– Как это? – Он сам тебе расскажет. Лив разозлилась на Синди за то, что та оставила ее в неведении. – О Ноа ничего в последнее время не слышала? – намеренно меняя тему, спросила сестра. – А что, должна была? – Твой бывший парень, вице-губернатор, метит в большие шишки. Губернатора Тернера попросили, когда он вляпался в какую-то историю с малолетками. Со дня на день ожидается его отставка, поговаривают даже, что ему официально предъявят обвинение. По закону руководить штатом до конца его срока должен вице-губернатор. Лив почувствовала, как ее накрыла волна возбуждения. Ноа и раньше в открытую выступал в поддержку Дэнни, а теперь ему предстояло возглавить Комиссию штата по вопросам помилования. В тот самый момент, когда она уже не надеялась увидеть Дэнни на свободе, хотя никогда не говорила об этом вслух, в душе забрезжил лучик надежды. В деле сына это было самой жестокой пыткой. Мэтт всегда сравнивал происходящее со сценой из старого фильма о мафии: «Только я подумал, что вышел, как меня упекли обратно». Это чуть не убило Эвана и практически разрушило их брак. Зарегистрировавшись у стойки администратора, они прошли через общую гостиную, где постояльцы сидели за столами и играли в настольные игры или смотрели телевизор. В дальнем углу друг напротив друга устроились двое стариков в инвалидных креслах и внимательно вглядывались в шахматную доску. Мысли Лив опять перенеслись к Мэтту. Эту игру он любил. Надо будет не забыть ему позвонить. Он все еще злился на Эвана, как и на саму Лив, но у него доброе сердце. Сын обязательно их простит. В жилом блоке Синди остановилась перед запертой дверью. Под табличкой с медицинскими показателями красовалась бумажка с текстом: «Меня зовут Чарли Форд, у меня две дочери и четверо внуков. Я служил в армии, затем всю жизнь проработал сварщиком в “Ирригационных системах Адейра». Что-то вроде шпаргалки для персонала, чтобы завязать разговор, а заодно напомнить, что ее отец, прежде чем его разум похитил монстр, был нормальным человеком. – Как думаешь, ему не повредит? – Лив скосила глаза на Томми. – Все будет хорошо. А если нет, отведу его во двор. Из приюта сюда приводят собак поиграть со стариками, поэтому сегодня там могут быть щенки. – Щенки? – переспросил Томми, оживившись в мгновение ока. Синди громко постучала, немного подождала, а когда так и не услышала ответа, медленно открыла дверь. Отец сидел в старом, привезенном из дома кресле и смотрел телевизор с выключенным звуком. Комната была просторной – больничная кровать в углу и небольшой круглый обеденный столик. От вида отца в груди Лив сжалось сердце. Он исхудал, на шее обвисла дряблая кожа, костлявые руки лежали на подлокотниках. – Привет, пап, – громко произнесла Синди. Отец даже не повернул головы. Синди встала перед телевизором и опустилась на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – А у меня для тебя сюрприз, – она протянула руку, приглашая Лив подойти ближе, чтобы оказаться в его поле зрения. Сестра послушно сделала несколько шагов. Томми озадаченно стоял у двери. – Привет, папуля, – поздоровалась Лив. Отец поднял на нее глаза, и черты его лица тотчас просветлели. – Олив Ойл?[22] Лив улыбнулась. Он звал ее так, когда она еще была маленькой девочкой. Тогда они вместе смотрели мультики про Попая, отец показывал ей свою татуировку, напрягая бицепсы и хохоча, как экранный моряк. Отец был человеком нежным и ласковым, хотя и скрывал это от окружающего мира. Она встала на колени и накрыла ладонью его руку, стараясь не заплакать. – Здравствуй, деда, – Томми подошел к матери. – Дэнни, мальчик мой! – Я Томми, – обиженно ответил мальчонка. На лице дедушки отразилось смущение. – А давай оставим их с мамой одних, пусть немного поболтают, – предложила Синди и взяла Томми за руку, – им есть о чем поговорить. А кто это там лает? Мне кажется, щенок… Лив одними губами сказала «спасибо», и сестра с сыном вышли из комнаты. В этот момент она увидела в глазах Синди печаль. Если той досталось лицо отца, то Лив – его сердце. Она взяла стул и поставила его рядом с папиным креслом. Потом они долго смотрели по телевизору без звука какой-то спортивный канал. Отец держал ее за руку, без конца поворачиваясь к дочери и улыбаясь. И вдруг ни с того ни с сего выпалил: – А где Эдди Хаскелл? Так папа окрестил Ноа Брауна, парня Лив в старших классах, которому вскоре предстояло заступить на пост губернатора. Хаскелл был персонажем какого-то старого телешоу, прославившимся