– А как же! – еще радостнее кивнул бог непогоды. На этот раз ведун промолчал, и паренек, помявшись, продолжил сам: – Нашел я ответ на твою загадку, хитрый знахарь. Пришлось, однако, побегать-поспрошать, слетать на все края света. Узнал я много нового, неведомого за сие время, но и для тебя разгадку раздобыл. Слушай мой ответ, смертный человек. Похвист раскидал ногами в стороны снег за истуканом, сладко потянулся и продолжил: – Ведомо ли тебе, что и боги, подобно людям, иногда желают оставить в мире потомков, плоть от плоти своей, продолжение судьбы и деяний своих? Великий Кронос, отец богов, породил отцов наших, великий Сварог тоже создал детей немало, да и у нынешних богов любимчиков хватает. – Так любимчиков или детей? – уточнил ведун. – Об том разговор особый, ибо смертные и боги разной силой владеют, разную судьбу влачат, и долг пред миром у них тоже зело разный, – менторским тоном ответил паренек и залихватски, с громким шмыганьем, утер рукавом нос. – Потомок бога, дабы стать с родителем вровень, должен обрести силу. А без силы он кто? Смертный простой, жалкий и чахлый. Иные боги силу детям с малолетства даруют, иные ждут, достойным ли чадом дитя окажется, а иные и вовсе никак не вспоминают. Бывает же и так, что силу бог тому подарит, кто по крови и вовсе не родственник. Однако же люб стал и сердцу близок. – К которому в гости порой приходишь и в корчме по левую руку от себя сажаешь? – скрыв усмешку, намекнул Середин. – Случается и вовсе нежданно, неведомо, просто по случаю. Вот, помнится, будучи еще смертными, пошли мы с братом на реку глины для гончарного дела набрать. И вдруг увидели красивый золотой кубок, лежащий у нас на пути. Каждый из нас решил, что первым увидел сей кубок и он должен принадлежать ему. Схватили мы его, считай, одновременно, и каждый стал рвать его к себе и кричать, что это его находка. И вот тут, случись такое дело, шел мимо странник в простой одежде и с высоким посохом. Остановился он и предложил помирить нас, разрешить горячий спор. Мы согласились – правда, кубок никто не отпустил, – а странник промолвил: «Ведаете ли вы, Хорс и Похвист, что не простые вы дети горшечника, а попали в семью его подкидышами? На деле же оба вы сыновья могучего Стрибога, повелителя бурь. И ныне сделал он вам подарок, дабы могли вы приодеться побогаче, поесть посытнее, родителям приемным подарки сделать. Не должны вы, Хорс и Похвист, делить этот кубок, а должны владеть им вместе». Паренек поцокал языком. – А как же вместе, коли я его первым увидел? И сказали мы с братом вместе в один голос: «Пшел вон отсюда, старый дурак!» И стали дальше спорить из-за нашей добычи. Тут вдруг странник и говорит: «Такие балбесы брехливые мне и нужны!» Да как обрушит на нас свой посох! Похвист тяжко вздохнул: – Кабы знали мы, что в тот самый день искал всемогущий Сварог, кому поручить погодою управлять. Дабы всегда она переменчива была: то дождь, то ясно, – дабы земля и водой завсегда была напитана, и теплом согрета. Но никто из богов за дело столь хлопотное браться не желал. Вот и пошел Сварог по земле в поисках того, кому поручить такое задание. А мы с братом ему и попались. Забрал в тот день прародитель наш общий и созидатель могучий Сварог нашу судьбу, сложил ее в кубок, да с собой забрал. Нам же с братом подарил силу, от отца порожденную. Не столь великую, как у него, но все же силу. Мне – право облаками, дождями да ветрами управлять, как пожелаю, брату же – силу сияния небесного, Ярила красного. Так с тех пор мы с ним и боремся. Хорс норовит тучи и снега мои растопить, разогнать, землю всю согреть. Я же пытаюсь облаками, ветрами и грозами не дать ему светить там, где вздумается. И потому как силы нам Сварог дал равные, никто из нас всю твердь земную под себя подмять не может. Коли я в одном месте верх беру – стало быть, в другом Хорс одолевает. Коли я там небо тучами закрою – он в другом светит. Так с тех пор и живем, в непрерывной ссоре. – Это имеет какое-то отношение к колдунам Раджафу и Аркаиму? – уточнил Олег. – Самое прямое! – кивнул Похвист. – Ибо для своих земель они тоже были могучими богами, а стало быть, рождены подобно нам, хотя и получили силу с самого младенчества. – Кто их родители? – Сгинула память о них во тьме времен, ведун. Битва в давние века случилась меж богами в тех местах. Нешто не слыхал? – Да, Аркаим