– Я не знаю, но мы дружим очень долго. Почти всю жизнь. – Поэтому ты не объективна. Она тебя дурочкой пыталась выставить, а со мной кокетничала. Ничего хорошего в твоей Кире нет. – Да ладно… – Вот тебе и ладно. И куртку мы найдем без ее совета. Лиля решила смолчать. Встреча с подругой оставила нехорошее впечатление. Вечером Лиля поделилась с матерью: – Киру встретили. Странная. Даже не знаю, когда она лучше: когда ворчит или когда улыбается. Тамара Леонидовна помолчала, а потом сказала: – Чудит твоя подруга. Заболоцкие же квартиру получили. И даже уже переехали. Но, представь себе, переехали отец и мать. А Кира осталась в коммуналке. Живет в одной из комнат. – Мама, откуда ты знаешь?! – Лиля даже села от удивления. – Она сегодня нам ничего не сказала! – Это тоже одна из причуд, – Тамара Леонидовна усмехнулась, – как ты думаешь, как должен выглядеть ее рассказ?! Она же не работает, себя не обеспечивает, но решила жить отдельно! – Она что-то про торговлю сегодня говорила. И совет вроде дельный дала… Про куртку. – Может, устроилась… Но с золотой медалью в торговлю идти, не поступить в институт?! Уму не постижимо! – Мама, Кира всегда была странной. Нет, она была нормальной, любила всех шокировать своим поведением. А родители такие всегда спокойные… – Родителям было некогда, они работали и днем, и ночью, им было не до фокусов. А Кира всегда старалась компенсировать недовольство их статусом и положением. – Мама, конечно, у них не так, как у нас было, но тоже нормально. Почему она так к родителям относилась? Словно ей всегда стыдно за них было, и поэтому она ругала их. – Да, отец тоже это замечал, хотя и редко присоединялся к нашим разговорам. Лиля помолчала, а потом сказала: – Мам, я очень вам благодарна. Папа занимает такой пост, у нас всегда все было. – Ошибаешься, не всегда. Мы тяжелые времена прошли… – Мам, а вспомни, как ты нам гадала на картах? А еще на воске? А на Новый год мы с Кирой сапог бросали за порог и попали в пьяного соседа?! – Лиля вдруг ударилась в воспоминания. – У меня было такое счастливое детство, ты даже себе не представляешь! Я всегда все могла тебе сказать! И сейчас… Знаешь, я не думала, что влюблюсь в Стаса. – Кто же про это что-то знает?! Это случается и все… – Так что же с Кирой делать?! – Я думаю, что ее нельзя оставлять одну. Она из-за своего плохого характера так поступила и просто хочет что-то доказать родителям. – Или их наказать. За то, что они, по ее мнению, не достигли нужного положения, – усмехнулась Лиля. – А вот это самое плохое объяснение случившегося. Будем надеяться, что это не так. Но чем она думала?! Будет жить отдельно, но родители содержать ее должны?! Да еще и волноваться! – Мама, а что бы вы делали, если бы я так поступила? – спросила Лиля. – Я не знаю даже. Думаю, перетерпели бы и попытались не потерять контакт. Самое страшное – невозможность найти общий язык. Кстати, ты навещай ее, сходите куда-нибудь. Лиля замялась. – Мам, – сказала она наконец, – мне не понравилось ее поведение. Она заигрывала со Стасом. Глазки строила. И вообще, она стала такой симпатичной… Тамара Леонидовна рассмеялась. – Она всегда была очень симпатичной. А сейчас она повзрослела. И ты тоже повзрослела. Вы стали другими. А про Стаса не думай. От всего в жизни не застрахуешься. Не теряй свое нутро. Не подстраивайся под мужчину. А главное, будь самостоятельной. Образование, карьера – это главное. – А дети? – И дети. Но когда ты детей сможешь растить. Ты молодая. – Но вдруг… – Рожай. Вот если вдруг… – рассмеялась Тамара Леонидовна. Лиля навестила Киру на следующий день. Она не планировала видеться с подругой, но, пройдя мимо школы, куда они вместе ходили, и припомнив, как весело они проводили время, она решительно свернула к бывшему дому