Дежавю странная штука. Кто объяснит, почему мы, очутившись, к примеру, в новом городе, можем уверенно проложить дорогу мимо старых улочек? Или встретить человека, с которым мы никогда не были знакомы, но чувствуем, что знаем его не один год. Что это? Просто особое психическое состояние или все-таки правы те специалисты по реинкарнации, мол, мы проживаем не одну жизнь? Готового ответа у меня не было. Да и не так уж я умен, чтобы рассуждать над такими сложными вопросами. Я лишь принял все, как данность. В Ядре мне было спокойно, словно Сережа всегда знал это место. Как только я вышел из местной обители, то сразу огляделся. Вокруг высились дюны темно-коричневого песка. Нет, не пыли, именно песка. Справа, вдалеке, чернели горы. А передо мной возвышалась дорога из битого камня, грубого как и сама местность вокруг. Если бы этого довольно четкого пути не было, я бы и не знал, куда идти. Впереди возвышался замок. Учитывая, что даже на первый взгляд он находился относительно далеко, идти до него придется долго. Однако других вариантов не было. Сомневаюсь, что тут ходят рейсовые автобусы. И несмотря на близость развитых центральных миров – на мото- и автолеты рассчитывать тоже не приходилось. Да и, судя по тяжелым, словно сделанным из самой пыли, тучам, медленно и низко плывущим загораживающим солнце, летать здесь было не лучшей идеей. Зато после перехода в Ядро я заметил одну довольно любопытную деталь. Полоска Здоровья, докатившаяся до половины, вдруг замерла. Ага, значит, после перехода в другой мир негативные воздействия нивелируются. Или это касается только Ядра? Черт его знает. Но сам факт меня полностью удовлетворил. Всего лишь за пару минут пути я раз пять чихнул. Здесь пахло пылью. Хотя не так. Ею был пропитан весь воздух Ядра. Это как любить запах конфет. Однако, когда вы окажетесь на производстве и вдохнете аромат варящегося шоколада, то дай бог, чтобы вас не вырвало. У меня же сейчас складывалось ощущение, что в нос засунули две палочки корицы и подожгли их. Но я был жив, дышал, шел. Более никаких негативных влияний здешнего воздуха не проявлялось. По крайней мере, пока. Может, при долгом нахождении здесь у Игроков начинают отрастать хвосты и крылья, но я не собирался оставаться в мире Вратарей надолго. Только найду зарядку для своего артефакта и обратно. Однако не прошел я и половину пути, как в груди что-то неприятно кольнуло. И нет, я не сердечник, дело тут было в интуиции. Я чуть присел и замер посреди дороги, будто пытаясь стать меньше и незаметнее. Покрутил головой вокруг – никого. Тогда в чем же дело? Спустя пару минут показалось, что вдали движутся точки. Разглядеть что-то более предметно не представлялось возможно. Однако тревога в душе стала ощутимо сильнее. На всякий случай я ближе пригнулся к земле. А подумав еще немного, сполз с дороги вниз, к песку. Даже немного зарылся в него, почти как на пляже. Собственно, если не разглядывать, то меня вряд ли можно было заметить. Не знаю, сколько я так пролежал. По внутренним ощущениям – очень долго. Но наконец послышались шаги и какое-то пошваркивание. Словно кого-то тащили. А после я смог различить голоса. И с каждой минутой слова незнакомцев становились все более понятными. – Потому что здесь не работают до пенсии, дурья твоя башка, – ругался хрипловатый мужчина. – Сделал несколько ходок и все, завязывай. Ты же еще и брата втянул. – То-то я смотрю, ты в шестой раз в Ядро пришел, – ответил ему молодой и высокий голос. – Тянет сюда, как муху на дерьмо. Хриплый выругался, но отвечать не стал. Незнакомцы как раз проходили мимо меня, и я боялся малейшим движением выдать свое присутствие. Мне казалось, что в мире, который принадлежит Вратарям, простым Игрокам лучше не встречаться. Причем, я догадывался, что это могут быть за ребята – сборщики пыли от тех самых Ищущих, кто держал Пагоду, то есть Храм, закрытым. Думаю, у них же в кармане был если не весь мир, то основная его часть. – Как ты думаешь, он оклемается? – спросил Молодой. – Если в ближайшие сутки не умрет, то да. Только хорошего уже ничего не жди. Видал я таких, бывших пылевых сталкеров. Почти все становятся наркоманами. И