Но по-настоящему все забегали в тот момент, когда от армейских разведывательных беспилотников поступила информация о расстреле колонны школьников, эвакуирующихся пешим порядком, а также о том, что численность банды, оказывается, уже составляет несколько тысяч человек, которые оснащены стрелковым вооружением, артиллерией, грузовым автотранспортом и бронетехникой. Что это — частная инициатива политических организаций украинских националистов, украинская же провокация на государственном уровне, или без всяких дураков начало вторжения и начало русско-украинской войны, о которой давно и безуспешно мечтает коллективный политический Запад? Не доложить о таком Президенту было нельзя, тем более что кровавое злодеяние неизвестных бандитов требовало немедленного и жестокого возмездия. Выслушав предварительный доклад, пришедший к нему напрямую, минуя все предварительные инстанции, Президент одобрил применение против неопознанных бандитов армейских частей и потребовал держать его в курсе происходящих событий. После этого распоряжения со стороны Первого Лица военная машина начала набирать обороты, все быстрее и быстрее лязгая всеми своими шестеренками. С интервалом не больше десятка минут по тревоге были подняты остальные части 144-й краснознаменной мотострелковой дивизии: танковый и мотострелковый полк в Ельне, еще один мотострелковый полк поблизости от места событий в Клинцах, артиллерийский полк в Почепе, которым была поставлена задача блокировать банду и в случае отказа капитулировать полностью ее уничтожить. Разведывательный батальон 144-й дивизии, дислоцированный в Смоленске, был поднят по тревоге, на машинах переброшен к аэродрому Смоленск-Северный, где его разведывательно-диверсионные группы погрузились на прибывшие за ними с базы Двоевка под Вязьмой транспортные вертолеты Ми-8 АМТШ и вылетели в район инцидента для детальной разведки обстановки на местности. Чуть позже с той же базы в Двоевке вылетели две эскадрильи ударных вертолетов — одна «Крокодилов» Ми-24 и одна «Аллигаторов» К-52. Это именно они, вместе с несколькими группами разведчиков пресекли продвижение двух немецких мотоциклетных рот в сторону райцентра Сураж. После штурмового удара по мотоциклистам и практически полного истребления двух рот вертолеты ушли для дозаправки на ближайшую авиабазу, которой оказался аэродром в Сеще (примерно 100 км от Красновичей), где базируется 566-й военно-транспортный авиаполк. Вот такой вот геморрой. Транспортники с дальностью в несколько тысяч километров сидят почти на самой границе, а ударные вертолеты не могут нормально работать в приграничных районах, потому что их аэродром расположен от границы на расстоянии, превышающем их полный боевой радиус. То же самое проделала поднятая с Липецкого аэродрома пара Су-25, которая получила приказ подавить вражеское ПВО в районе странного черного объекта, а также заснять с близкого расстояния загадочное черное облако. И первая, и вторая задачи были выполнены успешно — и вскоре эти фотографии изучали в Москве на Фрунзенской набережной, и не только там. В тот момент, когда вертолетчики разгромили, а разведчики добили немецкую мотоциклетную колонну, у российской стороны появились первые пленные немцы из сорок первого года и образцы солдатских документов помимо тех, что были захвачены двумя милиционерами в самом начале. Конечно, эта информация вызвала некоторое недоумение со стороны командования, но факт вооруженного вторжения неопознанного противника под сомнение уже не ставился, и военная машина набирала обороты, не желая останавливаться только из-за того, что вторгшийся враг был пока не опознан. Ровно в двенадцать часов тридцать пять минут полученная от пленных и многократно подтвержденная информация о том, что вторгнувшиеся в Россию силы на самом деле являются немецко-фашистскими агрессорами из сорок первого года, стала фигурировать в официальных документах Национального центра управления обороны Российской Федерации. Пятнадцать минут спустя после этого знаменательного события дежурный генерал доложил об этом как о подтвержденном факте начальнику генерального штаба и заместителю министра обороны генерал-полковнику Герасимову. Еще спустя полчаса генерал Герасимов поставил об этом в известность министра обороны генерала армии Шойгу. При этом генерал армии Шойгу получил от своего заместителя пухлую папку с распечатанными на бумаге материалами, коды доступа к закрытым базам данных, в которых аккумулировалась оперативно поступающая информация по этой теме, и два электронных USB-ключа, без которых эти коды будут недействительны. Министр обороны сложил все это в большой портфель, сел в машину и покинул территорию здания на Фрунзенской набережной, направившись для прямого доклада старому-новому Президенту, единому во всех лицах. Вот кортеж министра вырвался на Кутузовский проспект — прямой как стрела и широкий как взлетка для стратегических бомбардировщиков; включились мигалки и аппаратура, обеспечивающая кортежу «зеленую волну», и вот вокруг обтекаемых черных машин заревел растревоженный воздух. Быстрее только вертолетом. Сидя на заднем сиденье, министр листал материалы папки и думал о том, что еще почти никто в стране не знает о случившемся, а жизнь в России уже необратимо изменилась. Уже стягиваются к месту прорыва войска 144-й дивизии, его приказом подняты по тревоге части 20-й гвардейской и 1-й танковой армий, а также авиация Западного военного округа. На ближайший