– Это по-французски, – продолжал он. – Черный. Мрачный. Но ты же ненавидишь французов? Верно, скотина?! – Влад? – Я попятился. – Что за шутки? – За что ты меня ненавидишь? – страдальчески вопрошал Влад из-под маски. – Прадед мой был француз. Но никакой не бонапартист, а советский ученый-ядерщик и партийный деятель, лауреат Ленинской премии. Я же тебе рассказывал. А ты… Не стыдно? Незнакомец засмеялся блеющим смехом. Ничего владовского в нем не было. Влад довольно мрачный парень, но уж если смеется – то ржет как лошадь, а не блеет, как этот… – Чушь собачья, – в сердцах бросил я. – Прекратите кривляться! Влад мой друг… А вы кто такой? – Друзья – это хорошо, – ответил прежним глумливым голосом незнакомец. – Хорошо, что у вас друг. Правда, сейчас он скорее у НАС. – Чего вы такое говорите? – Семь испытаний ты пройдешь, – голос был новый, в нем слышался лязг металла, что-то заводское, механическое, – и если выдержишь их, увидишь друга. А если нет… Короче, не будем откладывать… С этими словами он двинулся на меня. Полы черной хламиды волочились по тропинке, ног не было, казалось, Чумной Доктор летит, не касаясь земли. Он высвободил из широких рукавов два пучка острейших ножей – пощелкивающие изогнутые клинки и блестящие лезвия. Я попятился, вновь выставляя весло. Из-под маски доносилось зловещее шипение. Незнакомец приближался. Тут за спиной у меня, перебивая зловещие щелчки лезвий, раздалось: вжих-вжих-скрип… Приближалась некая конструкция. Судя по звуку, она отчаянно нуждалась в смазке. Я не успел обернуться. Мимо проскользнуло, скрежеща и скрипя, что-то маленькое, но быстрое. Неизвестный механизм с разгону врезался в Чумного Доктора. В тот же миг зловещий силуэт качнулся, затрещала рвущаяся ткань, посыпались, звеня, ножи, а следом, в обрывках разъехавшейся по швам хламиды, – сложный каркас, система нитей и палочек и пара длинных ходулей… Маска и шляпа приземлились на тропинку. Из-под маски вынырнула крыса-альбинос. В панике метя розовым хвостиком, прижав ушки и пища, она кинулась в туман. Ее, отчаянно скрипя и скрежеща, преследовал нежданный спаситель. Теперь я смог разглядеть его: это был механический котенок! Пока я пытался отдышаться и прийти в себя, погоня закончилась. Неудачно – появившийся из тумана механокот выглядел разочарованным. Он переваливался с боку на бок, шагая на скрипящих суставчатых лапках. Бока и мордочку его тронула ржа, изогнутый хвост напоминал рычаг, какими заводили допотопные автомобили. Подрагивали проводки усов-вибриссов. Лампочки, заменявшие коту глаза, моргали на два цвета – зеленым и синим. – Как тебя зовут, котенок? Кот остановился. Грохотнув деталями, сел на тропинку. Но сел не так, как обычно садятся коты, – отклонился назад, задние лапы разъехались, приподнял хвост-рычаг, приземлился на пятую точку, обхватив передними лапами клепаное пузо. Кот дважды моргнул глазами-лампочками: – Я не котенок. Я – кот! Извольте говорить со мной как с равным. – Откуда вы взялись? – растерялся я. – Вам, без сомнения, требовалась помощь. – Очень вам благодарен. Я сам… Как-то растерялся. – Вернее, испугался? Тут было не поспорить: – Да. – Страх подчиняет наш разум, – рассудительно сказал кот. – Поэтому всегда надо смотреть ему в лицо. Надо дать страху пройти сквозь себя. – В следующий раз я так и постараюсь! Ну, просто… это было неожиданно. Что это было? – Псевдочеловек. – Что это значит? – Это значит, он похож на человека, но нет. Я достал из кармана объявление с портретом Влада: – Вы случайно не видели моего друга? Кот со скрипом помотал головой. – Понятно, – сказал я, хотя ничего не было понятно. – Что мне теперь делать? Кот заскрежетал сильнее обычного. Я догадался, что он так смеется: – Псевдочеловек же вам все объяснил. Семь… Теперь уже шесть испытаний. Со страхом-то справились? – Вроде… А что за испытания? – Не знаю. Я же просто кот. – Как мне вас звать? – Придумайте сами, – шутливо мигнул лампочками кот. Я попытался вспомнить клички, но ни одна механокоту не подходила. Почему-то в памяти всплыл кабинет литературы… – Лев Николаич? – бросил я наугад. Кот заскрежетал еще громче. Я испугался, что какой-нибудь из болтов отлетит от его сотрясающихся боков. – Александр Сергеевич? Кот закрыл мордочку лапами в приступе хохота. Бакенбарды и крылатка никак не лезли из головы… Как там? Я же учил… Меж сыром лимбургским живым и ананасом… Нет… С пармазаном макарони, да яичницу… Не то… Надев широкий боливар, Онегин… – Евгений! – в отчаянии бросил я. Кот со скрипом махнул лапой: – Пусть будет Евгений. Пока вы всю школьную хрестоматию не перебрали. А вам еще шесть испытаний проходить! – Меня Сережа зовут. – Приятно. – Кот поднялся, ухватившись лапой за хвост, старательно раскрутил. – Завод коротковат, – проворчал он под нос. – Да и смазать бы не помешало… – Куда же дальше, Евгений? – А тут все дороги ведут в одно место, – сообщил кот, отпуская хвост и прислушиваясь к мерному постукиванию внутри себя. – В Рось-Кошь… – Россошь? – переспросил я, наученный прежними географическими неудачами. – В Рось-Кошь! Поселок тут такой, городского типа. Я сам туда иду. – Проводите меня? Кот раздумчиво поскрипел суставами: – Пожалуй… Только не думайте, что мы вот так сразу сделались друзьями. Просто нам по пути. Я сам по себе… Я, знаете ли, кот. – Договорились, Евгений. * * * Рось-Кошь внезапно выступила из тумана и сразу же ослепила блеском огней, оглушила звуками. Городок походил на смесь ярмарки с парком культуры и отдыха. Туман держался на его границах, сдерживаемый невидимым заслоном. Над Рось-Кошью царили сумерки, рассекаемые множеством пестрых рыбок, сновавших туда-сюда в воздухе. Взрывались фейерверки и шутихи. Мигали яркие вывески над шатрами, голосили зазывалы, вращалось чертово колесо, визжали пассажиры русских горок. – Куда теперь? – спросил я у Евгения.