Заболоцких. В знакомом подъезде она встретила соседей Киры. – Что-то твоя подруга мудрит, – сказали те, – родители уехали, она живет одна. Счастье, что дом на капремонт не поставили. Сказали, что только через два года и то посмотрят. Оказывается, у них по плану еще двадцать седьмой дом… Лиля хотела проскочить, не отвечая, но ее не пустили: – Погоди, ты дочь начальника, скажи, что думают с новым домом у детского сада? – спросила одна из них. – Я не знаю, папа со мной на такие темы не разговаривает. – Лиля улыбнулась. Соседки не поверили. – Ну да, ну да.. – хмыкнула одна, а потом вдруг сказала: – Кирка же несовершеннолетняя, мы можем пожаловать в детскую комнату милиции. – А она что, хулиганит?! – вскинулась Лиля. – Стекла бьет, курит в подъезде, пьет? Попробуйте только, я тогда отцу скажу и управу на кляузников он найдет! И к тому же ей восемнадцать лет! Она может делать что захочет. И жить отдельно в том числе. А комната, которую она занимает, находится в оформлении. Она ей по наследству принадлежит. Ей ее бабушка завещала. Слова про наследство были враньем, но Лиля сочла нужным сделать жизнь подруги и ее родителей спокойнее. Пока соседки переваривали информацию, Лиля проскользнула мимо них и поднялась в квартиру Киры. Она позвонила несколько раз, но никто не ответил. Лиля постояла еще немного, прислушалась к голосам внизу – соседки расходиться не собирались. Лиля вздохнула и стала спускаться. Когда была уже на улице, одна из теток проговорила: – Ты бы сказала, что к ней идешь. Она же работает. До восьми вечера, в хозяйственном на углу. – Где?! – не сдержалась Лиля. – В хозяйственном, – с некоторым удивлением повторила соседка, – а что, хорошая работа, три через два, оклад приличный. Меня не взяли, сказали, что возрастом не подхожу. А какая разница, кто веник продает?! – Последняя фраза относилась к подругам по подъезду. Лиля немного подумала и направилась в магазин. Киру она заметила сразу. Одетая с синий халат-платье, Кира помогала какому-то мужику выбирать краску для окон. – Понимаете, лучше взять эту. Она немецкая и с добавлением кобальта. Этого самого кобальта – минимум, но он придает голубоватый, снежный оттенок. Знаете, белая масляная краска желтеет. Надо брать эмаль. Лиля удивилась, как бойко и ладно разговаривает подруга с покупателем. – Привет, – сказала Лиля тихо, когда мужик отправился в кассу. – А, это ты?! – Кира улыбнулась, а Лиля удивилась. Улыбающаяся Кира – это снег в июле – явление редкое. – Да, отлично выглядишь. – Так я на своем месте, – ядовито вдруг сказала Кира, – не занимаю чужое. – Как знать, – заметила Лиля, – может, какая-то девочка, у которой были плохие оценки и которая не хочет учиться, хотела бы работать здесь. Но продавцом уже работаешь ты. Кира растерялась – Лиля не отличалась меткостью парирования. – Ладно, не сердись, – рассмеялась Лиля. Она почувствовала привкус победы и решила быть великодушной. В конце концов, это не она стояла за прилавком хозяйственного магазина. – Не сержусь, ты же знаешь, чужое мнение для меня – пустяк. – Конечно, конечно, – согласилась Лиля, словно спорила с капризным ребенком, и тут же весело произнесла: – Я поздравляю тебя и вообще вас! – С чем? – с подозрением спросила Кира. – С новой квартирой. – Ах, это! Не меня надо поздравлять, не меня. – Ты что же, отделилась? Совсем? – Я пробую это сделать. И работа эта – переходный этап от колониальной зависимости к федеративному существованию. – Колониальной? – Ну да. Родители – те же колонизаторы. Учреждают тот режим и порядок, который выгоден и важен им. – Ради твоего же блага, – заметила Лиля. – С чего ты это взяла?! С чего ты взяла, что они знают, как мне лучше?! – Опыт, наблюдение за детьми, – отвечала Лиля, – но в первую очередь – опыт.