— Нет, мечты пока нет. Может быть, она появится потом, когда уляжется потрясение. Но у меня есть одно желание — чтобы эта никчемная, бессмысленная война поскорее закончилась… — Спасибо, Паулина, за ваши честные ответы на мои вопросы. Присоединяюсь к вашему желанию …» 2 сентября 1941 года, 14:45. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего В этот прозрачный сентябрьский день настроение у Вождя советского народа было прекрасным и солнечным с самого утра. С момента вступления в войну потомков в положении на фронтах наметился перелом. В Заполярье и на карельском перешейке бои идут на тех же рубежах, что и в истории потомков, но эти направления второстепенные и на общий исход войны не влияют. В Прибалтике, из-за того что немецкое командование перебросило свои основные резервы в район южного фаса Смоленского выступа, удалось избежать окружение Таллина и тем более блокады Ленинграда. Путем встречных ударов наспех сформированными дивизиями народного ополчения прорвавшегося противника отбросили за Лужский рубеж и фронт снова стабилизировался по реке Луге. Южнее озера Ильмень стрелковые дивизии Северо-западного фронта продолжают встречное сражение с частями шестнадцатой армии гитлеровцев, и в этой мешанине лесов, болот, рек, ударов и контрударов, при условии, что большая часть гитлеровской авиации опять же переброшена к Смоленску и Бобруйску, становится вообще непонятно, кто кого обошел, и кто кого окружил. Сражение в лесах и болотах продолжается, что не дает немецкому командованию снять с этого направления больше ни одной дивизии и так, то что осталось, начинает проигрывать аналогично вооруженным, но имеющим большую численность частям РККА. Как выяснилось, без поддержки танков и авиации немецкий солдат теперь не так уж и крут, как его малевали ранее. Еще южнее, от Невеля до Гомеля, простирается так называемая Смоленская дуга. За ее восточный (со стороны немцев) фас ответственность несет Западный фронт под командованием генерала Конева, который недавно объединили с Резервным фронтом. Это простое в принципе действие позволило резко увеличить управляемость войск и перегруппировать их в соответствии со стратегической необходимостью, а не как похощет левая нога товарища Тимошенко. Кстати, сам Тимошенко, переведенный в солнечный Ташкент, находится под неусыпным наблюдением «органов», но пока сидит тихо как мышь под веником. На юге, в полосе ответственности Юго-западного фронта, за исключением плацдармов — советских вокруг Киева, Днепропетровска и Запорожья и нескольких мелких немецких в окрестностях Кременчуга и в других местах — линия фронта в основном стабилизировалась по Днепру. Советские войска, измотанные непрерывными двухмесячными боями и не получавшие подкреплений, потому что все резервы и пополнения шли на Московское направление, теперь, пользуясь передышкой, отдыхали и приводили себя в порядок. Активных операций в полосе от Николаева до Гомеля сейчас не проводила ни советская, ни немецкая сторона. Красная армия подтягивала на это направление резервы и готовила операцию по ликвидации вражеских плацдармов, а вермахт, в свою очередь, укреплялся на захваченных ранее позициях, потому что с уходом подвижных соединений и резервов оставшейся немецкой пехоте на линии стало кисловато. Кстати, эти самые подвижные соединения первой танковой группы немецкому командованию приходится перебрасывать под Смоленск аж через Польшу, ибо авиация и ракетные войска потомков напрочь вывели из строя Коростеньский и Сарнский железнодорожный узлы. Но если по Украине немецкие эшелоны идут более-менее беспрепятственно, то и провести их от Бреста до того же самого Могилева становится все более проблематично. Везде, где месяц или два назад шли бои и остались рассеянные группы советских окруженцев, вдруг, как грибы после теплого летнего дождя, начинают возникать хорошо оснащенные и вооруженные партизанские отряды. Секрет тут прост. Еще в самом начале командование российских экспедиционных сил начало заброс в немецкий тыл разведывательно-диверсионных групп, которым была поставлена задача всячески нарушать немецкие перевозки как по рокадам, так и из их глубокого тыла к фронту. Уже сейчас на магистрали Брест-Минск-Могилев под откос летел каждый четвертый эшелон, и дальнейшее развитие событий не обещало немцам ничего хорошего. Вождь догадывался, что в ближайшем времени в Белоруссии будет явлен весь набор арийской изобретательности, вроде баб и ребятишек, посаженных на платформу следующую перед паровозом, или регулярных расстрелов заложников по факту каждого крушения. Однако основные события, как водоворот Мальстрем, втягивающие в себя германские резервы, происходят все-таки на южном фасе Смоленского выступа в полосе брянского фронта, которым командует генерал армии Жуков. Кричевский выступ, по поводу которого сомнения были даже у потомков, третий день с трех сторон атакуемый германскими моторизованными корпусами, до сих пор держится. Кричевская группировка войск, как их назвали потомки, «штрафников», составленная в основном из освобожденных из плена и вышедших из окружения бойцов и командиров, сражалась с врагом яростно, до последней капли крови. Их действия поддерживали несколько батальонных тактических групп «потомков» — Фигаро здесь, Фигаро там — метавшихся от одного направления к другому