к месту событий аэродром Сеща из Вязьмы направлен большой автомобильный конвой со всем (за исключением топлива), что необходимо для обеспечения боевых вылетов армейской авиации (самолетов-штурмовиков и ударных вертолетов). При этом не стоит забывать и о соседях-хохлах, от которых никогда не знаешь чего ждать, и которые могут ударить в спину в самый неподходящий момент. А ведь существует еще такая паскудная организация, как НАТО, и управляющие ею американцы, которые в последнее время стали совсем безумны. Сейчас они настолько сдвинулись на теме сдерживания России, что вполне могут ударить ей в спину — и тогда возможно все, вплоть до применения ядерного оружия. До всеобщей мобилизации, конечно, еще далеко, но в архивах генштаба уже идет работа по поиску и наших, и трофейных немецких карт за август-сентябрь сорок первого года. Люди, которые принимают решения, касающиеся жизни и смерти миллионов, не должны упускать ни одного возможного варианта. Но вот не такой уж и долгий путь подошел к концу, машина министра въехала на территорию государственной дачи — а значит, пришло время и Верховному главнокомандующему положить свою руку на пульс событий. Получив в свои руки спецпапку, Президент внимательно прочел каждый лист, в том числе протоколы допросов пленных немцев и фотокопии их документов. Потом он просмотрел приложенные к делу фотографии, некоторые из которых были сделаны ускользнувшими из Красновичей свидетелями-очевидцами, а некоторые — участниками боевых действий; но все равно самый главный массив информации составляли снимки, сделанные на месте событий камерами беспилотных аппаратов. Закончив с этим, Президент вставил в гнездо своего компьютера USB-ключ, набрал записанный на бумажке код, после чего бегло просмотрел ту информацию, которая поступила уже после того, как на бумаге был распечатан первоначальный пакет. Не найдя среди новой информации ничего, что могло бы опровергнуть главную рабочую версию, президент выдернул из USB-гнезда ключ, разорвав тем самым связь с базой данных, и повернулся к министру обороны. — Ну, Сергей Кожугетович, — спросил он, — что будем делать? — Такое не прощают, — ответил тот, — тем более с учетом, как бы это сказать, предыдущего опыта. — А, — махнул рукой президент, — это само собой. Я вообще не имел в виду придурка Адика и его злых клоунов, вооруженных разным антиквариатом. Сейчас этим делом занимаются настоящие специалисты, и я не хочу им мешать. Я всего лишь спрашивал, что нам делать с этим облаком-туннелем, который ведет в прошлое, после того, как мы уничтожим вторгшегося к нам врага? Ведь не можем же мы сесть вокруг него и ждать, когда к нам снова полезут незваные гости из прошлого? Что нам делать с нашими людьми, которые, пылая жаждой мести, потребуют распространения действия нашей армии и на сорок первый год? Что нам делать с той частью нашей интеллигенции, которая была против присоединения Крыма, против поддержки Донбасса, против Сирии и она же обязательно будет против активных действий нашей армии в сорок первом году? Поднимется крик, что мы опять спасаем кровавого диктатора от демократических немецких фашистов. И это притом, что, попадись эти самые интеллигенты этим самым немцам, остаток жизни у них был бы очень коротким и очень неприятным. — Ну, Владимир Владимирович, — пожал плечами Шойгу, — психические девиации — это не по моей части. По мне так вообще не стоило бы обращать внимания на визг полоумной оппозиции. А вот тех, которые потребуют продолжения операции по ту сторону барьера, я бы непременно поддержал. И даже безотносительно высокоморальной позиции об обязательности помощи предкам, без которой не может быть никакого патриотизма. Кроме того, есть еще задача обеспечения безопасности нашего государства на дальних рубежах, испытание новых вооружений, боевая обкатка частей и соединений, получение боевого опыта нашими молодыми командирами и прочие плюсы чисто практического свойства. Не думаю, что у вас возникнут какие-либо проблемы с получением разрешения Совета Федерации на применение вооруженных сил за пределами России. — Да, действительно, Сергей Кожугетович, — сказал Президент, — у нас тут полный казус-белли на руках, а мы думаем, что о нас подумает «княгиня Марья Алексеевна». Нет уж, пусть все идет как оно уже идет, ничего менять не будем. Тех немцев, которые влезли на нашу территорию, приказываю вбить в землю по самые брови, чтоб видно их не было, невзирая ни какие вопли, от кого бы они ни исходили. Главное условие — применение исключительно конвенциального вооружения и минимальные потери нашего гражданского населения. И имейте в виду, что в любой момент может поступить приказ перейти на ту сторону и занять плацдарм в тылу немецких войск, центральная часть которого не простреливается вражеской артиллерией. Кстати, вы не помните, какая в те времена была максимальная дальнобойность германских артиллерийских орудий? — Не помню, Владимир Владимирович, — ответил Шойгу, но специалисты, несомненно, сразу же ответят на ваш вопрос. — Да ладно, — махнул рукой Президент, — это я от излишнего усердия. Просто все это как-то неожиданно. Пусть как раз твои специалисты и определяют, какой конфигурации должен быть плацдарм, и сколько для его удержания потребуется войск. И имей в виду, что приказ перейти границу и занять плацдарм может поступить в любой момент. Большего пока не обещаю, об активных действиях на той стороне речь пока идти не может. Слишком многие