рассказывал об этом. – Может статься, родитель их был одним из детей Кроноса, может, иным путем появился, теперь уже не узнать, – пожал плечами паренек. – Честно говоря, – заметил Олег, – мне плевать на то, кто их родил. Я хочу знать, как их уничтожить. – Тайна гибели бога таится в тайне его рождения, ведун, – улыбнулся Похвист. – И кабы не ты, я бы и сам не задумался над сим секретом. Ты знаешь, откуда берется сила, знахарь? – Приходит из мира... – Это не сила, это мелкое баловство. Истинная сила созидается из ничего. – Это как? – не понял Олег. – Очень просто, – довольно засмеялся бог непогоды и хлопнул в ладони. – Ты просто берешь и разводишь в стороны две противоположности... – Он развел руки и повернул ладонями вверх, словно на них что-то лежало. Разводишь свет и тьму, жар и холод, разводишь добро и зло, любовь и ненависть. И мир не меняется, ибо все остается прежним. В нем не становится больше света или тьмы, в нем не появляется больше тепла или холода. Если половинки соединить... – он опять свел руки, – мы обратно получим ничего. Мир не колыхнется, не рухнет, не переменится. Ни тогда, когда в нем нет ничего, ни тогда, – Похвист снова развел руки в стороны, – когда «ничего» разделено надвое. Он лишь кажется совершенно другим оттого, что части пустоты отделены одна от другой. Ты понял меня, знахарь? – Понял, – кивнул Середин. – Свет и тьма. Одного не бывает без другого. Темнота – это всего лишь место, куда не падает свет. Добро и зло бессмысленны друг без друга. Любовь и ненависть – две половинки одного чувства. – Ага! – обрадовался Похвист. – Вот тебе и ответ! Именно поэтому высшие силы не существуют поодиночке. Моей противоположностью стал Хорс. У Сварога вечным врагом остается Чернобог, у Триглавы – Мара, у распятого бога – дьявол. – Ты хочешь сказать, достаточно свести их вместе, и они аннигилируют, как частица и античастица? – Олег покачал головой. – Не получится. Колдуны уже встречались, причем прямо при мне. И ничего, не бабахнуло. – Наиполнейший свет невозможно вынести, ведун, равно как наиполнейшего мрака никак не увидеть. Не существует предельного добра и предельной ненависти. Нет силы, в которой не примешана частица противоположности, нет могущества, которому не положен предел. И именно поэтому, встретившись, противоположности не уничтожают, а дополняют друг друга. – Ничего не понял, – честно признал Середин. – Можно объяснить как-нибудь попроще? – Наделяя нас с Хорсом силой, Сварог забрал и унес неведомо куда нашу судьбу. Без судьбы мы не можем стать прежними. В нас всегда будет чего-то не хватать. Именно поэтому, встречаясь с братом, мы не исчезаем. Без смертной судьбы мы никогда не сможем стать прежними. Для полного совпадения разнесенных частей, – Похвист снова раскинул руки, – не хватает еще одного кусочка. Нельзя склеить треснувший надвое кувшин, если потерялся хоть малый осколок донышка. Две части пустоты, сойдясь вместе, не способны снова стать ничем, если нет хоть малой частицы былого единства. Теперь ты понял? И у света, и у тьмы отобрана некая частица. Они не полны. Поэтому мы видим и свет, и темноту. Когда они сходятся, появляется тень, а не пустота. Самое страшное зло приносит кому-то пользу, а самое великое благодеяние оказывается для кого-то горем. Ничто не идеально. Чтобы мир не сгинул, когда противоположности сходятся, создатель, разводя половинки пустоты, создает еще одну, маленькую и незаметную частицу, которую прячет далеко-далеко и не подпускает к хозяевам силы. Ибо это есть тот ключ, который способен превратить обратно в ничто даже самых могучих из сотворенных богов. Ты меня слушаешь, знахарь? – Похвист начал загибать пальцы: – Твоих колдунов двое, они братья, они обладают великой силой и они враждуют. Значит, они рождены разделением пустоты на две равные силы. Дабы, встречаясь, они не гибли, должна существовать третья частица. Найдешь ее, заставишь встретиться всех троих в одном месте – и все они сгинут, как и не было! Чтобы одолеть колдунов, тебе нужен ключ! – Аркаим рассказывал про свое прошлое совсем иначе. Да и Раджаф тоже, – с сомнением ответил Олег. – А ты сам-то про свое рождение вспомнить чего можешь? – подмигнул ему Похвист. – Вот и они помнят лишь то, что опосля воспитатели сказывали. Сказывали же, верно, лишь о величии сгинувших родителей-колдунов, да об опасности страшной, что