и неизменно обламывающих перспективные вклинения немецких мотомеханизированных частей, а также мощная артиллерийская группировка, использующая для управления огнем все достижения технического прогресса из будущих времен. На самом деле на вершине выступа «потомки» держали минимум своих сил, которые стянули на себя почти все резервы группы армий «Центр», а также все, что перебрасывалось противником с других участков советско-германского фронта, а две бригады, обеспечившие успех прорыва на Кричев, в настоящий момент заканчивали свое сосредоточение в районе Гомеля. Еще пара дней — и фон Бок, считающий, что под Кричевом его войска в тяжелых боях противостоят основной группировке «потомков», будет жестоко огорчен крахом своих иллюзий. Осталось совсем немного времени, необходимого в основном для того, чтобы свое сосредоточение завершила участвующая в операции ударная группировка РККА. Нет, товарищ Сталин отнюдь не почивал на лаврах этих успехов, он тяжело и напряженно работал над тем, чтобы эти успехи можно было превратить в общую победу над смертельным врагом. Ведь большую часть этого результата пока достигли потомки. Их экспедиционная группа войск на относительно узком участке фронта в муку размалывает одно вражеское соединение за другим для того, чтобы выиграть время, необходимое для превращения РККА из армии потерпевшей сокрушительное поражение в начале войны, в закаленную боями армию-победительницу, несущую Европе свет освобождения от поработившего ее германского фашизма. И шанс на такой исход достаточно велик, потому что потери советских дивизий и бригад резко сократились, и вместе с тем они на наглядном примере «делай как я» начали учиться побеждать врага, а не только отчаянно обороняться, отступать с рубежа на рубеж и выходить из гибельных окружений. А этот процесс не может быть быстрым и, так сказать, разовым. Прочитал, мол, вождь умную книжку или побеседовал с мудрым седоволосым генералом-пришельцем из будущего — и сразу ему стало понятно, что и как нужно делать. Нет, Сталин и книжки читал, как специальные исследования людей с научными степенями, так и просто военные мемуары людей, которые прошли войну от звонка до звонка и видели все своими глазами, посвящая этому не меньше четырех часов своего времени в сутки. И с мудрыми генералами-пришельцами Вождь тоже встречался, да только военное строительство — вопрос действительно не быстрый. Что-то пока не получается, что-то получается, но не в полном объеме. Против чего-то протестуют политработники, потому что предложенные меры кажутся им предательством идеалов Октября, а против чего-то возражают особисты, считающие, что враги народа в армии сидят под каждым кустом, и именно этим объясняются все поражения РККА. И вот в тот момент, когда Вождь был погружен в вычитку очередного тома военных мемуаров, иногда делая на полях пометки красным карандашом, а кое-что даже выписывая на отдельный лист, от этого важного дела его отвлек звонок Поскребышева, сообщивший, что на внеочередной прием к товарищу Сталину просится товарищ Берия. Закрыв книгу и убрав ее в стол (а вот даже товарищу Берии не стоит знать, чем именно в настоящий момент занимается товарищ Сталин) Верховный распорядился впустить Генерального комиссара госбезопасности, а сам взял со стола свою знаменитую трубку и, раскрошив папиросу «Герцеговины Флор», принялся набивать ее духовитым табаком. Берия буквально ворвался в кабинет Вождя, сверкая стеклышками пенсне и возбужденно сияя всем лицом, будто новенький пятак. — Все, Коба, — остановившись перед столом вождя, выдохнул он, — Гитлер спекся и запаниковал. Попытался подослать к потомкам своего эмиссара, чтобы договориться с ними о перемирии, а они его с размаху макнули мордой в дерьмо. Мол, вы нам, нацисты, так отвратительны, что разговор с вами может быть только через безоговорочную капитуляцию и последующий международный трибунал, а сами в это время официально известили о происходящем мой наркомат и попросили прислать специалистов для совместной разработки этого эмиссара. — Ну так это же совершенно замечательно, — кивнул Вождь, чиркнув спичкой, — если наши союзники, настоящие союзники и ради сиюминутных выгод не идут на закулисные переговоры со смертельным врагом. Помнится по ТОЙ истории, англо-американцы похожие переговоры с нацистами вели, и при этом даже не поставили нас об этом в известность. Так настоящие союзники не поступают! Надеюсь, ты послал к потомкам самых лучших своих людей, чтобы они смогли как следует раскрутить этого очередного последователя господина Гесса? — Да, Коба, самых лучших, но главное не в этом, — возбужденно мотнул головой Берия, из-за чего пенсне свалилось у него с носа и повисло на шнурке, — самое главное в том, кто был этом эмиссаром Гитлера. Этим эмиссаром оказался группенфюрер СС, начальник главного управления имперской безопасности Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих — то ли третий, то ли четвертый человек в нацистской верхушке, пользующийся безоговорочным доверием Гитлера… Сталин выпустил клуб дыма и произнес: — Гитлер решил, что может сыграть на антикоммунизме потомков, но жестоко же, не имеется, а имеется аллергия на ту окостенелую догму, в которую выродилась коммунистическая идеология в конце их советского периода. Впрочем, никакого отношения к текущим вопросам этот факт не имеет, потому что мы с потомками сходимся в главном — неприятии нацистской идеологии и понимании того, что эта война может быть закончена только путем полной капитуляции и ликвидации гитлеровского государства. 