будут против того, чтобы мы оказывали Сталину прямую военную помощь… — В таком случае, — ответил Шойгу, — наши войска обречены на паралич управления, ненужные потери из-за пассивного поведения и падение морального духа. Те солдаты и офицеры нашей армии, которые пойдут на ту сторону, должны будут знать, что сражаются с фашизмом, а их командование должно иметь возможность принимать решения, исходя из тактических и стратегических соображений и сложившейся обстановки, а не сообразуясь с разного рода политическими интригами. Последнее нам может слишком дорого стоить, потому что на языке обычных людей называется предательством. Да и не Сталину мы будем помогать сейчас, а своим предкам, которые насмерть сражаются с жестоким врагом. Может, хватит уже подавляющему большинству навязывать то, что исповедует ничтожное меньшинство? — Хорошо, Сергей Кожугетович, — согласился Президент, — наша армия получит возможность действовать на той стороне из чисто военных соображений. По крайней мере, я приложу к этому все усилия. Но только смотрите, чтобы не получилось так, что свои не узнали своих. А сейчас нам в первую очередь требуется освободить свою землю и выпихнуть незваных гостей обратно. 20 апреля 2018 года 15:25. Брянская область, Унечский район, окрестности сельского поселения Красновичи. Командир 3-й танковой дивизии генерал-лейтенант Вальтер Модель Да, конечно, я несколько поспешил со своими выводами, и тем самым немного осложнил ситуацию для германской армии. Но, черт возьми, это чертов гауптман Зоммер сам признал то, что мои действия по большому счету ничего не изменили и не могли изменить. К тому же я верю в то, что могучая и непобедимая германская армия с легкостью способна разгромить любые полчища большевиков или их потомков из будущего, и не надо напоминать мне о техническом превосходстве последних. В самом деле это техническое превосходство является мифом, а на поле боя все решает боевой дух немецких воинов и их готовность отдать свои жизни за Великую Германию. Но этот чертов Гудериан этого так и не понял и читал мне нотацию в присутствии моих же подчиненных, отчего она становилась в два раза горше. Я ведь хотел как лучше и ввел на ту сторону мотопехотный полк исключительно ради того, чтобы обеспечить безопасность нашей разведывательной экспедиции, а получилось, что именно это спровоцировало начало полномасштабных боевых действий. И вот теперь меня же посылают на ту сторону, чтобы я расширил плацдарм и задержал потомков большевиков как минимум на трое суток. Лучшая оборона — это наступление, поэтому, разом введя на ту сторону свои резервы, я должен буду попытаться сбить достаточно слабые заслоны русских и отодвинуть их позиции от точки перехода. Конечно, нашей дивизии на той стороне не помешала бы поддержка люфтваффе, но «Шторьх» артиллерийских корректировщиков, который я хотел использовать для разведки, разбился вдребезги при попытке пролететь это облако насквозь. Оказывается, что оно оказывает сопротивление всем движущимся через него предметам, и чем больше скорость и массивней предмет, тем сильнее это сопротивление. Например, одна отдельно взятая автомашина будет ехать через него со скоростью примерно в двадцать-тридцать километров в час, а вот колонна танков или груженых грузовиков будет двигать не быстрее тяжело нагруженного пешехода, и при попытке превысить эту максимально разрешенную скорость сопротивление становится просто невыносимым. Водители говорят, что это оставляет такое впечатление, как будто под колесами грузовиков и гусеницами танков не твердая земля, а как минимум полметра или даже больше жидкой липкой грязи. Но я в любом случае должен это сделать, ибо, одержав победу над потомками большевиков, несмотря на все их техническое превосходство, я докажу разным неверующим вроде генерала Гудериана то, что главным фактором в современной войне является боевой арийский дух, мастерство каждого отдельно взятого немецкого солдата, талант их командиров и слаженность прошедших многие бои подразделений вермахта. Кроме того, если нанести удары плотно сжатым кулаком, а не оборонять окрестности этого облака как раньше, то можно добиться того, что тамошние русские будут сломлены и побегут прочь от наших солдат — что будет означать нашу победу. 20 апреля 2018 года, 16:00. Съемная однокомнатная квартира по адресу Москва, Студеный проезд, 11–47, тихий и спокойный район в Северо-восточном административном округе недалеко от метро Медведково. Патриотическая журналистка Марина Андреевна Максимова, (по совместительству постельная подруга либерального блогера Тимофейцева) Предыдущая ночь прошла у меня бурно. Подруга пригласила меня на день рождения, где было навалом выпивки, а также красивые и умные парни и такие же девчонки, веселая пьяная болтовня и танцы до упаду. Все закончилось уже перед рассветом, когда за окнами темнота начала наливаться серостью нового утра. Отклонив приглашения нескольких кавалеров поехать с ними (я порядочная девушка, и сплю только с одним мужчиной), поймала такси и приехала в свое уютное гнездышко, после чего, приняв душ, отправилась спать до упора. Снилась мне всякая хрень, при этом почему-то с участием моего дурачка-отшельника Макса. То мы с ним вместе падали на дно какой-то глубокой ямы, то брели в черном тумане, по колено в липкой противной грязи, то он обнимал меня окровавленными руками, улыбаясь щербатым ртом, в котором были выбиты все зубы. Он сейчас, после выборов, находится