– Приехали, малыш. Держись. На магазине красовалась новая вывеска, но во всем остальном он выглядел точно так же, как когда Лив была еще маленькой. Отец каждую субботу брал ее с собой в «Паркера» и покупал сладости. До тех пор, пока у нее чуть ли в каждом зубе не появилась дырка и мама не положила этому конец. Лив взяла Томми за руку и быстро прошла внутрь. Но когда она увидела женщину за прилавком, у нее сжалось сердце. Дэниэль Паркер тоже не особо изменилась: оставалась все такой же дородной, с теми же слишком близко посаженными глазками и вечно хмурым выражением на лице. Не поднимая головы, Лив размашистым шагом направилась вглубь магазина к туалетам, а Томми старался от нее не отставать. Когда она схватилась за ручку двери, та оказалась заперта. Кто бы сомневался. – Подожди меня здесь, Томми, я схожу за ключом. – Только быстрее, умоляяяяю… Лив подошла обратно к прилавку и выдавила из себя улыбку: – Здравствуйте. Вы не могли бы дать мне ключ от туалета? Мой сынишка сейчас… – Туалет только для покупателей. Лив на миг умолкла и посмотрела в узенькие глазки Дэниэль. Не располагая временем, она сунула руку в большой пластиковый контейнер у кассы, схватила горсть разноцветных карамелек и швырнула их на прилавок. – На пять долларов минимум, – добавила Дэниэль. Еще чуть-чуть, и Лив вышла бы из себя, но вовремя обернулась на Томми, который приплясывал от желания справить нужду. – Сколько стоит вся коробка? – Лив показала на пластиковый контейнер со сладостями. Дэниеэль напустила на себя такой вид, будто решала в уме сложнейшую математическую задачу, и ответила: – Двадцать баксов. Лив сунула в сумочку руку и припечатала к прилавку двадцатку. – Теперь я могу получить ключ? Растягивая удовольствие, продавщица достала ключ, привязанный шнурком к большому куску пластика, и положила перед собой. Лив схватила его, бросилась к туалету и открыла дверь. Томми влетел внутрь, сорвал штанишки и брызнул струей еще до того, как успел добежать до унитаза. А когда закончил, из его груди вырвался громкий вздох облегчения. – Ну что, полегчало? Он кивнул, глядя на мать широко распахнутыми глазами. Лив посмотрела на мочу на полу и стульчаке. Стоило бы оставить это ведьме за кассой, но той только это и требовалось – потом Дэниэль всем наперебой станет рассказывать, что они с Томми вели себя в «Паркере» как вандалы. Поэтому Лив все сама убрала, а на обратном пути бросила ключ на прилавок. Уже подойдя к двери, она остановилась, вернулась обратно и сгребла огромную коробку со сладостями. Переступив порог, она почувствовала, как ей сверлит спину злобный взгляд Дэниэль. – Добро пожаловать домой, – прошептала Лив. Глава 21 Лив остановила автомобиль на подъездной дорожке и нахмурилась. Дом ее детства отчаянно нуждался в ремонте. Живые изгороди давно надо было подрезать. Ставни на окнах рассохлись, краска облупилась. Синди встретила их на пороге, все такая же неухоженная: давно не крашенные волосы отросли и на два дюйма сверкали сединой. На женщине были брюки из полиэстера и поношенный кардиган. Старшая сестра Лив никогда не любила прихорашиваться, и раньше многие удивлялись, как они вообще могут быть родственницами. В старших классах весь город признавал Лив писаной красавицей и трижды провозглашал ее Ирригационной Королевой во время пышной церемонии, проводимой каждое лето. Она унаследовала утонченные, где-то даже аристократические черты их покойной матери. А Синди была вся в отца: такой же крупной, с широким носом и таким же широким лицом. – Это кто же у нас такой? Неужели Томми? Глазам своим не верю, – произнесла своим скрипучим голосом Синди. – Когда я видела тебя в последний раз, ты был совсем еще крохотуля. Эти