04 мая 2018 года 10:05. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево». Старый/новый президент Российской Федерации сидел за рабочим столом и бегло просматривал доставленную фельдъегерем утреннюю почту. Кое-какие бумаги сразу летели в корзину, другие документы откладывались в нижний ящик стола (чтобы принять по ним решение, было недостаточно информации), третьи ложились в верхний ящик, потому что требовали более внимательного рассмотрения и консультации с экспертами, четвертые тут же, не отходя от кассы, подписывались или обзаводились резолюциями — и эти счастливчики ложились на край стола. Обстановка в стране и мире была напряженная, но терпимая. К Украине (Донбассу и Крыму), а также Сирии, добавилась война с гитлеровской Германией в сорок первом году. То есть, напрямую выказать свои симпатии Гитлеру лично и Третьему Рейху вообще в цивилизованных странах Запада как-то не по фэншую. Так можно сломать себе всю жизнь, карьеру и репутацию. Исключениями из этого правила являются только две страны: Канада и Украина. Ну, с Украиной заранее все понятно, недаром же у этой страны флаг тех же цветов, что у символа синдрома Дауна, поэтому на бред вечно пьяных президента Порошенко и министра Климкина про страну-агрессора, напавшую на Великую Германию, никто, в первую очередь в Германии, внимания не обратил. С них, убогих, мол, станется. Который день не просыхают в ожидании российской агрессии, а Россия на войну так и не является. Такое же, собственно, отношение и к Канаде, в которой много диких обезьян, то есть потомков скрывшихся в свое время от преследования украинских националистов. Тамошняя министр иностранных дел Христя Фриланд, внучка активного пособника нацистов[26], даже заявила, что «НАТО должно применить пятую статью Вашингтонского договора, чтобы защитить Германию от российской агрессии». На этот выкрик в Берлине 2018 отвели что-то вроде «а на нас никто не нападал», а в Тель-Авиве всерьез предупредили канадский МИД, что еще такая пьяная шуточка — и может получиться очень нехорошо, и русские в этом «нехорошо» будут ни при чем. Это надо было додуматься призвать НАТО на защиту Гитлера. Одним словом, ввиду специфичности раздражителя непосредственно от войны в сорок первом году неприятностей было немного, а разрастание антироссийской истерии имело под собой только одну, но фундаментальную причину. Президент понимал, что американскому истеблишменту крайне неуютно осознавать, что времена безраздельного мирового господства закончились и теперь на планете есть два незападных государства — Россия и Китай, с которыми теперь в любом случае придется считаться на международной арене. В том числе с Россией и Китаем придется считаться потому, что по большинству вопросов эти два государства выступают единым фронтом. Но вот дело дошло до бумаг, поступивших с той стороны портала из сорок первого года. В первую очередь президент просмотрел сводку с фронтов, где отдельно указывались действия российской экспедиционной группы войск. Убедившись, что ничего особо неприятного за истекшие сутки на фронтах не произошло и что немцы по-прежнему долбятся в Кричевский выступ, как дятлы в бетонный столб (так же, как несколькими днями ранее дивизии РККА с энтузиазмом долбились в Ельнинский выступ), президент отложил сводку и взялся за другие документы. И тут его ждал сюрприз в виде пакета с копией дела Гейдриха. Прочитав сопроводиловку с кратким изложением, президент выругался незлым русским матом, потому что ожидал чего-то подобного — но не через две же недели после начала событий. Прошло совсем немного времени, вермахт по-прежнему стоит под Смоленском и Киевом, а крысы на нацистском корабле уже забеспокоились. Сдачу в плен Гудериана президент оценил вполне положительно, и со временем даже собирался встретиться с генералом и коротко переговорить, пытаясь понять личность этого незаурядного человека, который ТАМ еще способен послужить новой послевоенной Германии, которая, несомненно, станет союзником СССР. Но это-то белобрысое говнище[27] с помятым носом, по имени Рейнхард Гейдрих куда девать? Для чего он может понадобиться в свете того, что нацистский режим должен быть полностью уничтожен, а его вожди за все совершенные ими преступления после короткого, но справедливого суда должны быть развешены на фонарях. Включая, между прочим, и самого перебежчика Гейдриха. В самом деле, что ли продать Израилю, чтобы те его выпотрошили и набили чучело? Но как говорил полковник Николаи: «нет отбросов, есть кадры». Поэтому и Гейдриха, замазанного кровью и дерьмом с ног до головы, наверное, тоже можно использовать с умом, да только вот каким образом? Никаких переговоров с Третьим Рейхом — ни официальных, ни неофициальных — президент вести не собирался и принимать почетных капитуляций в обход главного союзника тоже. Что же касается сходства Веймарской Германии и России девяностых, то он, Путин потому и отличается от Гитлера, что, получив власть на изломе эпох, повел свою страну совсем иным путем. Из национального унижения нельзя выйти, унижая других — это история на примере