от некого источника исходит, и потому соприкасаться с сим источником им никак, ни в коем случае не допустимо. – Электрическая сила! – вскинулся ведун. – Урсула! Они боятся девушки с разноцветными глазами! – Ага! – радостно хлопнул в ладоши паренек. – Вот оно! Значит, имеется ключик к их силе? Значит, сходится все от начала и до конца в сей истории. Что скажешь, знахарь, отгадал я твою загадку? – Колдуны говорили, девушка с разноцветными глазами откроет врата смерти, – вспомнил Олег. – Она и откроет, – согласился Похвист. – Для них, колдунов твоих могучих. – Аркаим сказывал, врата смерти сведут воедино мир живых и мир мертвых, и те, и другие станут равными, не будет разницы между почившим и только родившимся, владение миром перейдет к Итшахру, а на земле станет править колдун именем бога. – Ох, уж эти смертные, – рассмеялся бог непогоды. – Коли на их огороде выпал снежок – значит, весь мир укутан зимой. Коли у деревни половодье – значит, весь мир залит всемирным потопом. Коли я давно их не навещал – значит, весь мир задохнулся от засухи. И невдомек несчастным, что всего за сотню верст от них люди греются на солнышке после доброго дождя и не знают ни о каком наводнении. Поверь, ведун, коли кто-то говорит тебе о том, что мир перевернется, то эту катастрофу вряд ли заметит хоть кто-то из соседней деревни. А может статься, даже из соседнего двора. – Аркаим и Раджаф не смертные, – покачал головой Середин. – Ты сам только что сказал, что у них сила богов. – Значит, их катастрофа коснется не пары курятников, а десятка городов, – развел руками Похвист. – Разве ты не был готов к такому, начиная войну против правителей целой земли? – Честно говоря, от их городов уже осталось очень мало, – признал ведун. – Мы с друзьями там немного пошалили... – Вот видишь, пророчество о вратах смерти уже сбывается. И многие, многие невинные жертвы уже успели через них пройти. Так, ведун? Ты признаешь это? – Успели, – вздохнул Олег, вспоминая выгоревшие дотла дома и руины на месте бывших цветников. – Но только не я начал эту войну. – Тогда закончи ее, знахарь. Найди ключ, и ты лишишь колдунов их силы. – Ключ сам пришел мне в руки. Но ныне он далеко. Очень далеко. Чтобы выпустить его из тайника, нужно совершить прыжок не только через версты, но и через века. Посоветуй мне, Похвист, как это сделать? – Нет, знахарь, так дело не пойдет, – расхохотался бог непогоды. – Твоя загадка оказалась трудной, но тем и интересной. Я обещал награду, признаю. Но ты просишь не награды. Ты просишь службы, трудной и долгой. Такого уговора не было. Даже великий Сварог не посягает на мою волю. – Тогда награди меня своей волей, повелитель туч и ветров. Сделай так, чтобы завтра с рассветом начался буран столь сильный, какого не бывало. Чтобы носа из дома никто не смел высунуть. Однако же чтобы вокруг меня на десять шагов царили тишина и покой. Такое сотворить тебе по силам? – Мне по силам куда больше, нежели ты думаешь, ведун, – гордо вскинул подбородок улыбчивый паренек. – Думаешь, я не понимаю, зачем просят о такой милости? Нет, не бойся: раз урядились, твою просьбу я исполню, сбежать помогу. Но ответь, знахарь, нечто не кажется тебе, что нежить и шаловливые ведьмы могут оказаться куда лучшими друзьями, нежели те, кому ты помогаешь, не получая даже малой благодарности? Может, стоит и тебе отпробовать хмеля в моей корчме? Зачем изводить нежить, коли с нею жить веселее, а возможности для баловства куда как поболее? Что скажешь, ведун? – С нежитью, может, и веселее, – не стал спорить Олег. – Да только смертным меня угораздило родиться. Размолвки размолвками, но все едино с ними я на одной стороне. Мелкие обиды не стоят большой измены. – Разве я предлагаю тебе кого-то предавать? – Для бога непогоды любая фраза становилась поводом для смеха. – Я звал всего лишь посидеть в корчме. Смотри, знахарь. Коли надумаешь – зови. А коли я по загадкам соскучусь, так и сам, без приглашения приду. Ступай, собирайся в дорогу. Завтра я тебе калитку отворю. – Пирожки не забудь, – не удержался Олег. – Радоша старалась. – Не намекай, – покачал головой Похвист. – Сам в любимчиках. Ступай отсель. День короткий, сделать тебе надобно немало. У меня же здесь тоже хлопоты имеются... Дальше все было очень и очень просто. Перед ужином Олег добавил в общий котел совершенно безвредной сон-травы, сам