Стэн был человеком деловым, поэтому при общении с ним она старалась не выходить за рамки служебных отношений. – Вам предстоит отправиться со мной в Вашингтон, – заявил он без прелюдий. Поскольку до этого Стэн никогда не просил ее сопровождать его в штаб-квартиру, просьба выглядела необычно. – Разумеется. Когда вы… – Прямо сейчас, – его тон давал ясно понять, что у него нет ни малейшего желания куда-либо ехать. – Сегодня? – Келлер почувствовала, как ее внутренности рухнули куда-то вниз. Когда тебя вместе с начальством вызывают в Вашингтон, хорошего не жди. К тому же ей опять не удастся провести время с Бобом и близнецами. – Все в порядке? – Сама знаешь, как это у них бывает. Они в упор не видят местные отделения до тех пор, пока к ним не заявится репортер с вопросами об одном из наших дел. – Это касается семьи Пайн? – Похоже, да. Я убью Фишера за то, что он нас в это втянул. Фишер – вашингтонский босс Стэна. Политикан, приглядывавший за отделениями ФБР на восточном побережье, стараниями которого они ввязались в это дело. – Будь готова проинформировать заместителя директора о ходе расследования. А заодно и о подвижках в деле Marconi. – Разумеется. Когда нам нужно выезжать? – Десять минут назад. Полетим на самолете. Вылет в четырнадцать часов. О времени Стэн неизменно говорил языком военных, который Келлер приходилось мысленно переводить в обычный формат: два часа дня. Она бросила взгляд на часы. Чтобы привести все в порядок, у нее оставался всего час. Съездить домой за это время она не успеет, однако Келлер держала в офисе дорожную сумку. Время от времени она отправлялась в командировки, но специальным бортом ФБР пользовалась впервые. Кто-то наверху явно воспринял историю с семьей Пайн всерьез. И это еще не зная, что их могли убить. Почти в два часа Келлер поднялась по узкому трапу «Гольфстрима». Ей было стыдно, что она волновалась из-за первого в жизни полета на частном самолете. Работа в ФБР мало напоминала то, что показывали в телесериалах типа «Мыслить как преступник» или «C.S.I.: Место преступления», где агенты носились по всему миру на реактивных самолетах, отлавливая серийных убийц. В отделе финансовых преступлений ей больше приходилось торчать за столом в роли этакой офисной крысы, анализировать документы, писать рапорты и время от времени встречаться с представителями фирм, чтобы вырвать из их загребущих лап очередную банковскую выписку. Келлер оглядела салон. Ее ожиданий он не оправдал, хотя лететь на частном самолете было гораздо лучше, чем коммерческим рейсом – ни тебе очередей, ни жуткого ада, в который превращается полет, когда достается кресло посередине. Здесь у нее был собственный рабочий стол и отдельное кресло, но назвать обстановку гламурной можно было с большой натяжкой. По виду самолет больше напоминал обветшалый автобус компании «Грейхаунд»: потертый пластик и давно устаревший декор. Стюардессой была дородная женщина в форме из полиэстера. Стэн уселся в кресло на другой стороне салона, на комфортном расстоянии от нее – строгий костюм, аккуратный пробор на голове, очки без оправы. Не зная о его принадлежности к ФБР, мужчину можно было принять за руководителя какой-нибудь компании или немецкого банкира. Друзьями их было назвать сложно. В представлении Келлер отношения между ними представляли собой нечто гораздо лучшее: начальник ценил результаты, а не личное общение. При этом он не присваивал себе чужие победы, не заводил любимчиков и не пытался контролировать каждый шаг подчиненных. Как человек прямолинейный, он всегда играл по-честному. Если кто-то косячил – не молчал. Но все точно знали, что он всегда поддержит. Единственным его грешком, если это, конечно, можно так назвать, был страх перед Фишером и офисом в Вашингтоне. Хотя нет, не столько страх, сколько инстинкт самосохранения. За время работы в ФБР Келлер насмотрелась на типов из