30 июня этого года В кабинете вице-президента, а ныне исполняющего обязанности руководителя обувного холдинга, на взгляд Виктории, всего было чересчур. Чересчур броско, чересчур современно, чересчур бездушно. Чересчур огромным был и стол из стекла и металла. Сидящий за ним Герасимов казался Крыловой несуразно маленьким. Она подумала о том, что и он ее, очевидно, воспринимает именно так. Маленькой и беспомощной. Примерно так она сама себя и ощущала. — Я посмотрела ваших контрагентов, Валерий Петрович, интересная получается ситуация. В Эмиратах зарегистрирована компания Shoeman Investment. Судя по названию, компания инвестиционная. Однако, насколько я могу видеть по движению средств, переводятся они только из предприятий холдинга, а не наоборот. По сути, это кубышка. — Что из того? — нисколько не смутился Герасимов. — Вы же видите только внутренние счета предприятий группы и те движения средств, которые связаны с этими счетами. Есть несколько сотрудничающих с нами компаний в разных странах мира, средства между которыми перемещаются в зависимости от текущих потребностей. — Под «сотрудничающими компаниями» вы подразумеваете собственные заграничные счета холдинга, зарегистрированные на аффилированных лиц? — Я бы не стал формулировать именно так. — Почему? Хорошая формулировка. Четкая. А главное, соответствует действительности. — Я не буду с вами спорить, — вскинул руки Герасимов. — Не надо. А зачем так много фирм за рубежом, неужели одной-двух недостаточно? — Мы работаем со множеством иностранных поставщиков из самых разных стран мира, — пояснил Валерий Петрович, — нам удобно, когда деньги уже находятся в странах наших контрагентов, это упрощает расчеты. — Допустим. Но никогда не слышала о том, что в Эмиратах занимаются обувью. Разве оттуда вам что-то поставляют? А денег туда уходит почти столько же, как и в Шанхай. Странно, не правда ли? — Не правда, — Герасимов недовольно скривился, — вы слышали про такое понятие, как международный финансовый центр? Так вот международный финансовый центр — это уже не Гонконг и не Лондон. Это Дубай. Именно там идет большинство расчетов за нефть, золото, алмазы. — Китайские босоножки, — подхватила Крылова. — И китайские босоножки. Вы напрасно иронизируете. Эти самые китайские, как вы говорите, босоножки, производят компании, сопоставимые по размаху с нашими естественными монополиями. А может быть, и крупнее. И многие из них имеют представительство в Эмиратах и счета в местных банках. Китайцы, знаете ли, тоже не хотят хранить все деньги под крылом своей любимой компартии. — А вы тоже, значит, не хотите? — Что именно? — не понял Герасимов. — Ну как, что? Хранить под крылом. — Нет, знаете ли, не горю желанием. Вы уж меня извините, но сегодня утром ты под крылом, а к вечеру уже в коготках. Лучше летать подальше от крупных птиц. — Понятно. А кому принадлежит Shoeman Investment? Кто контролирует счет? — Этого я вам не скажу. Именно для того и существуют эта и подобные ей компании, чтобы иметь возможность не разглашать бенефициаров. — Секрет, значит… Я так и думала. А Никитина имела доступ к этому секрету? — С чего бы вдруг? — вскинулся Герасимов. — Это совершенно не в ее компетенции. — С чего? Но она ведь входила в совет директоров, — в свою очередь удивилась Крылова. Дребезжащий смех отразился от полированной стеклянной поверхности стола. — Совет директоров является, точнее, являлся до гибели Николая Анатольевича сугубо декоративной конструкцией. Был собственник, который решал все ключевые вопросы. Остальные работали в рамках своих полномочий. Не более того. — А не могло быть так, что кто-то свои полномочия немного превысил и Никитина об этом узнала? — И ее за это убили, — продолжил ее мысль Герасимов. — Знаете, это уже перебор. Наше предприятие