– Если любая проверка выявит хоть одну подделку документов – скандал будет неимоверным. Проведут расследование и весь бизнес может рухнуть. А он приносит Летрену слишком много денег. – И когда стоит ожидать твоих друзей? А вот теперь Румис замолчал. И, по всей вероятности, сообщать явки и пароли он явно не собирался. Ну конечно. Болтовня не просто развязывала язык – собеседник вытаскивал самое грязное белье и махал им перед твоим носом. Вот и Модификатор открыл свой секрет. Он поставщик живого товара, который, для удобства, сам стал механоидом. А вот на дополнительные вопросы отвечать уже не собирался. Ну что ж… – Можете его больше не держать, – сказал я, поднимаясь. – Выметайтесь отсюда, – постепенно приходил в себя Румис, – и чтобы я больше ноги вашей здесь не видел. – Не торопись. Я медленно достал из инвентаря свои игрушки. Меч лег в правую руку, плазмомет в левую. Нет, я еще не окончательно двинулся кукушкой. Убивать Румиса не было никакой необходимости. Более того, он пока очень мне нужен. А вот припугнуть, может даже немного «физически воздействовать» – это сколько угодно. Мне необходима информация, и она у Модификатора есть. – Сергей, – обеспокоенно протянула Рис. – Я просто кое-что спрошу, – улыбнулся ей, однако девушку подобный ответ явно не успокоил. Я резко вскочил и пнул ногой стол. У Румиса не было отката по времени, да и с реакцией оказались явные проблемы. Поэтому он попросту завалился на пол, прямо как сидел на стуле – лишь руками всплеснул. Звякнул, грохнувшись об пол, самовар. Крышка отлетела и из него даже вытекла вода. Надо же, я думал, что он больше бутафорский. Приблизился к Румису, обойдя мокрый пол, ногой оттолкнул стол и прислонил к его шее клинок. От меня не укрылось, что Модификатор, пока я делал несколько шагов, успел накинуть на себя защиту. Что бы там ни было – Игрок он опытный. Тем вдвойне приятнее смотреть, как Грам оставляет на его шее небольшой порез, сбив за одно прикосновение все Покровы. – Неприятно, когда чувствуешь себя беспомощным, правда? Я спрошу еще раз, и от твоего ответа зависит, что будет дальше. Когда ты встречаешься с Летреном? Навык Убеждения повышен до двадцать пятого уровня. – Завтра, завтра, – залепетал Румис, – к вечеру должен прийти вместе с Ораэлем. Принести мою часть денег и договориться о новой партии. – Видишь, не так это было и сложно, – сказал я, убирая меч, – Стражам, ты, конечно, жаловаться не будешь. После всего рассказанного, это было бы глупо. И своим компаньонам ничего не скажешь. Напротив, устроишь нашу встречу. Мне нужно с ними поговорить. На это Румис, все по-прежнему отдыхавший на полу, отрицательно замотал головой. Я изумленно приподнял бровь и прислонил K133 к его дурной башке. – Можешь убить меня, но я не стану устраивать западню Летрену. Вот умеет Модификатор обескураживать. Если честно, я растерялся. Не потому, что мои слова расходились с делом. Я бы легко убил сейчас Румиса, стоило тому начать играть в героя и посылать меня на три веселых буквы. Однако тут было нечто другое. Нечто, чего я пока не понимал. – Летрен стоит того, чтобы умереть за него? – начал я прощупывать почву, пока не зная, на какие точки надо давить. – Дело не в этом. Если я предам его, то смерть самое лучшее, на что я могу рассчитывать. Ты не знаешь этого кроколюда. – Значит, он страшный и ужасный. Ходит по Таврическому саду и пугает грязных детишек, – облегченно сказал я. Облегченно не потому, что мне такие люди, то есть существа, нравились. Просто мне была ясна категоричность Румиса. Летрен, получается, крокодил во всех смыслах. Впрочем, я и не собирался его жестко прессовать. Как понял, он любит деньги. Значит, мы договоримся. – Я не хочу причинять вред Летрену или Ораэлю. Мне лишь надо поговорить с твоим боссом. – Поклянись. Я хмыкнул. Видимо, он действительно сильно боится патрона, раз выдвигает такие дерзкие требования. Однако на других условиях мы с ним явно не договоримся. – Клянусь, что не причиню вреда Летрену, Ораэлю и тебе на завтрашней встрече. Обжегшись на Липком, я тщательно подбирал слова. Поэтому сказал лишь про завтра. Что, к примеру, я могу нашинковать того же Летрена дня через два – упоминать не стал. – И придешь только один. Без них. – Идет. – Хорошо. Тогда с тебя еще полкилограмма. За то, что устрою встречу. – Смотрю не только твой шеф любит деньги, – подал я руку Модификатору. Он оперся на нее и поднялся. Я убрал плазмоган, поставил стол на место и вывалил на него килограмм пыли. Самые большие деньги в жизни, что я отдавал за услуги. Румис мгновенно смел их в инвентарь и протянул мне ладонь, другой держась за свежую царапину на шее. Мы обменялись рукопожатиями, закончив эти своеобразные переговоры. – Пойдемте, – кинул я Рис и Троугу. Уже оказавшись почти у двери обернулся, задав интересующий меня вопрос. – А что со ржавчиной? Модификатор на несколько секунд замер. Видимо, обдумывал, отвечать мне или нет. А что – власти слова над ним я больше не имею. Меч