– Ну ладно! Вот. Я попытаюсь поддержать тебя под спину. Только не пытайся стоять сама! Твои ноги не… Ну вот! Что я тебе говорил? Можешь ты меня послушаться хоть раз в жизни? Он подхватил её под мышки, поднял, развернул и потащил к креслу. Её ноги волочились по полу, ботинки царапали линии пентакля. Волшебник без особых церемоний уронил Китти в кресло и остановился напротив, тяжело дыша. – Ну что, довольна? – спросил он. – Нет, не особо. Что со мной случилось? Почему я не могу ходить? – Это не те вопросы, на которые я могу ответить. Он опустил голову, посмотрел на свои сапоги – огромные потёртые кожаные сапоги, – потом оглянулся на пустой пентакль. – Когда я сюда вломился, Китти, – сказал он, – в комнате стоял жуткий холод. У тебя не было пульса, и ты не дышала, просто лежала в кругу. Я подумал, что ты… я действительно подумал, что на этот раз ты погибла! А вместо этого… – Он поднял глаза. – Ну, так расскажи же. Ты что, действительно?.. Она некоторое время смотрела на него, ничего не говоря. Напряжение на лице волшебника сменилось озадаченностью и ошеломлением. Он медленно выдохнул и отчасти сел на стол, отчасти привалился к нему. – Понятно… – сказал он. – Понятно… Китти откашлялась. – Сейчас я тебе все расскажу. Только сперва передай мне, пожалуйста, вон то зеркало. – Я думаю, не стоит… – Я лучше посмотрю своими глазами, – сухо сказала Китти, – чем предоставлю волю воображению. Так что давай побыстрее. У нас ещё много дел. И никакие доводы её не переубедили. – Ну в конце концов, – сказала она, помолчав, – это почти то же самое, что было с Якобом после Чёрной Молотилки… А с ним было все в порядке. – Это верно. Руки у волшебника устали. Он перехватил зеркало поудобнее. – И волосы можно покрасить. – Да. – Ну а что касается всего остального – со временем я до этого вроде как дорасту. – Да. – Лет через пятьдесят. – Это просто морщины, Китти. Просто морщины. У многих людей есть морщины. А потом, может быть, со временем они и пройдут. – Ты думаешь? – Да. Они уже не так страшно выглядят, как тогда, когда я тебя нашёл. – В самом деле? – Точно. А потом, взгляни на меня. Видишь, какие волдыри? – Я как раз собиралась спросить, откуда это. – Это от Морового Заклятия. Когда я добывал посох. – А-а… Но знаешь, Натаниэль, больше всего меня нервирует слабость. Что, если я никогда не смогу?.. – Все ты сможешь. Вон как ты руками размахиваешь. Ещё пять минут назад ты этого не могла. – В самом деле? Ага. Это хорошо. Ну да, вот теперь, когда ты это сказал, мне кажется, я и в самом деле стала немножко сильнее. – Все ещё будет в порядке, вот увидишь. – Просто это так трудно, – сказала она, – смотреть в зеркало и видеть… другое лицо. Видеть, что все так переменилось. – Не все, – сказал он. – Не все? – Да. Твои глаза. Они совсем не изменились. – А-а… – Она недоверчиво посмотрела в зеркало. – Ты думаешь? – Ну, по крайней мере, они были нормальные, пока ты не начала щуриться. Можешь поверить мне на слово. Натаниэль опустил зеркало, положил его на стол. – Китти, – сказал он. – Мне надо сказать тебе одну вещь. Демоны вырвались в Лондон. После того как я отыскал тебя, я пытался привести в действие посох Глэдстоуна, но… – он вздохнул, – у меня ничего не получается. Дело не в заклинаниях. Теперь я знаю многое, чего не знал прежде. Я просто… У меня просто не хватает физических сил, чтобы подчинить его своей воле. А без посоха против Ноуды нам не выстоять. – Натаниэль… – Возможно, где-то ещё остались другие волшебники, живые и не одержимые. Я пока не искал. Но если мы даже сумеем собрать несколько союзников и привлечь на нашу сторону их джиннов, Ноуда все равно слишком могуч. Посох был нашей единственной надеждой. – Это не так. – Китти подалась вперёд (да, Натаниэль сказал правду: она уже двигалась немного свободнее. Поначалу все её тело казалось ей неловким и нескладным, как будто она двигалась не в лад со своими костями и жилами). – Я ведь отправилась в Иное Место не просто интереса ради, – с достоинством сказала она. – У тебя есть посох, а я нашла Бартимеуса. Теперь всё, что требуется, – это совместить то и другое. Она улыбнулась ему. Волшебник растерянно потряс головой. – То есть? – А-а. Мы дошли до того, что тебе не понравится. Бартимеус 32 Облако серы стянулось в хилый столб дыма, висящий в центре пентакля. Дым поднимался к потолку с мощью водички, журчащей в питьевом фонтанчике. В глубине столба материализовались два робких жёлтых глаза. Они встревоженно заморгали. Пожалуй, я передумал… В противоположном пентакле стоял темноволосый юнец, тяжело опирающийся на посох. Посох я узнал сразу. Трудно было бы не узнать: аура талисмана заливала мой круг с интенсивностью вспышки на Солнце. Моя сущность испуганно съёжилась. Плохо дело. Я слишком слаб. Не надо было соглашаться. Заметьте себе, волшебник, судя по всему, был того же мнения. Лицо его имело восхитительный цвет снятого молока. Он выпрямился, насколько мог, и постарался напустить на себя внушительный вид. – Привет, Бартимеус. – Привет, Натаниэль[93]. Он откашливался, смотрел в пол, чесал в затылке, что-то мурлыкал себе под нос – короче, делал все, лишь бы не смотреть мне в глаза, как подобает мужчине. Хотя вообще-то и я был не лучше. Вместо того чтобы грозно вздыматься, столб дыма все норовил заплестись в какие-то причудливые косички. Наверное, если бы нас оставили в покое, я бы в конце концов связал из себя приличный кардиган или ещё что-нибудь, но после того, как мы несколько секунд этак потянули резину, нас грубо прервали. – Ну, давайте, чего вы ждёте?! Угадать, кто это, было несложно. Волшебник и дым нервно заворочались в своих кругах, кашляя и бормоча. Оба имели вид оскорблённый и расстроенный. – Знаю, знаю, – сказала Китти. – Я вам обоим совсем не завидую. Но сделать это надо. Нельзя терять время. Надо сказать, она выглядела куда живей и энергичней, чем я ожидал. Нет, конечно, она сделалась довольно хрупкой, волосы у неё поседели, кожа постарела и пошла морщинами, и тем не менее Китти была далеко не так плоха, как Птолемей. И глаза у неё остались блестящие, как у пташки, – в них отражался свет того, что они видели. Я смотрел на неё со смесью благоговения и сострадания. – Не надо нас понукать, – сказал я. – Сейчас приступим. – Вот-вот, – согласился Натаниэль. – В таком деле спешить не годится.