– В справочную, это на центральной площади. Прямо над головой пронесся мальчишка на летающем скейтборде. Я лихорадочно пригнулся: – Ты чего, слепой?! – Они вас не видят, Сережа, – проскрежетал кот. – Повредить, впрочем, тоже не могут. Это Рось-Кошь, место, где оживают мечты. Здесь каждый думает, что он один, что город – только для него. – А откуда они тут? – Ну, как же… спят, мечтают… – Почему я их вижу, а они меня нет? – Вы же здесь по делу, верно? Народу тут было предостаточно. Мальчишки и девчонки бродили от палатки к шатру, от шатра к развалу, но каждый держался наособицу, не замечая присутствия остальных. А палаточные зазывалы и клоуны надрывались на все голоса. Я невольно посматривал по сторонам. Возле одной палатки замедлил шаг. Кот предупреждающе заскрипел, но я не стал слушать. Шагнул под расписной полог шатра. Взгляд приковали выложенные на столах канцелярские принадлежности. Чего тут только не было! Почувствовав мое приближение, цветные карандаши и фломастеры выстраивались рядами. Величаво маршировали ножницы и циркули. Скакали кисточки всевозможных форм и расцветок. В нетерпении подрагивали, будто вот-вот взорвутся, баночки с красками и тушью… Появился продавец, умудряясь оставаться в тени, как-то ненавязчиво, мягко всунул в мои руки фломастер, подвел к мольберту: «Попробуйте…» Фломастер заскользил по ватману сам собой: несколько штрихов – и у меня получился выразительный портрет Евгения. Мигнули глазки-лампочки, крутанулся хвост-рычаг… рисунок ожил! Сквозь хор голосов, крики зазывал, треск шутих, протяжные трели каллиопы и грохот аттракционов я услышал где-то знакомое «вжих-вжих-скрип…», мельком подумал про Евгения – того, настоящего. Но тотчас забыл, во-первых, потому что он был слишком занудный и ржавый, а во-вторых, потому что поверх мольберта за горами «канцелярки», красок и кистей я увидел книжный отдел… Там были КНИГИ. Сотни, тысячи… Многоцветье переплетов. Золотой и серебряный блеск тисненых заглавий. Книги манили, требовали – раскрой, листай, читай, говори с нами! Будто под гипнозом я побрел к книжным полкам, на ходу возвращая фломастер незаметному торговцу, забыв даже про собственное творение – нарисованный кот кривлялся и размахивал хвостом-рычагом, пытаясь привлечь внимание. – Чем могу помочь? – прошелестел продавец. – Что-нибудь подсказать? Я наконец-то впервые посмотрел ему в лицо – добродушное, бородатое, такое открытое. Он был похож… Я вспомнил, как мы с дедушкой смотрели сериал про техасского рейнджера с Чаком Норрисом в главной роли. В каждой серии Чак – в ковбойской шляпе, казаках и куртке с бахромой – ввязывался в приключения, сталкиваясь со множеством негодяев. И со всеми расправлялся в конце, используя коронный двойной удар ногой с разворота. Дедушка был ветеран, и мне всегда хотелось смотреть с ним фильмы про Великую Отечественную, потому что он мог бы рассказать много интересного. Но их он не очень любил, как и рассказывать про войну, а вот про рейнджера не пропускал ни одной серии. – Такого вы не прочитаете нигде, – сообщил Чак Норрис. – Только у нас. Полнейший эксклюзив! Вы станете первым… Прикоснитесь к страницам, которых не касался ни один читатель… Беспрецедентная серия: неизданное и… ненаписанное! У него было такое располагающее лицо, что хотелось слушать, внимать, подчиняться ему во всем. Он настойчиво и убедительно рекомендовал ассортимент своего шатра: «Незнайка и марсианские коротышки» Николая Носова, «Возвращение Вия» Гоголя, «Обратно в Парк Юрского периода» Майкла Крайтона, «Что-то страшное грядет… опять!» Рэя Брэдбери, «Наутилус: реставрация» Жюля Верна, «Золотой шар» братьев Стругацких… – Ой! – вздрогнул я. Кто-то пребольно укусил меня за ногу. Кот Евгений, уцепившись за штанину обеими лапами, скалил мелкие острые зубки. – Вы… чего ж ты делаешь, животное?! – Забыл, зачем сюда явился? – проскрежетал кот. Мне стало стыдно. Я поглядел на Чака Норриса, чтобы найти поддержку, чтобы он помог мне с аргументами против назойливого кошака. Но то, что увидел на месте его лица, заставило меня вздрогнуть. Лже-Чак тотчас вернул прежнюю располагающую улыбку. Вернул прежнюю физиономию. Но было поздно… – Пойдемте отсюда, Евгений, – сказал я коту, не давая Лже-Чаку снова заговорить и опутать меня сетями гипноза. – Чушь собачья эта их ярмарка и больше ничего. Я подобрал с пола весло, которое, оказывается, успел выпустить из рук. – И вот еще что, – обернулся я уже на пороге. – Все эти ваши продолжения и возвращения… – Ремейки, – подсказал кот. – Все эти ваши ремейки тоже ерунда полнейшая. * * * Усталый кролик в окошке справочной долго рылся в бумагах, снимал и надевал очки, потирал лапкой красные от недосыпа глаза, чихал от пыли. Ранее я показал ему объявление с портретом Влада, но он сказал, что не имеет о нем никакого понятия. – Развели бюрократию, – проскрипел Евгений. Наконец кролик изрек: – Отроку, испытуемому на предмет храбрости, надлежит преодолеть семь препятствий на пути к особе, представляющей для него неизбывный интерес… – Это мы и так знаем, – перебил Евгений. – По географии что там? Кролик устало поглядел поверх очков, пошевелив ушами, снова углубился в бумаги. – Сергей? – уточнил он. – Да. Это я. – Ищете Влада? – Угу. – Вам надлежит проследовать во владения Разводящера… – Кого-о-о? Евгений издал что-то вроде свиста. Я посмотрел на него: – Все плохо, да? Кот с громким звоном постучал лапой по лбу. Кролик хотел было что-то добавить, но кот перебил: – Знаю я, где это. Сам провожу… Кролик нервно дернул ушами: – С вас за консультацию три хугомишки! Кот мигнул глазками-лампочками: – Сколько?? Да это грабеж! – потянул меня лапой за штанину. – Вы как, при средствах? Я только руками развел. – Можно было и не спрашивать, – проворчал Евгений. – Запиши на мой счет, ушастик! Не слушая посыпавшихся из справочного окошка возражений, кот потянул меня за штанину. Оставалось только послушно следовать за ним. * * * Мы покинули Рось-Кошь, вокруг вновь был туман. Но за ним виднелась теперь не болотистая равнина, а лес. – Идем к Разводящеру? – спросил я у Евгения. – Сперва надо заглянуть в одно место. Этот парень что-то вроде привратника. Вам надо поговорить… Ну, сами увидите. Расступился лес, расступился туман. Перед нами было нечто вроде дачного домика, окруженного низкой изгородью и грядками. Сперва мне показалось, что домик и забор припорошены снегом. Но приглядевшись, ахнул – сливочная глазурь! Забор был сложен из карамельных кирпичей. На припорошенных шоколадной стружкой грядках росли профитроли и пирожные-картошки. Сам домик был, конечно же, пряничным. – Дальше я не пойду, – сообщил кот. – Подожду здесь.