как раз Третьего Рейха доказала точно. Недаром же в верхушке нацистской партии нет ни одного психически полностью здорового человека, а одни истерики, садисты, наркоманы и неврастеники. И Гейдрих — еще тот псих. Президент задумался. А что если подвергнуть этого персонажа жесткой психологической обработке, усилив уже имеющееся у него ощущение ужаса и безысходности, и вернуть этого кадра обратно его фюреру с твердым отказом вести с Третьим Рейхом хоть какие-нибудь переговоры, кроме переговоров о безоговорочной капитуляции. Но пусть это произойдет уже после того, как завершится Смоленская операция, и группа армий «Центр» по факту численностью почти в полтора миллиона человек попадет в окружение, а потом подвергнется полному уничтожению — то есть примерно к концу сентября по тамошнему счету. Примерно к тому же времени по обе стороны от портала достроят взлетно-посадочную полосу из бетонных плит и российские тяжелые бомбардировщики смогут приступить к нанесению ударов по территории Германии. Вот тогда-то, вместе с бомбами, и отправить Гейдриха обратно в Германию с пометкой «вернуть отправителю за ненадобностью». Сначала «папу» — на рейхстаг, потом следом Гейдриха туда же на парашюте. Вот тогда посмотрим, как забегают нацистские крысы в предчувствии неминуемого конца. Часть 7 «Операция Гильотина» 4 сентября 1941 года, 20:45. Брянский фронт, Гомель, штаб 21-й армии Командующий 21-й армией генерал-лейтенант Василий Иванович Кузнецов Так уж получилось, что к сентябрю 1941 года генерал-лейтенант Кузнецов был человеком опытным и много повидавшим. Участник первой мировой войны, призван в армию в 1915 году, как человек грамотный (счетовод) окончил школу прапорщиков, на фронте с 1916 года, командовал взводом, крайнее звание — подпоручик. В Красной армии с 1918 года, в Гражданскую войну командовал ротой, батальоном, полком. В 1920 году окончил курсы комсостава «Выстрел» (Высшие стрелковые курсы), в 1936 году окончил особый факультет Военной академии имени Фрунзе. Войну встретил 22 июня прямо на границе, в районе Гродно, командующим 3-й армией. Подчиненная генералу Кузнецову армия имела общую численность в восемьдесят тысяч штыков, двести сорок танков и две тысячи двести орудий и минометов всех калибров. В первые же дни войны в силу большого перевеса сил противостоящего противника и глубоких прорывов германских танковых групп, сокрушивших соседние 11-ю и 4-ю армии, 3-я армия оказалась окружена в Белостокском котле и организационно разгромлена. Генерал-лейтенант Кузнецов вышел из окружения только 28 июля под Рогачевым, пройдя по вражеским тылам более четырехсот километров (расстояние от Гродно до Рогачева по прямой 420 км) и имея при себе пятьсот человек сборной солянки из различных частей подчиненной ему армии. С 1-го августа армия получила новые войска (66-й стрелковый корпус, 75 стрелковую дивизию и Мозырский укрепрайон). Во второй половине августа 3-я армия была вынуждена оставить Мозырь, после чего передала свои войска и командующего в состав 21-й армии, а само управление 3-й армии было отведено на восток в район стыка 50-й и 13-й армий, где и находилось до конца августа в ожидании поступления войск из внутренних округов СССР. Но речь, собственно, не об этом. Исходя из вышеизложенного, можно подумать, что генерал-лейтенант Кузнецов плохой полководец и подчиненные ему войска неизбежно терпели поражение из-за ошибок и разгильдяйства своего командующего — но это совсем не так. Первые месяцы войны застигнутой врасплох Красной армии приходилось сражаться с численно превосходящим, имеющим боевой опыт и отмобилизованным врагом, к тому же опережавшим ее в развертывании. На тот момент, когда командование ею принял генерал-лейтенант Кузнецов, 21-я армия имела в составе девять стрелковых и три кавалерийских дивизии, комплектованных на сорок процентов личным составом и на пятнадцать процентов артиллерией; а также восемь легких танков и пятнадцать бронемашин. Противостоящая ей вторая германская армия имела перевес в живой силе в полтора раза, а в артиллерии — в четыре раза по стволам и в шесть-семь раз по весу залпа. Но не успел генерал-лейтенант по-настоящему принять командование армией, как случилось невообразимое. Фланговый удар невесть откуда взявшейся сводной армейской группы Копылова-Ермакова опрокинул и растерзал вражеский фланговый 43-й армейский корпус, загнав основные силы 2-й германской армии в котел южнее Гомеля. Именно тогда, во время ликвидации этого котла, генерал Кузнецов впервые увидел потомков и их технику. Бойцы в фантастическом обмундировании, похожие на средневековых рыцарей, деловито и собрано тысячами гнали в советский плен серые отары (иначе не скажешь) растерянных и напуганных немецких пленных. И вот спустя всего неделю после того — новое наступление, на этот раз на север в сторону Могилева и Орши. Правда, его 21-я армия, после ликвидации немецкой окруженной группировки оказавшаяся во втором эшелоне, будет двигаться за наступающей группировкой во втором эшелоне, своими десятью дивизиями последовательно, километр за километром, устанавливая линию обороны по Днепру. Ради выполнения этой задачи всю эту неделю подчиненные ему войска усиливались и пополнялись. По освобожденной от врага железнодорожной магистрали Брянск-Гомель в распоряжение штаба 21-й армии эшелон за