чем дальше, тем больше пыли им нужно. – Я же не знал… Игроки стали удаляться, и ветер уносил их слова. Я выждал немного и вылез из своего укрытия. По дороге, к обители, шли трое. Точнее шли лишь двое, таща на себе еще одного, находившегося в бессознательном состоянии. Это ему повезло, что рядом был брат. Иначе бы его бросили на произвол судьбы. Значит, говорите, может быть какая-то передозировка пылью? Очень интересно. Я продолжил свой путь уже не таясь, разглядывая безжизненную местность и раздумывая над всем произошедшим. Вратари добровольно пускают сюда тех, у кого есть должная репутация. Зачем? Вопрос любопытный. В жизни не поверю, что только ради помощи ближним Игрокам. У всякого совершенного действия должна быть своя выгода. Так эти ребята не просто пускают, но и позволяют Ищущим тырить пыль. Как-то все очень странно и нелогично. С этими мыслями я достиг замка. Точнее того расстояния, с которого главный дом Вратарей можно было разглядеть. По поводу замка я погорячился, это был скорее каменный город, отдаленно напоминающий крепость – гигантский донжон, будто протыкающий своей башней небо. От него расходились в стороны постройки пониже и поскромнее, окруженные со всех сторон стеной. По углам последней располагались толстенные башни. А между этими башнями еще одни, но уже помельче. С точки зрения военной науки, не сказать, чтобы они несли какую-то смысловую нагрузку. Потому что все башни были одного уровня со стенами. Судя по всему, Вратари на них собираются и принимают солнечные, ой, простите, теневые, если судить по количеству ультрафиолета, ванны. Сама крепость была чуть темнее, чем песок вокруг. И только поэтому хоть как-то выделялась в местном пейзаже. Единственное, пока я сюда шел, мне еще показалось, что среди дюн есть нечто вроде светлых пятен. Ветер закручивал там пыльные воронки, а сама земля будто шевелилась. Не раздумывая над особенностями местного ландшафта, я направился прямиком к воротам. Здесь царила полная беспечность. Никакого рва вокруг стен, поднятого моста, даже стражи. Заходи, кто хочет, бери, что хочешь. Только потом я увидел прогуливающегося вдоль стены Вратаря. Правда, отметил про себя небольшую странность. Все привратники миров, которых я видел прежде, были закованы в доспехи. А этот нет. Одет в простую свободную одежду. Более того, без шлема! Первый Вратарь в моей жизни, лицо которого можно разглядеть. Впрочем, у меня и это не получилось. Как только один из хозяев этого мира завидел меня, тут же отвернулся и зашагал прочь. Будто суперзвезда, которая боится, что ее узнают. Зато я выяснил, что Вратари похожи на людей. Вроде. Ну, или на нечто гуманоидоподобное. Волосы у этого товарища точно были. Размышляя над этим, я прошел через ворота (не просто без створок, но и без решеток. Какой, спрашивается, с них прок вообще?) и вот уже тут меня наконец остановили. Рослый Вратарь, в доспехе, отливающим серебром, встал между мной и донжоном. Оглядывал меня он всего каких-то пару секунд, после чего довольно любезно поинтересовался. – Что привело тебя в наш мир, Ищущий? – Острая потребность. Мне надо зарядить вот это. Я достал артефакт и продемонстрировал его Вратарю. Он было протянул руку и тут же ее отдернул. Словно я держал связку чеснока, а вместо Вратаря стоял вампир. Помолчав еще с добрых секунд десять, за время которых я уже пожалел, что неправильно построил разговор – надо было поболтать сначала о местной погоде, последнем футбольном матче, особенностях кухни Вратарей, собеседник наконец ответил. – Признаться, подобное очень редко можно встретить у Ищущих. Тем более в таком, истощенном состоянии. Прошу следовать за мной, мне надо посоветоваться с одним из Старших Братьев. Про себя я пошутил про Большого Брата, который всегда следит за тобой, но Вратарю, ясен пень, ничего не сказал. Лишь кивнул и послушно побрел за своим новым знакомым. Ощущение было странное. Я себе представлял, что Вратари небожители. Существа совершенно другой формации. Но вот сейчас, видя их быт, понимал, что они обычные. Пусть, не из плоти и крови (мне вспомнилось ранение одного из них в Пургаторе), но со своими домашними заботами и