— Как же тогда ты хотел бы жить? — поинтересовалась я. Том остановился. Утер пот со лба, обернулся и бросил взгляд на усадьбу Кунгсудд, которая осталась в сумерках позади нас, окутанная плотным туманом. — Однажды я куплю этот дом. Я засмеялась. Конечно, я засмеялась. Было так очевидно, что он никогда не купит эту усадьбу. Для нас, простых смертных, это было невозможно, и хоть мне было ясно, что Том из обеспеченной семьи, они вряд ли владели состоянием подобного масштаба. Таких денег не было ни у кого из моих знакомых. — Ты же шутишь, да? — спросила я. — Никаких шуток. Мы пошли дальше, вдоль края скалы. Слева от нас простирался редкий сосновый лес, справа было только море, а над ним — до странности светлое небо. — Зачем тебе вообще сдалась эта усадьба? — спросила я. — Это же самый настоящий мавзолей. — Именно, — подтвердил он, протягивая мне руку, чтобы помочь взобраться на очередную каменную глыбу. Я не могла его понять, и это лишь подстегивало мой интерес к нему. — Ну а ты? — спросил Том. — Где ты хотела бы жить? — Во всяком случае, не здесь. — Здесь? Ты имеешь в виду усадьбу? Я поколебалась. — Нет, — ответила я. — Я имею в виду Швецию. Мы продолжали подниматься, пока не добрались до вершины утеса Кунгсклиппан. Его венчала плоская площадка около десяти метров в длину и столько же в ширину. Под ногами была сухая трава, да кое-где — небольшие камни. Дул ветер — не сильно, но достаточно, чтобы голые руки покрылись пупырышками. — Идем, — Том взял меня за руку и бережно повел к обрыву. Вслед за ним я подошла к самому краю. Далеко внизу виднелись черные камни, они торчали из-под гладкой поверхности воды, словно острые зубы, готовые разорвать того, кто на них упадет. Том встал между мной и лесом, и я повернулась к нему лицом, оказавшись спиной к пропасти. Он посмотрел мне в глаза и схватил за оба запястья. — Наклонись назад, — сказал он. Я медленно покачала головой, может, даже посмеялась над его абсурдным предложением. — Давай же! — продолжал Том. — Я тебя держу. Я крепко ухватилась за его запястья и стала медленно прогибаться назад. Сначала несмело, а потом позволила ему удерживать мое тело на весу. Он вцепился в меня сильнее, и я ощутила жжение в запястьях и ладонях. Моя жизнь была в его руках. В груди смешались страх и ощущение какого-то странного триумфа. А еще — возбуждение и ожидание того, что должно было произойти. Я посмотрела в небо, запрокинув голову назад, так что смогла разглядеть линию горизонта над морем. Мои волосы трепетали на ветру, над самой пропастью. Это было красиво. И еще это было начало конца — мне кажется, я знала это уже тогда. 37 Мы провели вместе почти все лето — Том и я. Купались, занимались сексом на скалах. На катере его родителей плавали на шхеры в окрестностях Королевского Мыса, курили там, а потом отсыпались в каюте. Так постепенно мы узнавали друг друга. Том был хитер. Из положительного — он был умным, трудолюбивым, симпатичным. Как мне кажется, и успешным тоже. Или, по крайней мере, должен был таким стать, потому что это происходит со всеми студентами Хандельс. Что же в минусе? Он чертовски много думал. Ничего не могло быть для него просто так. Родители больше любили его старших сестер (по его словам), преподавателям он не нравился (так он считал), на работе вокруг него были одни идиоты (по его ощущениям). Том знал себе цену, но все равно постоянно подвергал сомнению собственные способности. Подозревал, что лучший друг (Казимир) втайне презирает его, что он недостаточно хорош для семейства де Вег — что было, конечно, полной чушью. Они любили Тома, как собственного ребенка. — Я знаю, что ты бросишь меня, — из раза в раз повторял он с мукой на лице. Его темные глаза тогда становились огромными, умоляющими, прямо-таки коровьими. — Зачем мне бросать тебя? — Я это просто знаю, я вижу по тебе. Зачем я сдался такой, как ты? Поначалу мне это казалось лестным. Типа я так чертовски желанна, что Том решил, что не стоит ни моего внимания, ни моей любви. Но со временем это стало меня сильно донимать. Парень, который считал, что никуда не годится и я брошу его, едва на горизонте появится кто-то получше, определенно не мог быть секси. Этим «кем-то» был, разумеется, Казимир. Мы встречались довольно часто. Иногда втроем — я, Том и Казимир. Иногда Казимир брал с собой бимбо[23] по имени София. У Софии все было большим — сиськи, жопа, зубы. И ржала она громко, реально как лошадь. Все, что вылетало из ее рта, было донельзя инфантильно. По сравнению с ней Винсент представлялся титаном мысли. Несчастная телка. Казимир целиком и полностью игнорировал ее. И да, он на меня запал. Честно говоря, он все время на меня пялился. Том, само собой, не мог этого не заметить. Но это же не означало, что Казимир интересовал меня! Однажды вечером, когда мы с Томом лежали голыми на камнях, все еще мокрые после купания, он вдруг повернулся ко мне. — Я знаю, что ты его хочешь, — заявил он. — О чем ты? — Казимир, ты хочешь его. Я вижу. — Ты совсем на голову больной? Том схватил мое лицо рукой и сжал изо всех сил, так что мне показалось, что он вывихнет мне челюсть. — Ай! Что ты, черт возьми, творишь? — Если ты бросишь меня… — прошипел Том. — Отпусти! — воскликнула я, приподнимаясь на локтях. — Я тебя убью, просто чтоб ты знала, — закончил он. Том ослабил хватку, хищное выражение пропало с его лица, гнев в глазах погас, уступив место коровьему взгляду. Том засмеялся. — Какого черта ты творишь?! — закричала я, вскакивая на ноги и пятясь от него по скользким камням. Том молчал. Я внезапно поняла, что замерзла. Озноб возник из ниоткуда, заставив меня дрожать и стучать зубами. Я схватила полотенце и завернулась в него. — Я хочу домой, — отрезала я. — Успокойся. — Нет, я сказала, я хочу домой. Короткий смешок. — Это шутка, Ясмин. Ты разве не поняла?