эшелоном прибывали маршевые пополнения. Поступала на пополнение армии и артиллерия, которой после потерь первых двух месяцев войны остро не хватало. Пятьсот орудий (в основном калибров 76 мм и 45 мм) на сто километров фронта — это грех без всякого смеха. Тяжелые гаубичные полки или полностью утрачены при отступлении, или отведены в тыл из-за отсутствия нормальной мехтяги. А вот кавалерийскую группу (32-я, 43-я и 47-я кавалерийская дивизии) у 21-й армии забрали, передав ее для усиления находящейся в первом эшелоне 4-й армии, спешно формируемой заново из сводной армейской группы Копылова-Ермакова, а также стрелковых и кавалерийских дивизий, поступающих из глубины страны. Командовал этой сводной армией генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков, спешно отозванный из Китая, с должности военного атташе при правительстве Чан Кайши. Генералу Кузнецову было известно, что на эту только-только созданную и сшитую пока что на живую нитку армию возлагаются большие надежды, а иначе зачем в ее составе, помимо двух дивизий и двух бригад потомков (что само по себе страшная сила), находятся шесть стрелковых (переделанных в мотострелковые путем посадки на грузовые автомашины, переданные потомками), семь кавалерийских, и одна танковая дивизии РККА. 6 мая 2018 года 14:05. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево». Сегодня в гостях у старого/нового президента снова был академик Велихов. Последний раз эти двое встречались чуть больше десяти дней назад, и тогда академик заверил президента России, что работа над увеличением пропускной способности портала идет полным ходом. Линию электропередач от Брянска за столь короткое время дотянуть, конечно, невозможно, но кое-каких значительных успехов российским ученым добиться уже удалось. Во-первых — вполне успешно сработал эксперимент с размешенными внутри портала панелями с радиоактивными материалами, одна сторона которых покрыта отражающим нейтроны материалом, так что нейтронный поток направлен во внешнюю относительно трассы сторону. Поскольку внутренний объем портала имеет свойства активно поглощать высокоэнергетические частицы, то с тыльной (отражающей) стороны такая панель становится безопасной уже на расстоянии метра, а на лицевой стороне уровень излучения падает до безопасного уже через пять метров. Такие панели установили вдоль всей трассы и уже вносили свою долю в увеличение пропускной способности портала. При этом отмечалось, что активность материалов падает значительно быстрее, чем в контрольных условиях лаборатории, а это значит, что портал все-таки провоцирует ускорение радиоактивного распада. Но, согласно расчетам, для того, чтобы таким образом вывести из строя специальный боеприпас, его надо забыть внутри портала на срок от нескольких часов до пары суток, что, согласитесь, случайностью быть уже не может. Во-вторых — не дожидаясь готовности специальной линии электропередач, подпитывающие портал разрядники подключили к местной сети, но работают они только в ночное время, когда бытовое и промышленное потребление электроэнергии резко падает. Правда, была попытка со стороны местной электросбытовой компании поднять цену на эту электроэнергию в несколько раз, но их убедили этого не делать. На вопрос президента, кто убедил и как, академик Велихов пожал плечами и ответил, что этим вопросом занимались люди, курирующие проект со стороны спецслужб, которые следят за тем, чтобы проекту активации Портала никто не мешал — ни протестующие доброхоты Навального, ни слишком жадные бизнесмены. А у него, академика Велихова, хватает и чисто научных проблем. Третьим путем повышения пропускной способности портала и одновременно способом измерять этот показатель является так называемая «тренировка», то есть управление транспортным потоком таким образом, чтобы портал постоянно находился на грани экспоненциального роста сопротивления. Правда, поскольку чудес на свете не бывает и закон сохранения энергии еще никому обойти не удалось, этот «хитрый» способ означает только то, что на преодоление портала тратится дополнительное топливо из баков грузовиков, и больше ничего. Кормить портал чистым электричеством выйдет явно дешевле и безопаснее остальных методов, потому что панели, содержащие радиоактивный материал, требуется сначала изготовить, затем доставить к месту использования и установить на месте. С увеличением масштабов использования такой метод грозит различными техническими накладками, риском террористических актов, негативным пиаром в прессе и акциями протеста. В любом случае за истекшие две недели пропускная способность портала увеличилась примерно на пятьдесят процентов (считая от того уровня, на котором она находилась после подрыва внутри этого образования сверхмощного боеприпаса объемного взрыва), и они, ученые, готовы и дальше работать над поставленной задачей и одновременно разбираться в фундаментальных тайнах Вселенной. Когда академик, попрощавшись, вышел, президент стал думать над тем, что из этого следует. А следовало из этого то, что если портал удалось стабилизировать и увеличить его пропускную способность, то, кроме поставок на ту сторону боеприпасов для сражающихся экспедиционных сил и необходимого военного снаряжения, появилась возможность дополнительно поддержать СССР. Например, можно отправлять туда