Вашингтона, которые запросто могли столкнуть тебя под автобус, если это соответствовало их нуждам. А потом сесть за руль, переехать тебя да еще сдать назад, чтобы гарантированно довести дело до конца. Когда они тебя вызывали, было полезно демонстрировать этим политиканам уважение, которого они, по их убеждению, заслуживали. Когда самолет оторвался от земли и круто взмыл вверх, постоянно подрагивая, Келлер вкратце пересказала Стэну все, что узнала о смерти Пайнов. Судя по всему, шумиха, поднявшаяся вокруг этого дела, его немало удивила. – Вы разве не видели документальный фильм? – удивилась Келлер. Он покачал головой. Оно и понятно. Она подозревала, что у начальника даже телевизора не было. – Утром я прочел статью в Times, – ответил он. – Заместитель директора сказал, что президент проявил личный интерес, так как делом семейства Пайн одержима его дочь. Келлер уставилась на босса, не понимая, шутит тот или нет. Он всегда шутил с каменным лицом. – От парнишки новостей не было? – спросил начальник. – Он написал, что сотрудник консульства, обещавший встретить его в аэропорту, так и не приехал, поэтому ему пришлось самостоятельно добираться до полицейского участка. – Чертовы копы. Без тел нам не обойтись. Несчастный случай налицо, но, если в результате вскрытия выяснится обратное… – У меня был всего один телефонный разговор с сотрудником консульства, которому поручили это дело. Он называл меня лапочкой и заверял, что я понятия не имею, как у них там все делается, и он обо всем позаботится. Я написала ему с требованием разобраться, что там, черт возьми, происходит. – Бюрократы вонючие. – покачал головой Стэн. – Говорю как бюрократ по призванию. Будем надеяться, наш парень справится. А если местные станут ему препятствовать, я позвоню в посольство и узнаю, не смогут ли помочь наши люди в Мехико. Час спустя Келлер уже ехала на заднем сиденье такси, тесно прижавшись к начальнику и глядя в окно. В отличие от хмурого Манхэттена, в Вашингтоне стоял прекрасный весенний день. Мраморные правительственные здания сияли на солнце, а памятник Вашингтону врезался в голубое небо. Таксист ворчал, ругаясь на плотный трафик и объясняя им, что наступил самый пик цветения вишни. – Никогда не понимал, почему из-за этих розовых цветочков все так сходят с ума, – ругался он, без конца сигналя, пока они на черепашьей скорости ползли по Двенадцатой стрит в центр города. Келлер подумала о своей семье. Вскоре они сядут на поезд в Вашингтон. Близнецы обожали музеи, любили ходить по гравийным дорожкам вокруг Национальной аллеи, покупать мороженое и кататься на каруселях. Это, по большому счету, все, что Келлер знала или хотела знать о Вашингтоне. Наконец они подъехали к зданию ФБР: массивному бетонному, лишенному любых украшений строению, знававшему лучшие дни. Разговоры о переезде ходили уже не первый год, однако на этом пути неизменно вставала политика (а что же еще?). Водитель высадил их на Девятой, и Келлер с ним расплатилась. Таковы были принятые в ФБР правила этикета: независимо от званий и должностей, за такси всегда платил младший агент. Она представила, как Стэн, фэбээровец до мозга костей, подвергал себя такому же унижению во время поездок с Фишером. Пройдя целый ряд проверок документов, металлоискатели и прикладывание электронных карт, они оказались в приемной заместителя директора ДеМартини. Вскоре появился и он сам – мужчина с опухшим лицом. Вместо того чтобы пригласить Стэна и Келлер к себе, он лишь коротко кивнул: – Идите за мной. Им пришлось поднажать за ним. Заместитель директора был высокий, не ниже шести футов и двух дюймов[17], что в сочащейся тестостероном федеральной структуре было предпосылкой для взлета на самый верх. – Через семь минут я должен в общих чертах рассказать директору о деле этой семьи. Что на данный момент нам известно? Первым заговорил Стэн, предоставив рапорт, точно, как