– Ты уедешь? – спросила Лиза. Павел кивнул. – Останься хотя бы на эту ночь. Мне очень тоскливо одной. – Глупости не надо делать даже от тоски. – Я не хочу делать глупости, – начала упрашивать Лиза, – я хочу, чтобы ты сделал мне ребенка. Я всю жизнь предохранялась и залетела всего-то один раз. От тебя, кстати. И зачем-то сделала аборт. Наверное, потому что тебя ненавидела. Вот такая дура была. С Николаем Петровичем никогда не предохранялась, но ничего не получилось, а он был бы не против ребеночка. Ипатьев поднялся. – Прости, Лиза, но у меня дела: мне надо быть в редакции. А к тебе очень скоро Фролов заскочит за пистолетом. Он шагнул к ней и обнял. Обнял и шепнул на ухо: – Возвращайся к Ласкину: он тебя любит и никогда не предаст. Глава третья Тягостный и ненужный траурный день, казалось, не закончится никогда, на небе, лениво нагревая пыльные крыши города, болталось не приносящее радости солнце. Павел сидел в своем кабинете, просматривая отснятые днем материалы. На экране Медведев беседовал с женщиной, на которую накануне вечером в парке напал сексуальный маньяк. – Темно было, – рассказывала она, – я шаги услышала, словно подбегает кто-то, и обернулась. Он замер. А я, хоть и перепугалась, спрашиваю: «Тебе чего надо? Если денег, то у меня их нет. Зарплата только послезавтра будет. А если чего другого, то помоложе себе найди – я же старая». Ну, он повернулся и убежал. А я теперь думаю: чего я себя хороню раньше времени, какая же я старая, мне же сорок восемь всего. – Вы разглядеть его успели? – продолжил Анатолий. – Да не особенно. Помню только прыщик у него на левой щеке… Говорить с женщиной было не о чем. Медведев, хотя и видел, что камера работает, обратился к Ласкину: – Нет фактуры – не получается сюжет! И про прыщик этот тоже нельзя упоминать: ведь народ у нас активный – начнет хватать всех с прыщиками… Как бы до самосуда не дошло. На экране появился представитель городского Следственного комитета. – Можно говорить? – поинтересовался он. Потом кивнул оператору и продолжил: – Добрый день, уважаемые земляки. Я – следователь по особо важным делам Следственного комитета России, подполковник юстиции Егоров. Хочу сообщить зрителям и всем жителям города, что напряженная работа по розыску всех причастных к нападению на квартиру известного тележурналиста уже дала определенные плоды. К сожалению, некоторые преступники были убиты в результате бандитских разборок или с целью запутать следствие. Но были проведены обыски по местам их проживания и обнаружено немало вещей, находившихся в розыске. Все эти вещи были похищены у владельцев в результате незаконных проникновений в квартиру или в ходе разбойных нападений на улицах. Вещи уже опознаны и в самое ближайшее время будут возвращены владельцам. Но одно можно сказать с уверенностью: пресечена деятельность устойчивой преступной группы, называемой в просторечии бандой, которая промышляла грабежами, разбойными нападениями и квартирными кражами, не брезгуя и убийствами… Позвонила Снежко. Отвечать не хотелось, но было понятно, что бывшая сокурсница вряд ли звонит в рабочее время, чтобы болтать впустую. – Ты же был на похоронах Звягинцева? – поинтересовалась она, но с такой уверенностью, словно заранее знала ответ. – Отметился. – За столом не сидел? – А в чем дело? Гостей угостили отравленной пиццей и бодяжным виски? – Типа того. Говорят, что вдова назвала имя заказчика. Не присутствовал при этом? – Не знаю, кто тебе что говорит, но я за столом не сидел и ничего такого не слышал. А Елена Ивановна немного не в себе. Если твои информаторы сообщили, что конкретно она сказала, то наверняка назвали имя заказчика. – Они много чего сказали. Вдова сослалась на свой источник… А если совсем конкретно, то твоя бывшая теща утверждала, что к ней сегодня приезжал сам Павел Ипатьев и в доверительной беседе сообщил, кто главный злодей, а кто не главный. Вот потому-то я тебе и звоню. – Инна, если бы я знал что-то, то, понимаешь сама, первым делом выдал бы в эфир всю информацию, и весь город бы уже это обсуждал. А кто тебя информировал, я тоже знаю. Причем слова нанятого официанта ничего не значат. Разве что для хозяина фирмы, которая после тяжелых и продолжительных боев заслужила право обслуживания подобных мероприятий для больших людей. Официанта поймали на какой-нибудь ерунде, типа наркотиков или растления восьмиклассницы, и заставили стучать… – Так ты знаешь что-нибудь? – Нет, конечно. – А кто такой Карп? – Давай закончим, – попросил Ипатьев. – Не хочешь говорить! – обрадовалась Снежко. – Значит, в самом деле что-то знаешь! – Ничего я не знаю. Карп – это Константин Михайлович Карпенко: бывший друг и партнер Звягинцева. Бывший друг и ухажер Елены Ивановны, у которого Николай Петрович в свое время увел невесту. Из-за нее они решили не ссориться. И бизнес начинали вместе. А разругались без малого пятнадцать лет назад, когда Карпенко зарегистрировал на третье лицо фирму, через которую прокачивал финансы холдинга. Николай Петрович назвал его крысой… – Вот тебе и повод, – продолжала радоваться Инна. – Это было пятнадцать лет назад. – Некоторые такую обиду всю жизнь помнят, – не могла угомониться Снежко, – а что за любовница была у Николая Петровича? Вдова за столом говорила, что Карпенко ее заслал, чтобы любовница все разнюхала и помогла подготовить преступление. А еще она сказала, что ее покойный муж все предвидел и даже приобрел себе пистолет, но любовница у него этот пистолет украла, чтобы Николай Петрович не смог отстреливаться… – Чушь! – не выдержал Павел. – У Звягинцева была и есть собственная служба безопасности, которая не только офисы охраняла, но и его самого. А потому все эти рассказы о пистолете – бред несчастной женщины. – Ну не скажи. Там присутствовал член президиума общественного совета при ГУВД. Он записал в блокнотик и, скорее всего, сольет эту информацию Следственному комитету. – Никому он ничего не сольет. Следственный комитет уже беседовал с Еленой Ивановной. Давай закончим, а то мне работать надо. Бывшая сокурсница вздохнула с печалью и шепнула в трубку: – Я к тебе приеду сегодня? – Меня сегодня дома не будет. – А где ты бу… – едва успела удивиться Инна. Но Павел уже оборвал разговор. Он вышел из кабинета и увидел развалившегося в кресле Борю Ласкина. – О-о-о! – удивился Ласкер. – Ты здесь. А мы тут все думали, что уже не появишься. А вообще похороны – такая тяжелая вещь. Мне всегда после них совсем невмоготу… Хочется нажраться, а еще больше хочется любви. Говорят, что на войне после боев воякам просто необходимо, чтобы кто-то их обнимал, говорил ласковые слова, потому что жизнь может оборваться в самый неожиданный момент… Со спины к Ласкеру подошел Медведев и толкнул в спину. – Ты на каких фронтах воевал, ветеран? – Я воспоминания читал… Медведев посмотрел на Павла. – Бывшую свою видел? Ипатьев молча кивнул и кинул взгляд на Прошкину. Лицо Леночки было пунцовым, начинающая журналистка смотрела в монитор компьютера, старательно делая вид, что мужской разговор ее не интересует вовсе. Павел хлопнул в ладоши и громко произнес: – Все, расходимся по рабочим местам! Готовим передачу. Посмотрел, как подчиненные выполняют его распоряжение, наклонился к девушке и сказал: – Видел сегодня Фролова. Он поинтересовался, как у тебя дела. Он что – теперь даже не звонит твоей маме? Леночка пожала плечами и ответила тихо: – Звонит, наверное. Но она не хочет с ним говорить. Она сказала когда-то, что они останутся только друзьями. А он все надеется, что мама передумает… – Он почти двадцать лет ждет. Ведь можно за это время… – Мама не может. Она до сих пор плачет и спрашивает, почему погиб папа, а не он… И никогда не простит его. – Пуля не выбирает… – Я знаю это, – вздохнула девушка, – и мама знает. Но они тогда рядом стояли, и потому ей кажется, что папа его собой прикрыл. – Они лучшими друзьями были, – напомнил Ипатьев, – и в училище, и на войне. Сергей первым начал за твоей мамой ухаживать и познакомил ее с твоим будущим отцом… – Ипатьев замолчал, потому что недавно что-то подобное уже говорил кому-то, но где и кому, вспомнить не мог, – мама твоя молодая еще и красивая. Если она считает, что уже никогда не будет счастливой, то пусть подарит счастье неплохому и любящему ее мужчине. – И я ей говорю, чтобы замуж выходила… – Кто замуж? – не понял вошедший в комнату Ласкин. – У меня родная мать тоже замуж собралась. Ей пятьдесят семь, и со своим Вениамином они уже лет десять как встречаются. И вот наконец решили узаконить отношения и жить вместе. Он договорился со своей бывшей семьей о разделе совместной квартиры. Две дочки и бывшая жена собрали ему какую-то сумму, чтобы он себе квартиру купил, вручили ему денежки и настоятельно попросили на выход. Но там деньжат – кот наплакал: если и хватит, то на халупу какую-нибудь. А мне мама уже не намекает, а напрямую говорит, мол, Вениамин у нас поселится, а ты, сынок, съезжай, чтобы не стеснять нас. Купи себе квартирку на его деньги… Как вы себе это представляете? – Возьми мою однокомнатную с мебелью с техникой, – предложил Ипатьев. – Правда, что ли? – не поверил Ласкер. – Паша, спасибо, но у Вениамина денег даже на половину твоей квартиры не хватит.