своей трусостью и лживой лестью. Причем это прозвище не было оскорблением. Просто признанием того, что Ноа – со всем его шармом политикана, проявившимся еще в подростковом возрасте, – не смог бы провести ее отца. Лив хотела напомнить об Эване, но увидела во взгляде отца былую отрешенность. Он напоминал путешественника во времени, перед которым со скоростью света мелькали события. Мысли Лив совершили собственное путешествие во времени. Она, студентка Северо-Западного университета, приехала домой на каникулы и столкнулась с дилеммой. В ее жизни появился новый парень, и надо было принимать решение. В старших классах она встречалась с Ноа, но потом они поступили в разные колледжи. Сначала им удавалось поддерживать близкие отношения: каждый вечер они говорили по телефону и вместе проводили каникулы. Но потом, вполне предсказуемо, разбежались в разные стороны. А еще некоторое время спустя они встретила Эвана. – Что мне делать, пап? – А кто из них относится к тебе лучше? – И тот, и другой относятся хорошо. – Тогда что тебе говорит голова? Что говорит сердце? – Голове больше нравится Ноа. Он амбициозный, хочет стать губернатором, а может, даже президентом. Я знаю, с ним меня ждет грандиозное будущее. – А как насчет сердца? Лив подумала об Эване и улыбнулась: – Не знаю, как это объяснить, но, когда он рядом, меня охватывает легкость, которую я никогда раньше не ощущала. К тому же он тоже собирается возвратиться в Адейр. Говорит, ему наплевать и на Чикаго, и на карьеру. Ему просто хочется быть со мной, завести семью, обустроить жизнь. Отец почесал подбородок: – Я не могу принимать за тебя решение, Олив Ойл. – А что сказала бы мама? По лицу отца пробежала мимолетная улыбка. – Сказала бы выйти за парня, которому хотелось бы стать частью твоей жизни, а не сделать тебя частью своей. Плавное течение ее мыслей прервал громкий храп. Голова отца упала на грудь. Синди просунула голову в дверь: – Томми играет во дворе с собаками. Дежурные обещали за ним присмотреть, пока мы будем разговаривать с директором. Лив осторожно вытащила ладонь из руки отца, встала и поцеловала его в голову. – Давай с этим покончим. Глава 22 Директор дома престарелых «Сумеречные луга» улыбнулся Лив и жестом пригласил сесть. На Деннисе Чанге были брюки цвета хаки и свитер в духе Мистера Роджерса. На столе ни одной бумажки, в кабинете ни пятнышка, одним словом, обитель перфекциониста. Синди ничего не сказала и лишь плюхнулась рядом с сестрой. – Благодарю, что пришли со мной поговорить, миссис Пайн. – Зовите меня Лив, – сказала она, пытаясь наладить контакт. Если ей не удастся убедить его оставить их отца здесь, это будет катастрофой. – Лив, – со вздохом начал Чанг, – я очень сожалею, что нам приходится встречаться в подобных обстоятельствах. Та согласно кивнула. Она не помнила ни одной азиатской семьи, когда училась в школе. Хотя Небраску нельзя было назвать культурным котлом, Адейр все же отличался бо́льшим разнообразием, чем другие городки. Завод привлекал народ со всей округи, заманивая топ-менеджеров высокой зарплатой, низкой стоимостью жизни и идиллией в духе Мэйберри[23] для их детей. Даже после переезда предприятие оставалось главной опорой в жизни Пайнов – основным клиентом Эвана в его компании оставались именно «Ирригационные системы Адейра». Лучшим другом отца был вице-президент компании, с которым Эван продолжал тесно сотрудничать даже после перевода в чикагский офис. – Я действительно надеюсь, что нам удастся договориться, – сказала Лив, – отец был одним из столпов местной общины. Здесь завел семью и вырастил детей, как до этого его отец. Сорок лет работал на заводе, тренировал футбольную команду старшеклассников, всегда был добрым, отзывчивым человеком. Просто ему… Чанг мягко поднял руку, чтобы успокоить ее и дать понять – дальше можно не продолжать. Ему все это и так известно. – Никто не оспаривает ни характер вашего отца, ни тот неоценимый вклад, который он внес в жизнь здешнего общества. Просто в нынешних условиях я не уверен, что мы способны обеспечить ему должный уход. Лив почувствовала, как ей на глаза навернулись слезы – то ли от возвращения в родной город, то ли от встречи с отцом. Но в этот момент она была особенно уязвима. – Неужели нельзя ничего придумать? Может, выделить дополнительную сиделку, которая бы регулярно его проверяла? Или поговорить с доктором о назначении новых лекарств? Я сегодня с ним виделась. Мысли в его голове действительно путались, однако…