в депрессии, удалился от мира на глухой хутор, и вообще, никого, кроме меня, не хочет видеть. Бедняжка! Как будто сразу не было очевидно, что на выборах с разгромным счетом выиграет Путин, а все остальные пойдут лесом по известному адресу. А любимые им демократические и либеральные кандидаты окажутся на самом дне нетрадиционной дырочки, откуда и солнышка-то не увидеть. Но все равно он милый и прикольный, и я надеюсь благим образом воздействовать на этого неглупого человека и отличного любовника, чтобы, держа его за руку, вывести из тьмы невежественного либерализма к нашему святому патриотическому свету. А мальчик-то, похоже, надеялся, что подкованная на передние копыта Ксюша и прочие радужно-полосатые любители нетрадиционной политики если не выиграют, так хотя бы покажут отличный от ноля результат. Но ноль он и есть ноль, и даже обычные вопли о вбросах и подтасовках были неубедительными, потому что при таком видеонаблюдении и количестве свидетелей-наблюдателей это было просто невозможно. Но людям, которые вопят о подтасовках, не нужны никакие доказательства — просто таким образом они оправдывают свой проигрыш, свою политическую импотенцию и тактическую неграмотность. Ибо за либеральной идеей, доведенной до идиотизма, не стоит ровным счетом ничего. Сколько раз я выслушивала его разглагольствования на тему, что в России все должно быть устроено по-европейски… Чтоб партии были только либеральные, делящиеся на правые, левые и центристские, чтобы никто своего мнения, отличного от либерального, иметь не смел, и вообще, хорошо было бы лишить «быдло», то есть народ, права голоса, чтобы решение, кому править Россией, принимали только умные люди с высшим образованием. Вот придурок! Образование не есть признак ума! Самые большие идиоты в нашей истории были очень хорошо образованы. А вышедшие из народа гении либо имели два класса церковно-приходской школы, либо полный курс духовной семинарии, либо пару курсов университета — прочее они постигали уже на практике. Но в любом случае, кто даст таким вот Тимофейцевым — ничтожному меньшинству в рядах ничтожного меньшинства — отстранить народ от политики и самостоятельно рулить Россией? Мой кошмарный сон объяснялся тяжелой предыдущей ночью, выпитым спиртным, выкуренными сигаретами и поглощенными в огромных количествах чрезвычайно вредными для здоровья закусками. Хотя, когда я вышла оттуда и села в такси, то была, как говорится, «ни в одном глазу». Но вечно спят, как правило, только покойники; пришлось просыпаться и мне — с больной головой, трясущимися руками и пересохшим ртом, в котором будто ночевали кошки. Первым делом я выпила таблетку аспирина, потом накинула халат на голое тело, вскипятила чайник, чтобы заварить крепкий чай, и выкурила первую после сна сигарету. Выпуская между губ ароматный, пахнущий ментолом дым, я почувствовала, как меня отпускает, и жить снова становится хорошо. А может быть, это просто подействовал аспирин? Попив чаю и выкурив еще одну сигарету, я окончательно пришла в себя и решила узнать, что произошло в мире за те сутки, пока я была выпавшей из информационного пространства. Включив телевизор, я увидела, что все федеральные телеканалы: «Первый», «Россия-1», «Россия-24», «НТВ», «Звезда» и прочие — транслируют одну и ту же заставку, и что ровно в шестнадцать ноль-ноль по московскому времени состоится экстренное выступление нашего старого-нового президента, который сделает чрезвычайно важное сообщение. Хорошо хоть, худые кобылки-балеринки не пляшут танец маленьких лебедей, а просто на экране под тихую приятную музыку показывают виды весенней подмосковной природы. Какое-то время я тупо пялилась в экран, не в силах понять — то ли у меня поехала крыша, то ли мир сошел с ума. Какое может быть чрезвычайно важное сообщение — да такое, что президент России решил стать диктором? Опять какой-нибудь там путч, война с хохлами, или, не дай Бог, с НАТО? Вот еще чего не хватало! По счастью, было без трех минут четыре, поэтому, я быстренько налила себе еще одну чашку чая, набухав туда побольше сахара (чтобы дать питание мозгам) и, закурив еще одну сигарету, приготовилась ждать это самое важное сообщение. Не успела я допить чай и докурить сигарету, как на экране березки с молоденькой зелененькой листвой сменились изображением президентского рабочего кабинета (или того, что могло им быть). Владимир Владимирович со строгим видом, в белом свитере-водолазке и легкой кожаной куртке, сидел за рабочим столом и смотрел прямо в середину экрана — то есть прямо мне в глаза. Немного помолчав, он произнес: «Граждане Российской Федерации, товарищи, друзья, братья и сестры. Должен сказать вам, что сегодня случилось невероятное. В Брянской области, недалеко от границы с Белоруссией, в результате пока непознанных современной наукой физических процессов, образовалось имеющее вид черного облака природное явление, через которое живые люди и различные материальные предметы могут перемещаться из нашего времени в прошлое, в август сорок первого года, и обратно. Но тех существ, которые проникли к нам через эту дыру между временами, сложно назвать людьми. Германские фашисты, бешеные звери в человеческом обличии, одержимые своей национальной идеей — они и тут, в нашем времени, повели себя в соответствии с заветами своего вождя. В результате внезапного нападения этих призраков прошлого была захвачена часть нашей территории, погибли люди, наши российские граждане, и, что самое страшное, среди них было несколько десятков школьников, которых местные власти эвакуировали из угрожаемого района. При этом надо сказать, что германские нацисты видели, что стреляют именно в школьников, среди которых были совсем маленькие дети, но все равно совершили это ужасное злодеяние. В настоящий момент к месту инцидента уже выдвинулись дислоцированные поблизости части Российской Армии, которые вступили в бой с фашистскими людоедами, стремясь оттеснить их туда, откуда они пришли. Но и к врагу через это черное облако тоже постоянно подходит подкрепление. Сейчас на нашей территории находятся уже несколько тысяч беспощадных захватчиков, и несмотря на то, что их позиции обстреливает наша артиллерия и бомбит авиация, численность врагов постоянно растет. Мы помним, что в нашей истории Великая Отечественная война останется примером самого ужасного и разрушительного безумия — и поэтому на помощь тем, кто уже сражается со злобным врагом, уже спешат дополнительные подкрепления. Как Верховный Главнокомандующий, должен сказать, что враг будет разбит, уничтожен и изгнан вон с нашей территории. Все необходимые приказы для этого мною и министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу уже отданы, и наши российские военные, само собой разумеется, выполнят поставленные задачи на отлично. При этом я должен сказать, что, конечно же, мы не можем ограничиться только задачей обороны своей территории. Там, по ту сторону межвременной границы, с жестоким врагом сражаются наши собственные предки, которые пытаются отразить вторгшиеся на их территорию вражеские орды и обратить вспять иноземное вторжение. Кроме того, безопасность Российской Федерации требует, чтобы оборона прохода в прошлое велась с той его стороны, чтобы никакой враг вот так внезапно не смог проникнуть на нашу территорию. Я уже обратился к руководству Совета Федерации с просьбой созвать срочное заседание, на котором будет принято решение по предоставлению разрешения нашей армии действовать за пределами территории Российской Федерации, и, несомненно, как и четыре года назад, такое разрешение будет нами получено в самые кратчайшие сроки. Разумеется, что целью предпринимаемых нами действий в прошлом является максимальное усиление политических и экономических позиций нашей страны, обеспечение ее безопасности, стабильности политического состояния, развития и национального согласия, готовности нашего народа быть единым в отстаивании национальных интересов России. Также мы должны оказать нашим предкам помощь в минимизации материальных и людских потерь в самой жестокой войне нашей истории. Ведь Россия — это всегда Россия, как бы она ни называлась — Российская Империя, Советский Союз или Российская Федерация. Мы можем и должны помочь тем, кто сражается и изнемогает в борьбе с жестоким врагом, и иначе быть не может. Я рассчитываю на вашу ответственную и взвешенную гражданскую позицию, на то, что вы поддержите мое решение помочь нашим предкам, причем не только словом, но и делом. Я уверен в том, что, каких бы политических взглядов мы ни придерживались, поддержка священной борьбы нашего народа с немецко-фашистскими захватчиками — долг каждого из нас, проявление уважения к нашим предкам, которые сейчас ведут тяжелую борьбу с вторгшимся на территорию нашей Родины врагом. Враг будет разбит, победа будет за нами!» Экран мигнул — и изображение президентского кабинета сменилось заставкой фильма «Обыкновенный фашизм». Я выключила телевизор и тупо уставилась на почерневший экран. Охренеть! Брянская область, почти у границы с Белоруссией — это примерно там, где сейчас находится мой маленький карманный оппозиционер. Не могу не признать, что этот человек мне все-таки дорог — и как неплохой постельный партнер, ласковый любовник, и как цель моего амбициозного личного проекта по перевоспитанию этого отмороженного антисоциального элемента во что-то человекообразное, пригодное для обитания среди обыкновенных людей. Я подумала, что надо проверить, нет ли от него сообщений. Если Макса не убили в самом начале, то он обязательно должен был прислать сообщение — через «аську» или СМС. Я взяла со столика свой телефон. Тот оказался мертв как кирпич — потому что, ложась спать после гулянки, я забыла поставить его на зарядку, и он, и так разряженный, доел батарею до нуля. Я стала искать зарядник, и наконец обнаружила его на полу у кровати — наверное, упал с тумбочки. Подключила к телефону, но — что за невезение? — почему-то зарядное устройство оказалось неисправным — заряжать телефон оно категорически не хотело. Уж не наступила я на него, когда вернулась с гулянки? Что ж, значит, придется воспользоваться «лягушкой»* которая у меня, по счастью, тоже имеется. Выругавшись тихим незлым матерным словом (папа научил), я вскрыла корпус и, вытащив батарею, поставила ее на зарядку. Теперь часов на пять мой аппарат — это просто красивое изделие из стекла и пластмассы, на которое можно только любоваться. Но если Макс додумался прислать сообщение через «аську», а не через СМС, то я могу принять его через большой компьютер, который я в основном использую для работы, а потому не включала со вчерашнего вечера. Техническая справка: * Для тех, кто не сталкивался с этим зверем — «лягушка» (или «универсалка») — это устройство для зарядки батареи отдельно от аппарата. Работает медленно, но надежно. Открывшаяся на запущенном компьютере «аська» выдала мне сообщение от Макса, которое пришло