устаревшее здесь содержимое складов мобилизационного хранения и кое-какую новенькую, только с конвейера, продукцию военных, автомобильных и иных заводов, не находящую спроса здесь, но остро необходимую там. Продавать строго за золото, ибо иная валюта, даже доллары[28], в межвременной торговле неприемлема. Боевую технику и вооружение с мобилизационных складов поставлять следует за пятнадцать процентов стоимости, с выплатой оставшейся части после войны, а новую продукцию с завода — сразу за полную цену. Но все равно с учетом покупательной способности золота приобретение в нашем времени будет многократно выгоднее, чем собственное производство или закупка техники и оборудования за то же золото, к примеру, в Америке. Мелкими партиями такая торговля уже осуществлялась — так, например, в СССР уже прибыли со складов длительного хранения некоторое количество пулеметов Калашникова, гранатометов РПГ-7 первых выпусков с гранатами и ПЗРК устаревших моделей. В конце концов, можно будет закупить в Белоруссии весь автомобильный и тракторный неликвид и отправить товарищу Сталину. Президент Лукашенко таки будет рад, хотя в очередной раз не преминет сказать что-нибудь такое эдакое. Единственный минус всей этой техники белорусского производства в том, что она собрана с применением западных комплектующих, в частности электроники — а значит, дороже российской и более требовательна в эксплуатации. А в довоенном СССР еще не до конца было преодолено негативное наследие повальной неграмотности Российской Империи. Там человек с семилеткой — почти профессор, которого в военное училище берут без экзаменов, а тот, у кого диплом десятилетки — так и вообще академик. Им бы для массового использования что-нибудь попроще, типа автомата Калашникова — функциональное и убойное. 5 сентября 1941 года, 04:25. Брянский фронт, село Большевик, 12 км севернее Гомеля, Командующий 1-й особой КМГ полковник Лев Михайлович Доватор Только 2-го сентября отдельная кавалерийская группа под командованием полковника Доватора (50-я и 53-я кавалерийские дивизии) вышла из рейда в районе Гомеля, по пути пощипав тылы и без того растрепанной 3-й танковой группы генерала Гота. Но времени на отдых и приведение конского состава хотя бы в относительный порядок кавалеристам не дали. — Три дня и ни минутой больше, — заявил Доватору издерганный до невозможности генерал-танкист (Ермаков), у которого от недосыпания под глазами залегли темные круги, — и приготовьтесь получать новое оружие и снаряжение. Время не ждет. Надо ударить, пока фриц не опомнился, а то потом хуже будет. Вообще-то по выходу из рейда и сам Доватор, и его кавалеристы находились в состоянии глубокого недоумения. Уходили в рейд 14-го августа — жизнь была одна, а вернулись 2-го сентября — она оказалась другая. Когда уходили — немец давил всей массой, а Красная армия, истекая кровью и отчаянно сопротивляясь, отступала с рубежа на рубеж, стремясь не остановить, так замедлить врага. Когда вернулись — немец оказался серьезно битым и причем уже не раз, линия фронта встала, а частные, казалось бы, наступательные операции Красной армии неизменно достигают поставленных целей. Изменения в обстановке, конечно, приятные, но слишком уж неожиданные, как гром среди ясного неба. И потомки, само собой — это песня совершенно отдельная и особенная. Политработник из штаба формирующейся 4-й армии, товарищ Гришин в первый же вечер на политбеседе объяснил бойцам, а заодно и полковнику Доватору, какова фундаментальная роль потомков в произошедших на фронте изменениях. Впрочем, кое-что кавалеристы и сами видели во время рейда. Как, например, штурмовой удар «Грачей» по одной из колонн снабжения генерала Гота. Оказавшимся поблизости бойцам Доватора осталось только вручную устранить недоделки, из чистого гуманизма прикончив тех вражеских солдат, которые еще дышали и шевелились. Другой раз бойцы 50-й кавалерийской дивизии собственными глазами видели стаю «Грачей», на малой высоте направлявшихся наносить БШУ по могилевскому железнодорожному узлу, а полчаса спустя возвращавшихся обратно налегке. И еще два дня в той стороне горизонта обычно такое голубое августовское небо было измазано липким черным дымом пожарищ, ибо на станции было чему гореть. А потом начались вещи и вовсе приятные, особенно в преддверии грядущего наступления. Сначала на ближайшую железнодорожную станцию пригнали эшелоны с большим количеством маленьких, косматых, злых, но очень выносливых монгольских лошадок, типа под вьюки. Бери сколько хочешь в одни руки — дар братского монгольского народа, что сильно поправило положение с конским поголовьем. Теперь в походе боец ехал на навьюченной «монголке», пересаживаясь на дончака или «буденовца» только тогда, когда надобно было идти в бой. А потом в кавалерийские полки группы на больших трехосных тентованных грузовых машинах доставили и обещанное новое оружие, много оружия. Во-первых — очень удобные и компактные пулеметы — куда лучше «дегтяря» и тем более «максима», внешне чем-то напоминающие немецкие МГ, но под русский патрон. Для кавалеристов самое то — и компактно, и огневая мощь в наличии, и к тому же патрон свой, привычный. А разобраться с новым оружием оказалось тоже не так уж сложно, «максимка»-то с его коротким ходом ствола гораздо заковыристей. Зато теперь в случае необходимости