же, сославшись на сытость, есть не стал. Женщины быстро сомлели, забрались на полати – и он смог спокойно собраться, чтобы перед рассветом оседлать коней, навьючить заводных, а когда с первыми лучами на Чалово вдруг обрушилась снежная буря – спокойно выехать за ворота. Он даже не знал, сидит ли под березой положенный сторож или прячется от ветра и поземки дома в тепле: на расстоянии нескольких шагов в любую сторону вокруг ведуна выла и кружилась плотная белая стена. Стихия разметала сугробы впереди вплоть до вымороженной земли, расчищая дорогу, и высоко засыпала пролесок за его спиной, превращая в непролазные снежные валы, уничтожая малейшие следы прошедшего здесь путника. Как и положено колдуну, Середин исчез из деревеньки ночью, пока все спали, в самую лютую непогоду, неведомо как и неведомо куда. Когда жители укладывались – был. Как поднялись – только что и увидели, так пару стоптанных сапог, оставшихся стоять возле двери. Пурга бушевала вокруг путника весь день, до самых сумерек. И пока он выбирался на большую дорогу, и когда скакал по тракту. Олег повернул на север, в сторону будущей Твери, пока еще не обзаведшейся крепостью. Он подозревал, что, если деревенское «общество» и вышлет за ним погоню, то в первую очередь направит ее к Мурому. По пути, который ему известен. Туда, где дорога считается проезжей, где город ближе, где у ведуна есть кров. Но Середин пока еще не стремился вернуться в знакомую пещеру. Он хотел найти православный храм, купить и освятить серебряный крестик и примотать его к руке. Получить наконец-то амулет, способный предупреждать о колдовских созданиях или иных проявлениях магии. Застоявшиеся лошади шли ходко, сам Середин тоже усталости не испытывал, а потому в первый день ни одной остановки делать не стал. Широким походным шагом он отмахал разом не меньше пятидесяти верст – хороший отрыв на случай погони. Следующий день отдалил его от Чалова еще на тридцать верст, потом еще – и больше Олег преследования уже не опасался. Слишком сложно организовать гонку на такое расстояние для неопытных селян с их отнюдь не резвыми рабочими лошадьми. На пятый день тракт миновал деревню, которая угадывалась за ближним лесом только по россыпи сизых печных дымков, и на снегу вдруг обнаружились следы полозьев. – Из веси здешней, что ли, вывернул? – удивился ведун. – Раньше на дороге вроде никого не было. Или догнал кого? Еще час пути, и на ровном участке тракта он различил впереди, чуть не в версте, трое саней и одного верхового путника. Олег перешел на рысь, но нагнал попутчиков только через полчаса, когда те уже свернули в низине на поляну между двумя плакучими ивами, склонившимися над снежным полем. «Ивы – значит, не поляна, а озерцо, – промелькнуло у ведуна в голове. – Летом здесь, верно, хороший водопой». Он выбрал поводья, заставляя скакуна замедлить шаг. Всадник, не успевший спешиться, повернул навстречу. – Доброго тебе вечера, мил человек! – чуть склонил он голову. – Из каких краев будешь? Куда путь свой направил? Налатник вместо тулупа, широкий пояс с двумя ножнами, высокие луки седла, добротные железные стремена, сапоги из бычьей кожи, щит на крупе коня – все выдавало в незнакомце воина, а не обычного купца или смерда. – И тебе здоровья желаю, боярин, – приложил руку к груди ведун. – Из земель я, считай, новгородских. Туда, вестимо, ноне и поеду, друга старинного проведать. Нарекли меня родители Олегом, иные люди ведуном кличут. Так можешь меня и величать, не обижусь. – Я боярин Годислав, – поклонился в ответ воин. – У князя Воладимира службу нес, ноне домой возвертаюсь, в поместье отчее. Тебя, грешен, за варяга принял. Вижу, вроде как и при оружии, да без холопа и добром не богат. Они ведь, знамо дело, голытьба нурманская, нанимаются ко всем и каждому, кто серебром платить готов, а нет хозяина – так и на дорогах пошалить горазды. – Добра при мне и правда немного, – признал Середин. – Зато верховому любой путь вдвое быстрее под копыта ложится. – Да и по речи ты не нурман, – сделал вывод Годислав. – Время к закату, становись на ночлег со мной рядом, ведун Олег. Вместе веселее. Будет с кем словом у огня перемолвиться, корец хмельной осушить. – Спасибо на добром слове, не откажусь, – кивнул Середин и первым спрыгнул с коня. – В каких же краях твое поместье, боярин? Куда путь держишь? – Русский я. Туда и еду.