всегда старалось беречь свои маленькие секреты, но говорить о том, что за них кого-то могли убить, это уже нонсенс. Я больше не буду продолжать с вами эту беседу, она идет в очень странном направлении. — Это ваше право, Валерий Петрович. Так же, как у меня есть право пригласить вас в Следственный комитет, где вам придется продолжить этот неприятный для вас разговор. Можете быть уверены, этим правом я обязательно воспользуюсь, причем в самое ближайшее время. — Тогда до встречи, — мрачно отозвался Герасимов, — надеюсь, что сейчас вы покидаете наш офис? — Не угадали. У меня есть еще пара вопросов к руководителю службы безопасности. Вы, случайно, не знаете, ваш друг на месте? — Гуревич? Понятия не имею, — пожал плечами Валерий Петрович, — должен быть на месте, но он часто уезжает. И с чего вы взяли, что он мой друг? — Ну как же, вы ведь так любите с ним вместе летать в Дубай, — усмехнулась Крылова, увидев, как побледнел Герасимов, — несомненно, в рамках своих полномочий. Где, кстати, его кабинет? — В этом же здании, этажом ниже. Спуститесь по лестнице и налево. Все левое крыло это служба безопасности, — холодно процедил Герасимов. — Вы очень любезны, Валерий Петрович, — улыбнулась ему на прощание Крылова, — а ведь странно, да? Такая большая служба безопасности, а опасности прямо на каждом шагу. То пожары, то убийства, то похищения. Недорабатывает безопасность ваша, Валерий Петрович. Встряхнуть их надо, как вы думаете? — Я непременно над этим подумаю. — Герасимов не мог дождаться, когда говорливая посетительница наконец покинет его. — Подумайте, Василий Петрович, подумайте. Ну до встречи! До скорой нашей с вами встречи. Крылова была уверена, что, как только она вышла из кабинета, Василий Петрович немедленно позвонит Гуревичу. Это ее нисколько не смущало. Звонок Герасимова в данном случае будет означать только одно: Гуревич начнет нервничать на две минуты раньше. Может быть, это именно то, что ей сейчас нужно. Последовав совету Герасимова, она спустилась на один этаж и повернула по коридору налево. Почти все левое крыло здания было отсечено стеклянной матовой перегородкой, на которой висела серебристая металлическая табличка. «Служба безопасности и контроля», — прочитала Крылова и нажала кнопку переговорного устройства. — Вы к кому? — донеслось из динамика. — Мы к господину Гуревичу. — Виктория поднесла к глазку видеокамеры свое удостоверение. — Минуту, — отозвалось переговорное устройство. Крылова убрала удостоверение в сумочку и от нечего делать начала считать. На тридцати восьми замок негромко щелкнул и дверь приоткрылась. — Вы очень, очень любезны, — помахала она рукой дежурившему на входе охраннику, — какой кабинет Германа Юрьевича? — Последний кабинет по коридору, — указующе махнул рукой охранник. Виктория неторопливо двинулась по коридору. Не успела она пройти и несколько шагов, как дверь дальнего кабинета распахнулась, и навстречу ей вышел сам руководитель службы безопасности. — Виктория Александровна, здравствуйте, мне сказали, что вы хотите со мной пообщаться. — Валерий Петрович сказал? — усмехнулась Крылова, — здравствуйте, Герман Юрьевич. — Так ведь охранник сообщил, — не стал признаваться Гуревич, — лучше просто Герман. — Ясно, охранник, — не стала спорить Вика, — что же, ведите в свои апартаменты, если вы не против. Действительно хотелось бы задать вам несколько вопросов. — Прошу вас. Может быть, кофе? Я как раз собирался выпить чашечку. — Почему бы и нет? Они сели в кресла возле небольшого кофейного столика и некоторое время разглядывали друг друга. Лицо Гуревича не выдавало его эмоций. «А ведь он красив, очень красив. Один подбородок чего стоит», — отметила Виктория. Она уже видела Гуревича на фотографиях, но в жизни он был еще лучше. Уверенный взгляд, прямой нос, четко