в десять часов семнадцать минут утра — как раз тогда, когда я беспробудно дрыхла после ночной пьянки. Но вот содержание этого сообщения снова повергло меня в шок. Макс писал, что случайно стал свидетелем образования этого черного облака, и даже был захвачен в плен проникшими на нашу сторону фашистами, но втерся к ним в доверие, чтобы попробовать сбежать при первой возможности. Еще он просил, чтобы я как можно шире распространила это сообщение, чтобы не дать возможности нашим властям скрыть его от народа. Ну, после того как об этом событии во всеуслышание заявил наш Президент, делать это уже не имело никакого смысла. Да, обидно проспать все самое интересное. Ведь именно я могла, фигурально говоря, оказаться в первых рядах с красным флагом на броневике — а тут, значит, такой облом… Но еще ничего не поздно. Сейчас поднимется большой шум, все забегают, закричат, будут митинговать и требовать невозможного — и тут я опять окажусь в своей стихии. Белоленточные будут собирать свои митинги, требуя, чтобы президент не вмешивался в дела прошлого; мы, «молодая гвардия», будем организовывать свои — и тогда посмотрим, чья возьмет. А может, руководство нашей организации поручит мне выехать в качестве журналиста на фронт — туда, где наши солдаты сражаются с прорвавшимися фашистами. И там я смогу встретить своего Макса, который обещал убежать из плена… Хотя это вряд ли. Макс не в состоянии убежать даже от черепахи, а не то что от фашистов. Нынешний его статус в «аське» был «не в сети», а это значило, что его аппарат либо выключен, либо находится там, где нет сотовой связи. Быть может даже, бедного Максика, замученного злыми гитлеровцами, уже нет в живых — а это значит, что мне будет его очень не хватать. Ну, по крайней мере какое-то время, пока я не найду для себя новый объект для хорошего секса и для приложения своих воспитательных усилий. К настоящей большой любви я пока не стремилась. Эта штука требует больших энергозатрат и полной самоотдачи, а это не для меня. Это все равно, что вместо произнесения «правильных» речей на митингах и веселой тусовки среди таких же, как я, надеть на себя грубую, натирающую во всех нежных местах военную форму, взять в руки тяжелый настоящий автомат и отправиться лично воевать с фашистами. Ха, пусть это делают те, у кого нет папы генерала… И вот последняя мысль мне очень не понравилась. Она была какая-то не моя, чужая и очень неприятная. Ведь я с самого детства всегда стремилась опираться не на поддержку и материальную помощь родителей, а на собственные силы. И пусть мой папа тогда еще не был генералом, все равно я во всем хотела быть самостоятельной. Правда, в последнее время меня несколько начали заедать лень и сибаритство. Но я-то думала, что это все внешнее, а тот стальной стержень, который сделал меня тем, что я есть на самом деле, до сих пор цел, просто в последнее время мне не доводилось его применять. А тут получается, что ничего подобного. Из девочки с железным характером я превратилась в тусовщицу и размазню, вроде той же Собчак, которой уютная квартирка, льняные простыни и шелковый пеньюар дороже всей правды жизни. Ведь я всегда мечтала быть впереди — там, где трудно и в лицо дует соленый ветер аврала. Неужто это тлетворное влияние Макса, перевоспитывая которого, я не заметила, как сама поддалась обаянию его эгоистического мировоззрения? Нет, надо собрать свою волю в кулак и что-то с этим сделать. Например, попроситься туда, к месту событий в качестве журналистки, волонтера, или просто пойти в военкомат и записаться добровольцем. Хотя последнее вряд ли. Судя по тому, что говорил Президент, положение не настолько тяжелое, чтобы они начали брать в армию девушек моего возраста без специальной подготовки. Да, я достаточно выносливая, и иногда хожу в туристические походы, чтобы встряхнуться и понаслаждаться красотами природы, но для армии этого мало. Тренироваться, блин, надо было больше. Кстати — а вдруг наши обо мне вспомнили, позвонили, а у меня отключен телефон? Немедленно надо включить на компьютере все коммуникационные программы и соцсети, в которых я зарегистрирована, и включиться в общественную жизнь. Наверняка сейчас в инете начнется такой обмен мнениями (в просторечии «срач»), что и самому небу станет жарко. Жалко, что остается отключенным телефон, но с этим ничего не поделаешь, пока не зарядится полностью разряженная батарея. 20 апреля 2018 года 16:25. Брянская область, Унечский район, окрестности поселка Красновичи. майор полиции Антон Васильевич Агапов. Если посмотреть по часам, то прошло всего шесть часов, как мы тут воюем, а кажется, что целая вечность. Старшину почти разу же отозвало начальство, ДПС-никам работа найдется и в тылу, а вот я остался. Капитан Погорелов пытался отправить меня в тыл, но я ему заявил, что это мой участок, и никуда я отсюда не уйду. Некуда мне идти. Правда, в своей темно-синей форме я выглядел среди камуфлированных армейцев как пингвин среди леопардов, но с этим ничего нельзя было поделать. Правда, рота капитана Погорелова очень недолго была единственным заслоном на пути фашистов к Унече. В половине первого на рубеж опушки начали прибывать и другие подразделения 2-го батальона 182-го полка, под командованием коренастого и говорливого майора Осипова, так и сыпавшего во все стороны матом пополам с прибаутками. — Правильно, — сказал мне майор, выслушав рассказ о том, как мы со старшиной взяли на испуг мотоциклетную роту, — первым