не направлен на горло пергу – можно и покочевряжиться. Или вовсе пойти в отказ. Однако Румис заговорил. – Летрен экономит на всем. Даже для своих. Имплант, что он достал, и с самого начала не выглядел новым, а теперь покрылся странными пятнами. Придется менять. – Жлоб он, – коротко ответил я и вышел наружу. Собственно, очень хорошая схема. Экономить на нелегалах, вставляя им дешевенькие детали б/у. А что? Жаловаться они не побегут. Нелегалы не любят привлекать к себе внимание. Поэтому Летрен волен диктовать им любые условия – в пределах разумного. Что до самих деталей – так все так делают. Многие наши компании перешли с практически вечных железных запчастей на пластиковое фуфло с одной лишь единственной целью. Чаще ломается – чаще чинишь. Или еще лучше, покупаешь новое. М – маркетинг. – Это все неправильно, – негромко сказала Рис. – Ничего страшного. Он торговец. И умеет разграничивать личную обиду и выгоду. Меньше чем за десять минут он заработал килограмм пыли. А то, что я его немного помял… Закроет глаза. – И у тебя нет никаких границ, через которые ты не переступишь ради достижения цели? – Разве так не должно быть? – ответил я вопросом на вопрос. – Даже у Игроков с темной кармой существует нечто, что они никогда не сделают. Темная карма не значит, что ты плохой. Просто у тебя свой взгляд на определенные вещи. Как и светлая карма не делает из Ищущего святошу. А ты… ты… Она замолчала, задохнувшись и не в силах продолжить. Троуг потупил взор как девица из высшего общества, услышавшая матерное слово. Я разглядывал своих друзей, очертания которых еле просматривались в темноте, и чувствовал подкатывающую злобу. – Договаривай, что я? – Ты становишься другим. Словно после смерти Охотника все то темное, что было в тебе, выплеснулось наружу. И оно затмило светлое. А ты не такой. Это не ты настоящий. Будто кто-то другой говорит за тебя. – Откуда ты знаешь, кто я такой? Из-за того что посидела пять минут среди моих родных? Или потому, что мы вместе отбивались от рахнаидов? Или потому, что я спас тебя и подстраховал с младшим братом? На моем месте мог быть кто угодно! И ты не знаешь, кто я такой! Мне показалось, что глаза Рис блеснули в тусклом фонарном свету. Она не ответила, лишь резко развернулась и побежала прочь. Я хотел крикнуть девушке что-то вслед. Обидное, хлесткое, однако ничего не приходило в голову. Стоял, тяжело дыша и выпуская пар изо рта. Зато сказал Троуг. – Знаешь, Серега. Мы часто ведем себя как мудаки. Однако одни это осознают, а другие нет. И он побрел вслед за Рис. Не подал руки, не похлопал по плечу, даже не махнул на прощание. – Да и пошли вы! – крикнул в крепкую спину Троугу. Рис уже скрылась из виду. С другой стороны показалась фигура в черном. Страж прошел мимо, сделав вид, что меня не существует. Словно не заметил перебранки. Думаю, скажи он хоть слово, чтобы я вел себя тихо, это бы стало последней каплей. Но он промолчал. А я остался совсем один, в темноте. Темнота была снаружи и внутри. Злость постепенно отступала, оставляя после себя обугленные куски души. Нет, так не должно быть. Я не могу позволить Ликам окончательно поработить меня. Иначе буду жить лишь от одной вспышки гнева к другой. Охотник, мудрый и опытный Охотник не зря писал об этом. Я должен все контролировать. И еще этот долбаный меч. Каждый раз, когда беру его, хочется пустить клинок в дело. Кажется, что он жаждет крови. Как же все оказалось непросто. У меня в руках была необыкновенная мощь, за которую стоило заплатить не менее дорогую цену. Я одновременно силен и слаб как никогда. По щекам текли горячие слезы, что скатывались к подбородку и там уже замерзали. Тело словно одеревенело. После выплеска огромного количества адреналина накатила апатия. Я стоял на темной улице общины и чувствовал себя одиноким. Наверное, как никогда в жизни. Глава 4 Хорошо возвращаться туда, где тебя кто-то ждет. Видимо, для этого и заводят собак, кошек, попугаев и прочую живность. Чтобы создать иллюзию, что ты кому-то нужен. Тебя кто-то ждет. А за миску сухого корма или почесывание за ухом – уже не так важно. Ты не один. Поэтому, когда я услышал шкворчание сковородки на кухне, то зашмыгал носом. Сентиментальным стал в последнее время. Да и настроение скачет, будто у наркомана – разгон от сюсюканий до «убью-покалечу-уничтожу» быстрее, чем у «Бугатти» до сотки. Над этим тоже надо работать. Да, черт возьми, над всем надо работать. – О, хозяин, как дела? – Средней паршивости. Ты ничего не сломал, пока меня не было? – Обижаешь. Я уже почти неделю, как ты это, значитца, выпивать начал, чин-чинарем. Ни одного инцеста… – Эксцесса, – поправил я его. А сам вспомнил табличку, которую обычно вешают на предприятиях – столько-то дней без происшествий. Надо тоже такую заиметь. Неделя для Лаптя срок серьезный. Соответственно, скоро обязательно что-то случится. К бабке не ходи. – Дарья Михайловна не придет? – Нет, у нее другие планы. – А этот… корл который, будь он неладен?