хлопотами. Так бывает, когда встречаешь своего кумира детства. И вдруг понимаешь, что он просто человек, не больше и не меньше. Хотя вместе с тем было довольно любопытно. Дело в том, что обстановка у Вратарей оказалась спартанская. Никаких растянутых веревок с сохнущими на них трусами и носками, да и на лавочках с пивом никто не сидел. Больше того, самих лавочек не было. Странно, кто же тут вечером определяет, кто из проходящих наркоман, а кто проститутка? Здания были скупы на лишние детали, будто вырубленные из огромной скалы и перенесенные сюда могучим богом. Чем ближе мы подходили к донжону, тем движухи становилось больше. Да и Вратари были как на подбор – закованные в броню и словно ждущие чего-то. Не то, что тот лоботряс в подштанниках и рубахе возле главных ворот. Сразу видно – серьезные люди. Кстати, они и правду чего-то или кого-то ждали. Все их взоры были обращены к донжону. Имей Вратари часы, так сейчас подносили бы руку к глазам. Однако этот кто-то или что-то явно задерживался. Из этого следовал простой вывод – все предвкушают появления какой-то важной шишки. Наш приход вызвал ажиотаж. Какой может быть в обществе слепоглухонемых флегматиков. Да, все как один, повернули головы в нашем направлении, однако никто не издал ни звука. Порядки у них хуже армейских. Хорошо, что я не родился на этом свете Вратарем. Спасибо огромное маме и папе. Зато не успели мы подойти к массивным дверям донжона, как те распахнулись и моему вниманию предстал очередной Вратарь. Сложен он был крупнее, чем остальные, да и роста оказался более высокого. В довершении доспехи его, несмотря на скудное небесное освещение, так и сверкали золотом. Ну, или чем-то вроде него. – Брат? – произнес гигант с той долей удивления, которая могла быть присуща только Вратарям. То есть почти равнодушно. – Старший брат, у меня возникла щекотливая ситуация. К нам попал Ищущий со странной просьбой. И не менее странным предметом. Точнее, предмет для нас привычный, но он никак не может быть у Ищущего. – Не беспокойся, брат, – жестом остановил собеседника Золоченый. Хотя я мог поклясться, что мой провожатый не окрашивал свою речь эмоциями. Зато гигант повернулся ко мне и спросил, – что за предмет? – Артефакт, – пожал плечами я и вытащил на свет слепленные воедино камни. – Хм.. Как это попало к тебе? – Эх, с чего бы начать… Но рассказать все-таки пришлось. Учитывая, что теперь с десятка три Вратарей внимательно ловили каждое мое слово, ляпнуть: «Извиняйте, я как-нибудь потом заскочу» было бы глупо. Да и врать, собственно, тоже. Именно от этих парней зависит – удастся мне зарядить артефакт или нет. И я стал болтать. С самого начала. Про первое посещение Пургатора, про Артхол в пещере рахнаидов. Про второй камень в парижских катакомбах, про воровство последних, благодаря чему мне теперь заказан вход в Элизий и Мехилос. Зато закончив, я облизал пересохшие губы и внимательно посмотрел на Золоченого. – Смущение моего брата вызвано тем, что ты первый Ищущий, который за все время овладел Сердцем Вратаря при этом не убив Вратаря, – сказал он. – Да, это все, что осталось от одного из наших Братьев. – Ищущие убивают Вратарей? – Крайне редко и очень немногие. Те, кого другие зовут богами или полубогами. Те, кто достаточно силен и одновременно глуп, чтобы нападать на нас. Для таких Ищущих исход всегда печален. Позволь, – он протянул руку, развернув ладонью ко мне. Я молчаливо разрешил Старшему дотронуться, и Золоченый кивнул. – Так и есть. Этого Брата убили. Очень давно. И не один Ищущий. Их было несколько. Весьма разумные существа. Они понимали, что обуздать силу Сердца им неподвластно, поэтому разделили его на четыре части. Осколки принялись бродить по мирам, переходя от одного Ищущего к другому. И вот наконец они оказались у тебя. Золоченый замолчал, будто подбирая слова. Я же ловил все, что говорил гигант. Впитывал, как сухая губка. Значит, у меня в руках Сердце Вратаря. Видимо, суть перемещения кроется в природе этих существ. Правда, у меня возник один вопрос. – Мне надо зарядить Сердце и достать камень для телепортации. Ну тот, который есть во всех обителях. – Он называется алтарь. И