ты их встретил, последним и проводишь. И вообще, большое вам со старшиной спасибо. Если бы не вы, то эти гады с ходу влетели бы в Унечу и успели бы натворить там делов. Так что крути дырку. — Ничего особенного, — хмыкнул я, — я, знаешь ли, комбат, не всегда был участковым. В молодые годы застал и «наведение конституционного порядка» и кое-что еще. Пришлось и на блокпостах постоять, и в зачистках поучаствовать. А эти были просто наглые и непуганые — не привыкли, что их вот так, с ходу, могут принять и отоварить. — Да ладно, майор, не прибедняйся, — хмыкнул Осипов, — узнав тебя, я куда больше начал уважать ментов. Не хочешь уходить в тыл — и не надо, останешься при штабе моего батальона. Местность на поле боя ты знаешь получше нас, так что пригодишься. Впрочем, оценив ситуацию на месте, майор очень круто взялся за дело. Развернув прямо на дороге «Сани» (120-мм минометы) входящей в состав батальона минометной батареи, он довольно быстро выкурил немецких мотоциклистов из лощины напротив наших позиций и еще недокопанных на тот момент окопов. От сыплющихся с неба горячих и очень тяжелых гостинцев наших минометчиков немцы полезли из своих укрытий как тараканы из-под тапка. То, чего очень долго не могли добиться автоматические пушки и пулеметы, быстренько решили минометы, заставив уцелевших немцев мелкими группами отступить на окраину Красновичей. Затем наступило некоторое затишье, особенно после того, как по немцам окапывающимся вокруг черного облака отработала наша авиация. Били штурмовики чем-то солидным, особо крупного калибра — ракет было выпущено немного, но после каждого разрыва дым вставал коромыслом. После авианалета уцелевшие возле черного облака немцы затихарились, только шустрее начали работать лопатами, зарываясь в землю. Видимо, приказа отходить у них не было, и свое единственное спасение они видели только в глубине окопов. Копать брянскую землицу легко, под слоем дерна почва в основном легкая песчаная, но и осыпаться такие окопы без обшивки деревом будут на раз, после каждого близкого разрыва. Но немцы старались вовсю, и, судя по всему, чтобы далеко не ходить, на перекрытия блиндажей принялись валить деревья в ближайших рощах и по берегам протекающего через Кучму ручья. Лесорубы хреновы. К тому же большая часть местности за черным облаком была пока недоступна для нашего наблюдения, и, судя по всему, именно там происходит все для нас самое интересное. Командованию полка, получающему информацию с беспилотников, видимо, было виднее, потому что туда, за облако, несколько раз наносила удар полковая артиллерия. После последнего артналета там столбом поднялся густой черный дым. У нас пока тоже не было приказа наступать — видимо, командование выжидает подтягивание частей усиления и получения дополнительных разведданных. Майор Осипов говорит, что остальные два мотострелковых батальона их 182-го полка направлены по просекам в обход вражеских позиций. Батальон под номером один — тот, который у нас был соседом справа — должен выйти на дальнюю от нас окраину Красновичей по той самой просеке, по которой я в самом начале предполагал эвакуацию мирного населения. Другой батальон, под номером три, двигающийся по левому флангу, пошел еще более кружным путем в район хутора Красноселье, в результате чего позиции залезших к нам фашистов со стороны Унечи должны быть взяты в полукольцо — и уж после этого можно будет решать первоначальную задачу по очистке Красновичей от прорвавшегося туда врага. Но просека — это вам не шоссе, и техника по ней движется вдвое медленнее, да и выступили первый и третий батальоны после второго, так что с этим приходится подождать. Кроме того, стало известно, что по тревоге подняты мотострелковый полк в Клинцах и артиллерийский в Почепе, которые срочно идут к нам на помощь. Что там со стороны Суража, пока Бог знает, но, судя по тому, что немцы и не пытаются туда соваться, там их тоже ждет что-то очень неприятное, или же у них просто нет приказа далеко отрываться от этого черного облака, которое связывает их с собственным миром. В любом случае, здесь эти немцы обречены, и они об этом наверняка знают. Как только подойдут резервы и будет поучен приказ, мы двинемся вперед, оставив им только один выбор — бежать, сдаться или умереть. Приказ поступил ровно в четыре часа вечера. Повинуясь ему, первый и наш второй батальоны 182-го полка приступили к зачистке Красновичей. Никаких серьезных укреплений окопавшийся там примерно батальон немецкой пехоты создать не успел, и поэтому единственное, за что могли зацепиться немецкие солдаты, были дома местных жителей и неглубокие окопчики. Но на войне как на войне. БМП, позади которых укрывалась пехота, медленно двигались вперед, и их автоматические пушки немедленно гасили оживающие немецкие пулеметы, которых во вражеской стрелковой цепи в начале боя было достаточно много. Некоторую проблему составили две легкие противотанковые пушки, замаскированные между домов. Но их достаточно быстро обнаружили и помножили на ноль — правда, после того, как они смогли подбить одну и повредить еще несколько боевых машин. При этом основной удар наносился силами первого батальона со стороны просеки, а две роты из числа подчиненных майору Осипову, поддержали их с левого фланга, продвинувшись до того места, где от трассы ответвлялась дорога на Красновичи, переходящая в Школьную улицу. Вот там и тогда мы воочию, вблизи, и увидели расстрелянных немецкими мотоциклистами