очерченные крупные чувственные губы и ямочка. Ямочка на волевом подбородке, которая наверняка вскружила не одну женскую голову. — Так чем я могу быть полезен Следственному комитету? — улыбнулся Герман, обнажив ровные белые зубы. — Постараюсь ответить на все ваши вопросы, насколько это будет в моих силах, естественно. — Вот хотела спросить, Герман, почему вы с такими данными в кино не снимаетесь? — улыбнулась в ответ Виктория. — Мне кажется, на большом экране вы смотрелись бы великолепно. — Так ведь не зовут, Виктория Александровна, — добродушно рассмеялся Гуревич, — да и мне такая мысль в голову, признаться, не приходила. — А жаль, вы могли бы быть главным героем какого-нибудь фильма. Или наоборот, главным злодеем. Это всегда интересно, когда отрицательный персонаж хорош собой. — Возможно, — Гуревич неторопливо почесал мочку уха, — если честно, никогда над этим не задумывался. Наверное, это женский взгляд на кинематограф. Но вы ведь здесь не ради того, чтобы говорить о кино. Я прав? — И красив, и умен, — вздохнула Крылова, — вы правы, Герман, абсолютно правы. Говорить мы будем с вами отнюдь не о кино. Разговор у нас будет более жизненный. Разговор будет о смерти. — О смерти? И о чьей же смерти мы будем беседовать? — Для начала о смерти Ольги Никитиной. А потом и о смерти господина Белоусова. Хотя возможно, что придется говорить и том и другом одновременно. — Но какая связь? — удивился Гуревич. — Никитина ведь погибла из-за банальной пьяной аварии. А потом и этот идиот сам разбился. Насколько я знаю, даже дело уже закрыто в связи со смертью подозреваемого. — Герман, вы же взрослый человек, да и сами работали в нашей системе. Вы же знаете, чтобы вновь открыть дело, и повод не всегда нужен, достаточно одного желания. — Знаю, — кивнул Гуревич, — это одна из причин, почему я ушел из розыска. Возможно, со временем и вам это уже не будет так нравиться. — Я бы не сказала, что мне это нравится. Но в данном конкретном случае, чтобы вновь открыть дело, повод есть, причем достаточно весомый. — И какой же, если не секрет? — подался вперед Гуревич. — Нет, уже не секрет. Вы знаете, что перед тем, как совершить аварию, в которой погибла Никитина, водитель приезжал на вызов в какое-то садоводство, кажется, «Родник», но я точно не помню. Это не так важно. Водитель работал через диспетчерскую, и мы установили адрес, откуда пришел заказ. Но что интересно, по этому адресу никто не проживает. Там заброшенный участок с полуразвалившимся домом. Мы навели справки, оказывается, хозяйка умерла еще лет пять назад, а сын ее работает где-то на Крайнем Севере. Уж не знаю, почему он не приедет, чтобы продать имущество, но это его дело. — Всякое бывает, — пожал плечами Гуревич, — брошенных участков, кстати, не так мало. Я сам живу за городом, у нас неплохой поселок. Порой выйдешь прогуляться, идешь и удивляешься. Дом хороший, забор еще лучше, а людей нет. И видно, что их уже несколько лет нет. Где они, непонятно. Может, у вас? — Может, и у нас, смотря на чьи деньги дома себе строили, — согласилась Крылова, — но вернемся к нашему водителю. Он приехал на вызов туда, где никого нет и быть не могло. Там нечего было вывозить, даже если бы кто-то решил обокрасть этот дом. После этого он приезжает к выезду из города, полчаса стоит на парковке магазина, а когда мимо проезжает Никитина, устремляется за ней в погоню, сносит ее с моста, а потом разбивается сам. Странная история, вам не кажется? — Отнюдь, — усмехнулся Гуревич, — вполне в духе национальных традиций. Мужик обломался с заказом, дело было к вечеру. Накатил водки на выезде из города. Ну а потом, наверное, потерял контроль и начудил. Я думаю, после аварии на мосту он вообще гнал как сумасшедший, не представляя, куда едет. Так что финал вполне логичен.