И всё ж у мира, как у инвалида, Болит ладонь потерянной руки. Возвращение Значкам, погонам, лычкам Отныне вышел срок. И надо ж – по привычке Рука под козырёк Взлетает… Я ж вернулся! Я в штатском. Что за вздор? – Бывает! – улыбнулся Молоденький майор. Пора тревог полночных — Армейская страда! И как-то жаль «так точно», Сменённое на «да». Солдатский сон Мне снится сон! Уже в который раз: Осенняя листва в морозной пыли, Приспело увольнение в запас, Друзья ушли, а про меня забыли! Наверно, писарь – батальонный бог — Меня не внёс в какой-то главный список. А «дембель» близок, бесконечно близок, Как тот, из поговорки, локоток. Я вновь шагаю по скрипучим лужам На ужин строевым, плечо к плечу, Смеётся старшина: «Ещё послужим! А? Поляков?!» Киваю и молчу… Слова Была разлука из неодолимых, Когда в былое верится едва, Но я нежданно в письмах торопливых Вдруг для своей любви нашел слова. Рукой заледенелой на привале Царапал: «Здравствуй…» – и валился спать, Но там, где слёзы раньше подступали, Слова вдруг научились проступать. Четвёртое письмо Три письма затерялись в пути. Три тоски. Три страданья. Три воя. Три нечеловечьих почти Не услышаны были тобою. Я писал, что терпеть не смогу Эти непоправимые боли. Три письма, как следы на снегу В белом-белом, нетронутом поле. А в четвёртом спокойно и зло, А в четвёртом легко и устало Я тебе сообщал: «Тяжело…» Самым первым четвёртое стало. И когда обрывается свет, Тяжесть кажется неодолимой,