детей и их учителей — и всех из них я лично знал в лицо как их участковый. Естественно, что сейчас даже из тех, кто в момент нападения был только ранен, в живых уже не осталось никого. И, несмотря на то, что благодаря техническому превосходству нашей армии Красновичи, уже к половине пятого были освобождены при умеренных потерях в живой силе и технике, потери гражданского населения и разрушения жилого фонда были очень велики. И по большей части гибель людей произошла не в ходе боя по освобождению села, а в результате краткосрочной (всего несколько часов) немецко-фашистской оккупации. Пришло время мне откладывать автомат (из которого, за исключением утреннего боя, я так и не пострелял) и возвращаться к своим обязанностям участкового. Протоколы, опознания, следственные действия… Правда, и без меня в группе по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков народу с большими звездами в погонах будет больше, чем достаточно — и из центрального аппарата МВД, и из Генеральной прокуратуры, и из Следственного комитета. Я там буду самым маленьким винтиком, но, скорее всего, самым важным, ибо знаю всех — и погибших и живых, и был тут с того момента, когда все началось, до того, когда все закончилось… 20 апреля 2018 года 17:05. Брянская область, Унечский район, окрестности сельского поселения Красновичи. Командир 3-й танковой дивизии генерал-лейтенант Вальтер Модель Не успел я сосредоточить на той стороне этого странного облака даже один батальон 3-го моторизованного стрелкового полка, направленный для усиления существующих оборонительных позиций, как тамошние русские совершили неожиданную и очень дерзкую контратаку на населенный пункт Krasnowitschi с участием большого количества легких панцеров, по классу похожих на наши «двойки» и отлично экипированных и обученных панцергренадеров. И, как ни странно, они добились в этой контратаке полного успеха. Остатки разбитого в этом бою нашего пехотного батальона были вытеснены в чистое поле под перекрестный огонь пулеметов и автоматических пушек, а вражеская артиллерия поставила плотный заградительный огонь. Всему виной наши танкисты, которым приспичило перед боем перелить бензин из возимых на броне канистр в опустевшие баки и освободиться от всякого навьюченного на панцеры походного барахла. Поскольку на нашей стороне уже наступила ночь, то это занятие было не самым приятным и безопасным времяпровождением. Упаси Господи зажечь возле заправляемых панцеров открытый огонь — последствия этого могут быть самыми непредсказуемыми. В результате наши танкисты запоздали с сосредоточением на исходных позициях и были готовы к форсированию этого странного облака только тогда, когда противник в результате своей контратаки полностью овладел этим селом Krasnowitschi, начав укрепляться на его окраинах. Поскольку «тройки» и «четверки» (которых в составе танкового полка нашей дивизии было большинство) и толщиной брони и калибром орудий должны были превосходить легкие танки противника, то решительной и массированной контратакой я планировал немедленно вернуть эти Krasnowitschi под наш контроль, не дав русским времени закрепиться на занятых рубежах. Затем предполагалось неожиданно для противника одним танковым батальоном при поддержке батальона пехоты ударить на север — чтобы захватить населенный пункт Сураж, а всеми остальными силами, сбивая вражеские заслоны, нанести удар в сторону железнодорожного узла Унеча, захват которого, несомненно, дезорганизует местных русских. Примечание авторов: Лишенный возможности нормально вести разведку, и вообще, не имеющий на это времени, Модель очень плохо представляет себе окружающую обстановку — а точнее, никак ее не представляет. Если в начале дня выдвинувшиеся из н.п. Займище подразделения 182-го мсп довольно плотно перекрыли только дорогу на Унечу, а севернее ничего кроме РДГ разведбата не имелось, то к 17:00 мск поднятый по тревоге 488-й мсп дислоцированный в н.п. Клинцы, совершил марш по автодороге Клинцы-Сураж и блокировал район вражеского вторжения с другой стороны. В отличие от 182-го полка его командир выставил сразу за головным дозором на БРДМах не мотострелковый, а танковый батальон из сорока крепколобых Т-72Б3 модернизированных до уровня Т-90. Бодаться с такими веселыми парнями, меряясь толщиной лобовой брони и калибром пушек, немецким танкистам было и вовсе не с руки. И вот ударный кулак из танкового, двух батальонов пехотного и артиллерийского полков построен на исходном рубеже в шесть колонн. При этом пехота для уменьшения торможения идет пешком, машины оставлены только для перевозки артиллерии, но все равно, войдя в это странное облако, все чувствуют просто невыносимое сопротивление. Такое ощущение, что под ногами жидкая липкая грязь, а в лицо дует ураганный ветер. Люди бредут в этом черном тумане, от чрезмерных усилий наклоняясь вперед, моторы техники воют на повышенных оборотах, но все равно продвижение по этому туннелю в будущее идет медленно, чрезвычайно медленно — шаг за шагом… Некоторые солдаты от усталости останавливаются и падают на землю, но остальные продолжают упрямо идти вперед. Отставшие же, отдохнув, смогут продолжить путь тогда, когда основная группировка уже выйдет из этого странного межвременного туннеля и его сопротивление резко снизится. Я тоже бреду, преодолевая ужасное сопротивление, вместе с теми солдатами, которых веду в бой — и они, видя то, что их генерал идет вместе с ними, пойдут за мной до конца.