу; зубы оскалились. – Ты не видел того, что видел я. Тело Квентина Мейкписа восседает в золотом кресле, сложив ручки на толстом брюхе. И его лицо все улыбается и улыбается. К нему одного за другим подводят волшебников из вашего ненаглядного правительства. Некоторых он отпускает – эти отправляются в пентакль, чтобы принять в себя демона. Другие приходятся ему по вкусу. Он манит их к себе. Они приближаются к его креслу, беспомощные, точно кролики. Он наклоняется вперёд… Зубы наёмника звонко щёлкнули. Китти с Натаниэлем вздрогнули. – А потом он отряхивает жилет, откидывается на спинку кресла и снова улыбается. А демоны вокруг него завывают, точно волки. Натаниэль сглотнул. – Да, приятного мало. И тем не менее вы, с вашими семимильными сапогами, могли бы… – Мне видны все семь планов, – сказал наёмник. – Я вижу, какая мощь наполняет этот зал. Противостоять ей было бы самоубийством. Кроме того, где власть – там выгода. Демоны нуждаются в помощи людей. Они здесь многого не понимают. Они предложили сделать меня богачом, если я буду им служить. И этой девушке предложат то же самое. Кто знает, быть может, сотрудничая с владыкой Ноудой, мы с нею будем процветать… Он протянул руку в перчатке и дотронулся до затылка Китти. Девушка отшатнулась и выругалась. Натаниэля охватил слепой гнев, но он быстро взял себя в руки. Больше наёмник ничего не говорил. Руки в перчатках ухватили их обоих за шиворот и твёрдо, но без лишней грубости повлекли по коридору. Издали доносился шум и гам, разноголосые крики и вопли – короче, нарастающие звуки пандемониума. Натаниэль оставался абсолютно спокоен. Перспективы были настолько чёрные, что страх был уже и ни к чему. Худшее уже случилось, смерть была практически неизбежна, и тем не менее Натаниэль ждал её без особой тревоги. Последний разговор с Китти разжёг в нём пламя – Натаниэлю казалось, что эта девушка выжгла в нём все более слабые чувства. Голова все ещё шла кругом от её откровений о прошлом Бартимеуса, но сейчас, когда конец был близок, Натаниэля вдохновлял прежде всего её личный пример. Не важно, что все её надежды были сосредоточены на Вратах Птолемея – мираже, фантоме, детской сказке, которую ни один разумный волшебник никогда не принимал всерьёз. Натаниэля зачаровывало само выражение её глаз в то время, когда она говорила об этих Вратах. Вдохновение сияло в них, восхищение и вера в чудо – чувства, о которых Натаниэль почти что забыл. И вот наконец Китти напомнила ему о них – и Натаниэль был благодарен ей за это. Он чувствовал себя обновлённым и смотрел в будущее почти с нетерпением. Он взглянул на Китти – она была бледна, но держалась твёрдо. Натаниэль надеялся, что и он перед ней не оплошает. По дороге он осматривался по сторонам, изучая знакомые коридоры Уайтхолла, масляную живопись на стенах, гипсовые бюсты в нишах, деревянные панели на стенах и бесовские огни под потолком. Они миновали лестницу, ведущую в подвалы – там, где-то в глубине подземного лабиринта, хранился посох Глэдстоуна. Натаниэль машинально дёрнулся в ту сторону. Пальцы на его воротнике сжались крепче. Они миновали последний поворот. – Ну вот, – прошептал наёмник. – Пусть это зрелище положит конец вашим мечтам. Пока их не было, демоны не сидели сложа руки. Новые владыки совершенно преобразили зал Статуй, на протяжении сотни лет бывший местом чинных заседаний Совета. Всюду царили суета, неразбериха, бестолковый гвалт. Натаниэль на несколько секунд впал в ступор. Круглый стол вместе с креслами из центра зала убрали. Стол стоял теперь у дальней стены, на него водрузили золотое кресло. В кресле развалился могучий демон Ноуда в позе временного удовлетворения. Одну ногу он свесил через ручку кресла, вторую вытянул вперёд. Рубашка Мейкписа была расстёгнута и свободно болталась над раздувшимся пузом. Глаза у него были стеклянные, рот неестественно растянут – на губах играла усталая улыбка, как у человека, который только что хорошо покушал. На столе вокруг кресла валялись обрывки тряпок. У стола, на кресле красного дерева, стоял демон Факварл, облачённый в тело мистера Хопкинса. Он-то и дирижировал всем происходящим. Он держал в руках раскрытую книгу и отдавал лаконичные приказы тем, кто толпился внизу. Демоны, вселившиеся в тела первых пяти заговорщиков – Натаниэль признал Лайма, Дженкинса и сухопарого Уизерса, – уже научились худо-бедно ими управлять. Конечно, они все ещё регулярно спотыкались и пошатывались, конечности их совершали странные, отрывистые движения, но они уже не падали и не натыкались на стенки. Это позволяло им выходить из зала и, как и докладывал бес из гадательного зеркала, выводить из камер отобранных членов правительства. Волшебники, как могучие, так и слабые, преображались группа за группой. Слева Лайм и Уизерс бдительно караулили кучку пленников, дожидающихся своей участи. Их было человек двадцать, руки у них всё ещё были связаны. Неподалёку, в пентакле возле трона Ноуды, как раз развязывали одну из пленниц. Вот она осталась одна и принялась дрожащим голосом читать гибельное заклятие вызова. Эту женщину Натаниэль не знал – наверное, она была из другого ведомства. Натаниэль видел, как она напряглась и затряслась. Воздух вокруг неё задрожал: явившийся демон овладевал ею. Факварл махнул рукой, и демоница Наэрьян, облачённая в тело Дженкинса, бережно уложила несчастную на пол в дальнем углу зала, рядом с… Волосы у Натаниэля встали дыбом. Вот они все: более двух десятков волшебников всех уровней. Они катались, дёргались, хохотали, падали – их новые хозяева изучали возможности своих тел. Периодически в стены врезались вспышки магической энергии, слышалось бормотание на непонятных языках, странные возгласы боли и радости. И кого же Натаниэль увидел среди них? Кто это дёргал головой, размахивая руками, точно марионетка, с разрумянившимся, бессмысленным, блестящим от пота лицом? Натаниэль отшатнулся. Руперт Деверокс, премьер-министр… Несмотря на всё, что произошло, несмотря на пробуждавшееся в нём отвращение ко всему, что воплощал собою этот человек, Натаниэль почувствовал, что на глаза у него наворачиваются слёзы. На миг он вновь превратился в двенадцатилетнего мальчика, подхваченного нарядной толпой в Вестминстер-Холле, впервые увидевшего Деверокса: ослепительного, обаятельного, такого, каким мечтал стать он сам… Тело Деверокса подпрыгнуло, столкнулось с другим, и оба рухнули на пол извивающейся грудой. Натаниэлю сделалось дурно от ужаса, у него подогнулись колени.