обороны против пехоты кавалерийские эскадроны будут куда как зубастей. По одному такому пулемету на десяток кавалеристов — это вам не комар чихнул. Во-вторых — так называемые ручные реактивные противотанковые гранатометы, граната у которых совсем не похожа на гранату, а больше на дубинку, или ту штуку, которую мужчина вставляет женщине. Хотя после выстрела летит эта граната далеко, метров двести прицельно, а попав, делает дырку в танковой броне любой толщины. Просто у немцев еще нет танков, которые она не могла бы пробить, и, наверное, уже никогда не будет, потому что танк с метровой броней просто не сможет сдвинуться с места. И это хорошо, ведь при прямом столкновении танки и бронетехника — это самый страшный враг кавалерии; но раньше на них не было управы, а теперь есть. В-третьих — в полки привезли небольшое количество похожих на гранатометы штук, которыми положено стрелять по немецким самолетам. Называются они ПЗРК — то есть персональный зенитный ракетный комплекс, имея который, любой боец может стать для вражеских самолетов страшнее целой зенитной батареи. Если все сделал правильно и выстрелил по «мессеру» или «юнкерсу» — то можешь бросать все и закуривать. Никуда этот паскудник теперь не денется, ракета все равно его поймает и заставит жениться. Один выстрел — один стервятник люфтваффе в ягдташ. Одним словом, хоть отдохнуть кавалеристам (а самое главное, их лошадям) как следует и не дали (двое полных суток — это не отдых), но зато снарядили и обеспечили их на славу. Доватор посмотрел на часы, которые вчера прошли сверку с часами командующего операцией. Четыре часа двадцать восемь минут. Рассвет уже почти полностью вступил в свои права — алая полоса на востоке превратилась в сплошное зарево, а сизые полутемные сумерки превратились в прозрачное утро, какое бывает только перед самым восходом. Солнца еще не видно, но его лучи уже зажгли розовым светом высокие перистые облака, зависшие прямо над головой на звенящей высоте. Пройдет еще несколько мгновений — и ровно в половине пятого по московскому времени по всей линии фронта взревет советская артиллерия, обрушивающая на головы противника железный шквал огня и металла. Доватор сам видел, как всю ночь огромные полноприводные трехосные грузовики незнакомого вида подтягивали к линии фронта тяжелые орудия гаубичных полков РВГК, одними из первых получивших возможность метаться вдоль линии фронта, чтобы оказываться в самом нужном месте в самое нужное время. Таких полков еще немного и оперируют они только в районе Брянского фронта; но говорят, что это только пока. Почему-то именно в эти мгновения, между «до» и «после», на Доватора нахлынули воспоминания. Месяц назад он дрался на Соловьевой переправе под Смоленском, единственной узкой горловине, через которую осуществлялось снабжение обороняющих окруженный Смоленск 16-й и 20-й советских армий. Бойня там была страшная — узкую ниточку переправы безнаказанно бомбила немецкая авиация, обстреливала артиллерия, тысячи советских бойцов и командиров, а также эвакуировавшихся в тыл мирных жителей ежедневно погибали на этом маленьком клочке земли. Сколько там полегло народу, не знает никто — пятьдесят тысяч, сто тысяч или даже больше; но советские бойцы и командиры удерживали эту переправу до конца, пока оборонявшие Смоленск армии не получили приказа организованно оставить город и отойти на восточный берег реки Днепр. И вот тогда, в конце рейда, увидев, что делают с немецкими колоннами тяжелые безвинтовые штурмовики с частой гребенкой ракетно-бомбовых подвесок под крыльями, Доватор счел, что его боевые товарищи, погибшие в мясорубке Соловьевой переправы, хотя бы частично отомщены. Но все это только начало, потому что счет к переносчикам инфекционной европейской культуры у советских людей настолько велик, что его не погасить каким-то отдельным, пусть даже и очень ярким, боевым эпизодом. Секундная стрелка обежала по циферблату последний круг — и ровно в пять тридцать тишину раннего утра, до того нарушаемую только трелями первых птах, взорвал рев четырех сотен крупнокалиберных артиллерийских орудий. По ушам Доватора и его товарищей, уже изготовившихся к бою и походу, ударил истошный режущий вой бьющих полными пакетами «Градов» и «Ураганов», уже доказавших свое непревзойденное воздействие на германскую пехоту. Но тем, кто находился на своей стороне фронта, тоже было несладко. Доватору хотелось бежать, укрыться, вжаться в землю, свернувшись калачиком и спрятав голову между коленей. Конь Орлик, которого он держал в поводу, с испуганным ржанием взвился на дыбы, как и остальные кони сосредоточившейся на опушке леса кавалерийской группы. Четвероногие боевые товарищи повидали на войне многое, но такой ужас был больше того, что они могли вынести. Там, на Соловьевой переправе, действия советских войск какое-то время поддерживала экспериментальная батарея капитана Флерова, так что совсем уж несведущим человеком в этом деле Доватор не был. Но там было всего семь машин БМ-13 по двадцать четыре рельсовых направляющих, а тут — нечто на порядки более страшное и несравнимо более убойное. Доватор видел, как огненные комья с воем проносятся у него над головой, и там, где сейчас должны находиться немцы, разрыв ложится на разрыв, и вздымается бескрайнее море огня, в котором синеватыми сполохами