тебе алтарь не нужен. Он необходим лишь, когда Вратарь хочет переместить других существ. Для собственного перехода достаточно Сердца. Золоченый опять замолчал, испытующе глядя на меня. Понравился я ему что ли? Надо тогда сразу сказать о своей ориентации. Нет, я вообще широких взглядов и все такое. Понимаю, тут у них Братство, без Сестринства, со всеми вытекающими. Все живые люди, точнее, не совсем люди, но я не по этой теме. Однако Старший сказал совершенно неожиданное. – Ты не Вратарь. И оболочка твоя хрупка. Заряженное Сердце в довольно короткий срок может разрушить тебя, твою личность. Ты станешь зависим от того, чем оно напитано. Я вздрогнул. Вспомнился тот самый парень, которого недавно тащили на выход из Ядра. Перед глазами всплыли пылевые наркоманы, что обитали в Атрайне. Опустившиеся, потерявшие себя Игроки, целью существования которых было только одно вещество – пыль. Такой участи не пожелаешь никому. Особенно себе. Однако теперь я не мог отступить. Слишком далеко все зашло. – Я избавлюсь от Сердца как только доберусь до Архейта. До хорулов. – Тех, кто обитает в закрытом мире? – вот теперь я явственно услышал удивление в голосе Золоченого. – Так ты хочешь стать одним из них? – Разве хорулом можно стать? – Можно, – сказал Вратарь. – Что ж, теперь я не удивлен, что именно ты собрал Сердце. Видите, братья, как бывает, – обратился он к остальным. – Мы слишком много времени тратим на подготовку к грядущей войне и совсем перестали уделять внимание Ищущим. В этом наша ошибка… Что до тебя, – его шлем качнулся и мне показалось, что в узкой прорези сверкнули волшебным желтым светом два глаза, – ты можешь зарядить Сердце. Если только пыль не убьет тебя. Брат, проводи его к Яме. К глубокой. Не знаю, как там насчет Сердца Вратаря, а вот мое собственное забилось, словно я пробежал километр. Что значит, если пыль не убьет меня? Я вот сейчас поглядел в свой органайзер, и на этой неделе смерть там не записана. И вообще, мне представлялось, что кто-то из Вратарей пойдет, зарядит Сердце (у меня просто зарядка тоненькая, не подходит) и вернет артефакт обратно. А дальше уж я разберусь. – Дружище, скажи, пожалуйста, что значит, если пыль не убьет меня? Мы еще не вышли из города, но уже отдалились от всеобщего братского сборища, где Золоченый, по всей видимости, озвучивал, кто поедет на песчаный карьер, кто на цементный завод, а у кого имелся персональный наряд. Лично для меня это имело второстепенное значение. А вот та самая Яма – самое основное. Мне почему-то думалось, что раз уж мы с Вратарем повязаны, то стали чем-то вроде добрых знакомых. Поэтому я и пристал с распросами к одному из Братьев. Тот, видимо, почувствовал то же самое, потому что достаточно спокойно ответил. – Пыль – то, что дает силу Ищущим. С ее помощью можно творить заклинания, изучать умения, создавать удивительные артефакты. Если говорить грубо, то все мы порождения пыли. – Это все круто. А что по поводу «убьет»? – Абсолютный иммунитет к ней только у Вратарей. Мы можем использовать свежую пыль по своему разумению, не беспокоясь о результате. Организм Ищущих относится к ней по-разному. Кто-то оказывается более устойчив, кто-то менее. – А что это за Яма? – Место, где появляется пыль. Чем глубже Яма, тем больше там пыли, – сказал Вратарь, выходя за ворота. – И тем вреднее она может быть для Ищущего. Однако Старший Брат разрешил тебе пройти. Для того, чтобы перезапустить Сердце нужна глубокая Яма. – И далеко такая? – Нет, ты и глазом не успеешь моргнуть, – почему-то именно в этих словах проводника мне послышались угрожающие нотки. – Ну что, ты готов? Я не был готов. Ни к смерти, ни к зависимости от пыли, ни к любым другим побочным явлениям. Моя душа терзалась сомнениями, страх подступал к горлу, заставляя прочищать его все чаще. Однако я почти уверенно произнес: – Готов. Веди меня. Глава 24 У каждого мужчины есть определенный этап инициации, после которого он перестает быть ребенком и становится взрослым. Тем, кто отвечает не только за совершенные поступки, но и за своих близких. Учится работать с последствиями ошибок, избавляется от инфантилизма, вливается в общественную жизнь.