швейцарские часы. – В эту поездку они отправились на весенние каникулы младших детей. Билеты забронировали в самый последний момент, буквально накануне отъезда. Умерли, по всей видимости, на третий день, в среду. Именно тогда были отключены их телефоны и прекратилась любая активность в социальных сетях. Через пару дней они пропустили обратный рейс. Нашла их горничная компании по управлению недвижимостью, когда пришла навести порядок перед приездом следующих гостей. Мексиканцы утверждают, что это несчастный случай. – В электронном письме вы упоминали умышленное убийство. – В эти детали вас посвятит агент Келлер. Запыхавшись на ходу, она попыталась перевести дух. Подражая Стэну, отрапортовала в рубленой полицейской манере. Только факты, мэм. – Первоначально нам сообщили, что смерть наступила в результате утечки газа. Но местные власти отказались с нами сотрудничать. У нас до сих пор нет тел, но, судя по фотографиям с места происшествия, могла иметь место постановка. Де Мартини остановился и прищурился, ожидая дальнейших подробностей. Келлер рассказала ему о визите Адлеров, описала снимки матери семейства с перевернутой вверх ногами книгой, о синяках на запястьях девушки и об окровавленных останках отца. О необыкновенно чистой обстановке дома. Но самое главное – о капельке крови. – Но если так, то почему туда не отправились наши эксперты? Или, если уж на то пошло, почему у нас до сих пор нет тел? – спросил Де Мартини. И хотя вопрос был чисто риторический, его тон недвусмысленно указывал – ему совсем не нравилось, когда агентам Федерального бюро расследований помогали посторонние, тем более киношники. – Это все местные. С нашими агентами говорить отказались, а тела согласились отдать только после того, как за ними лично приедет ближайший родственник. Сегодня мы отправили туда сына Пайнов. – А не могли как-то посодействовать наши люди из Госдепа? – Не уверена, что они бы проявили рвение. Стэн бросил на нее взгляд: это она, похоже, сказала зря. – Черт бы их всех побрал, – выругался Де Мартини. Достал телефон, потыкал в него большим пальцем и произнес в микрофон: – Соедините меня с Брайаном Куком из Государственного департамента. Я знаю. Скажите, что это очень важно. На несколько долгих мгновений он застыл в ожидании, затем продолжил: – Б. К.? Как ты там, черт возьми? С этими словами Де Мартини опять зашагал вперед, а за ним Стэн и Келлер. – Послушай-ка, я подошлю к тебе пару своих агентов, которым надо кое в чем помочь. Сможешь уделить им немного времени? Да, в течение часа. Он еще немного послушал, хохотнул над какой-то шуткой собеседника и сказал: – Я твой должник. Давай как-нибудь в ближайшее время погоняем шары в «Чеви». Я попрошу Надин выкроить в моем графике время. Де Мартини сунул телефон в карман и опять остановился, на этот раз перед дверью кабинета директора. – Если не ошибаюсь, вы сказали, что отец семейства как-то связан с одним из наших текущих расследований? – Да, он работал в Marconi, – объяснил Стэн, – но за пару недель до поездки в Мексику его уволили. Де Мартини покачал головой с таким видом, будто не имел об этом ни малейшего представления. – Мы держим Marconi на мушке уже два года. Отмывание денег и все в таком духе. Фирма является банком картеля Синалоа. – И вы к ним до сих пор не нагрянули? Келлер хотела было ответить, что прямой контакт с Marconi может свести на нет два года упорного труда, однако Стэн ее опередил. – Завтра утром первым делом отправимся к ним. – Держите меня в курсе. Администрация, – с горестным вздохом добавил он, – проявляет к этому делу чрезвычайный интерес. И я не хочу узнавать последние новости из Washington Post. – Будет сделано, – заверил его Стэн. – Кук из Госдепа обеспечит все, что вам потребуется в Мексике. Ступайте к нему в приемную на Си-стрит, а когда основательно встряхнете Marconi, не забудьте прислать мне рапорт.