мечутся накладывающиеся друг на друга ударные волны. Вряд ли там кто-то вообще мог остаться в живых, а огненные комья с режущим воем все продолжали лететь туда, где совсем недавно находились рубежи германской обороны, будто собирались не просто уничтожить сидящих в этих окопах немецких солдат, но и сравнять их с уровнем земли, похоронив и живых, и мертвых… Да и какие там могли быть рубежи? Если учесть, что фронт на этом рубеже установился всего девять дней назад, и ничего страшнее траншей с блиндажами в три наката немецкая пехота и саперы построить еще не успели, то весь этот огненный ужас кажется просто бессмысленным и бесполезным. С другой стороны, будь на месте сводной группировки обычные стрелковые дивизии и ограничься артиллерийская подготовка кратковременным обстрелом из орудий калибром в три дюйма — поднявшуюся в атаку советскую пехоту ждало бы ужасное избиение со стороны нескольких десятков немецких пулеметов. Уж что-что, а применять линию обороны к местности и размечать сектора стрельбы так, чтобы не оставить ни одного непростреливаемого участка, германская пехота умеет очень хорошо. Но вот ужасные реактивные установки выпустили последние ракеты, которые разорвались на вражеских позициях, и только тяжкий гул крупнокалиберной ствольной артиллерии (совсем не страшный на фоне того, что творилось еще несколько мгновений назад) продолжил терзать слух изготовившихся к атаке бойцов и командиров. И тут, в тот момент, когда еще не закончилась артподготовка и продолжают греметь орудия, в ясное небо раннего взметнулась красная ракета, приказывающая идти в атаку. Ошибка?! Нет, впереди и по сторонам взревели моторы тяжелых танков потомков и заголосила свое «Ура!» пехота. Значит, не ошибка, и пора садиться в седла и выдвигаться вслед за тяжелыми бронированными черепахами, которые рванулись вперед с невероятным проворством, совсем несвойственным эти медлительным животным. Команда: «По коням, в атаку, марш, марш» — и отважные советские кавалеристы рванулись вперед, вслед за танками «потомков», на оперативный простор. А почему бы и не рвануться, если тебя поддерживает такая запредельная мощь… И только вырвавшись вместе со своими всадниками на перепаханную взрывами бывшую передовую, Доватор понял главную изюминку замысла командования. Реактивные установки целиком уничтожили только узкий кусок вражеской обороны шириной не более полутора километров, насмерть вбив в землю занимающий этот участок пехотный полк. Но и обстреливать с двух сторон вводимые в прорыв войска уцелевший на флангах противник оказался тоже не в состоянии, так как в то время, когда танки потомков и советская кавалерия входили в прорыв, уцелевшие немецкие позиции все еще продолжали подвергаться заградительному обстрелу из тяжелых гаубиц. К тому же за пеленой пыли и дыма (огонь, в том числе, велся и дымовыми снарядами) солдаты этих фланговых полков германской пехоты даже не видели, что в полосе их уничтоженного соседа в прорыв стремительно уходят подвижные соединения. Также не ведали немецкие пехотинцы и о том, что выдвинувшиеся вперед бойцы стрелковых частей готовятся атаковать немецкие позиции в открытый фланг, едва окончательно умолкнет артиллерийская канонада. Но этим займутся другие люди, а их кавалерийская группа не должна отстать от мотострелковой бригады потомков, которую она назначена сопровождать. 5 сентября 1941 года. 8:35. Окрестности Могилева. Штаб группы армий «Центр». Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок. Известие о том, что, как и предполагалось ранее, объединенная группировка большевиков и «марсиан» взломала фронт под Гомелем и теперь стремительно движется на север, застала разбуженного на рассвете фельдмаршала фон Бока врасплох. То есть, прорыв на этом направлении предполагался, но не раньше конца сентября, потому что полностью восстановить боеспособность разбитой в предыдущих боях 21-й армии большевиков быстрее было невозможно, да и «марсиане», как тогда казалось, перенесли свою активность под Кричев. Но теперь очевидно, что операция «марсиан» под Кричевым, привлекшая к себе все подвижные соединения завязшей там четвертой и остатков второй панцергупп, являлась лишь отвлекающим маневром, до конца выполнившим свою задачу вынудить его, фельдмаршала, оголить самое перспективное, с точки зрения «марсиан», направление. А от Гомеля до Могилева по дорогам всего-то сто пятьдесят километров — совсем близко для стремительных подвижных соединений «марсиан». Но и большевики как-то выкрутились с пополнением своих частей быстрее конца сентября, и «марсиане» показали, что при нынешних раскладах они одновременно способны действовать как минимум на двух направлениях — основном и отвлекающем. По донесениям из штаба 14-й моторизованной дивизии, оборонявшей участок фронта, через который осуществлялся прорыв, артподготовка была короткой, но крайне разрушительной. Стреляли установки, похожие на небельверферы с большим количеством стволов и очень мощными фугасными снарядами. Даже на расстоянии нескольких километров от линии фронта адское завывание от этих сирен смерти было таким громким, что заглушало все прочее. Те офицеры штаба группы армий, которые по какой-то причине не спали ранним утром, утверждают, что заунывный вой, похожий на крик голодного дракона, доносился даже досюда, до Могилева.