слова были адресованы не столько Томми, сколько Лив. – Ага, это я, – убедительно заявил мальчик. – Ну тогда заходи, обними свою тетушку. Томми на миг застыл в нерешительности, но все же медленно подошел и обнял ее, отвернув в сторону лицо. – Прости, что опоздали, – извинилась Лив, – сначала задержали рейс, потом… – Часы посещений вот-вот закончатся, – перебила ее Синди, – поэтому, если хочешь увидеть его сегодня, нам лучше ехать сразу. В фургончике Синди не было кресла для ребенка, и они уселись в машину Лив. Сестра бросила взгляд на гигантский контейнер со сладостями между передними сиденьями, но вопросов задавать не стала. Немного погодя они уже катили по уединенной автостраде в дом престарелых. По обе стороны от дороги простирались бескрайние поля с телефонными столбами, на проводах которых покачивались птицы. – Мне сказали, у нас неделя на то, чтобы его куда-нибудь пристроить, – заявила Синди. – А если нет? Они что, вышвырнут старика с болезнью Альцгеймера на улицу? – Да нет, просто наймут баснословно дорогую сиделку, поместят его в самую дорогую комнату и будут сосать из нас деньги до тех пор, пока мы не отступим. – А ты искала другие пансионаты? – Большинство из них не хотят брать пациентов, норовящих куда-то улизнуть, и уж тем более склонных к деструктивному поведению. К тому же там дорого. – Насколько? – В четыре раза больше нашей нынешней платы. Лив хохотнула. Они и эти «Сумеречные луга» едва могли себе позволить. – Мы не можем швыряться деньгами. Мэгги поступает в колледж, нам придется туго, и средств едва ли хватит даже на платежи по ипотеке. Она подозревала, что дела обстояли еще хуже, но после последней ссоры она отдала ежемесячные счета в ведение Эвана и теперь пребывала в блаженном неведении. Хотя и знала, что платить придется. Синди смотрела перед собой на равнину, протянувшуюся на многие мили. Лив не хотела этого говорить, но другого варианта попросту не видела. – А как насчет дома? Ты никогда не думала его продать? – И куда я пойду? – возмутилась Синди. – Не знаю. Он такой большой. Тебе можно было бы… – Что? Снять комнату над «Трубоукладчиком»? – Нет, конечно же. Синди вполне вписалась бы в суровую, несговорчивую публику, снимавшую комнаты над единственным в городе баром. Перед тем как встать у руля местного почтового отделения, сестра, как и их отец, тоже работала на местном заводе. Тяжкий труд на конвейере бок о бок с заключенными, осужденными на пожизненный срок, отнюдь не сгладил острые углы ее натуры. Лив тут же себя отругала – нельзя быть такой резкой. У сестры, как и у конфет из магазинчика, была твердая оболочка, но мягкая сердцевина. – Я понимаю, что с твоей семьей город обошелся нехорошо, но это моя жизнь. Уезжать из Адейра Синди отказывалась наотрез. Большинство жителей никак не припоминали ей родство с Пайнами, опасаясь, как бы она после этого не стала выбрасывать их почту. Тишину нарушал только шорох кативших по дороге шин. – И что, их никак нельзя убедить оставить его там? – наконец спросила Лив. Синди в ответ только нахмурилась. – Неужели все так плохо? – уточнила Лив. – Папа четыре раза сбегал. А на прошлой неделе швырнул в стену грелку и обозвал сиделку, – из-за сидевшего рядом Томми Синди понизила голос, – нехорошим бранным словом на букву «п»… Лив помассировала виски. Они провели здесь всего час, а у нее уже раскалывалась голова. – Можешь поверить мне на слово, – продолжала Синди, – я сцепилась с тамошним персоналом. Они пригрозили больше меня не пускать. Не кого-то, а меня! Уму непостижимо. Лив вполне могла постичь это своим умом. – Но вчера мне позвонил директор и сказал, что ты в этом деле можешь помочь. Лив посмотрела на сестру и напряженно спросила: