Королева должна править. – Я больше не хочу этим заниматься, – поначалу мне кажется, что эти слова принадлежат кому-то другому. Они срываются с моих губ ядовитым шепотом, и Азами приходится наклониться ближе. – Амора? У меня подгибаются ноги. – Вечеринка окончена, – раздается далекий голос Бастиана. – Все могут расходиться по домам. Королева увидится с вами завтра… – Нет, – как только я произношу это слово, мне становится легче. Оно приносит необычайное ощущение свободы, от которого хочется рассмеяться. – Нет, я не думаю, что мы еще увидимся. Я… С меня хватит. Лицо Азами становится пепельно-серым. Валуканцы ошарашенно смотрят на меня из-за ее спины. – Что-то не так, Ваше Величество? Я уверена, что смогу исправить… – Дело не в этом, – с каждым словом давление на мою грудь ослабевает. С каждым вдохом я все больше чувствую себя собой. – Я ценю все, что ты мне показала, и все, что ты делаешь для Валуки. Я уверена, что все эти мужчины – чудесные люди, но я слишком долго и усердно работала, чтобы надеть корону на свою голову. Я пожертвовала слишком многим ради своих людей. Ни один человек, каким бы добрым и замечательным он ни был, никогда этого не поймет и не будет готов к такой ответственности. И я устала притворяться, что смогу доверить свое королевство кому-то еще. Скажи лорду Баргасу, чтобы он передал всей Визидии: с меня хватит. Я больше не участвую в этом фарсе. На всех островах, где мы успели побывать, я потратила слишком много времени, притворяясь кем-то еще. Дважды я чуть не умерла из-за того, что пыталась понравиться другим людям. Я – Амора Монтара, и я больше не буду пешкой. Я буду королевой. * * * – Самое время прекратить это нелепое представление, – говорит Ватея, когда мы возвращаемся в нашу комнату. – Я удивлена, что ты продержалась так долго. Накрыв голову подушкой, я вдыхаю свежий запах лаванды. Как бы мне хотелось раствориться в этом аромате. Я рада, что мне больше не придется обмениваться любезностями с потенциальными женихами, но что будет завтра, когда в газетах разразится настоящая буря? Это не имеет значения. Я не могу допустить, чтобы общественное мнение имело надо мной такую огромную власть. Так или иначе завтра я найду пробужденного и навсегда изменю судьбу Визидии. Только когда моя кровать скрипит под дополнительным весом, я отрываюсь от подушки и смотрю на Ватею, которая прожигает меня своими золотыми глазами. – Ты что, жалеешь себя? – она говорит с такой прямотой, что на мгновение я снова вспоминаю о том, насколько ей чужды человеческие обычаи. – Или ты снова скучаешь по своему отцу? – Я всегда по нему скучаю. – Я сажусь в кровати, и ее взгляд следует за моими движениями. – Я тоже много по кому скучаю, – голос Ватеи звучит почти безразлично, но ее плечи опускаются, словно на них давит огромный вес. В ее глазах загорается и тут же меркнет тусклый огонек. На протяжении веков люди ловили русалок из-за чешуи и по другим, еще более отвратительным причинам. Я уверена, что за долгие годы своей жизни Ватея перенесла немало потерь. – Я знаю, что его правление было построено на лжи. Я знаю, что он делал все возможное, лишь бы сохранить все в тайне, – наконец говорю я, изо всех сил напрягая связки, чтобы меня было слышно. – Я это знаю. Но…я бы все отдала, чтобы увидеть его снова. Хотя бы на мгновение, – что-то внутри меня раскалывается под ее пылающим взглядом. Меня захлестывают эмоции, и, как вода в прорванной плотине, мои чувства разом выливаются наружу. – Несмотря ни на что, он все еще мой отец. И мне кажется, что он смог бы направить меня на верный путь, если бы только я могла вернуть его назад. – Ты не можешь исправить последствия вековой лжи всего за несколько месяцев. – Ватея крепко берет меня за плечо. – Ты делаешь все, что можешь, Амора. Этого достаточно. Я потеряла очень многих, но я не могу позволить себе потеряться в прошлом вместе с ними. Они бы не хотели, чтобы наши жизни остановились из-за того, что их время вышло. Ты можешь скорбеть, но не надо посвящать себя вечному трауру. Легче сказать, чем сделать. Скольких бы ни потеряла Ватея, она не несет ответственности за страдания и смерти сотен людей. В отличие от меня. – Как боги могут быть такими жестокими? Почему они забрали его у меня? – мои слова кажутся жалкими, но я вкладываю в них всю свою душу. Я надеюсь, что эти слова станут пощечиной для самих богов. Надеюсь, что они прочувствуют каждую каплю моей ярости. – Я просто хочу, чтобы они вернули его назад. – Вместе с отцом мы могли бы восстановить магию. Победить Кавена. Спасти столько жизней. Если бы я не знала Ватею, мне бы показалось, что в ее глазах блеснула жалость. – Даже я знаю, что не стоит проклинать своих богов, Амора. – Ватея соскальзывает с моей кровати и гасит свечу. – Вдруг они тебя услышат? Глава 30 Кто-то наблюдает за мной. Задыхаясь, я резко подскакиваю в постели. Единственный источник света в темной комнате – это лунный свет, пробивающийся сквозь щель между портьерами. Прищурившись, я вглядываюсь в серебристую дымку, но вижу лишь Ватею, которая крепко спит в соседней кровати. Я осторожно ложусь обратно в постель, уверенная, что мои взбудораженные нервы просто играют со мной злые шутки. Но как только мимо моего окна проскальзывает чья-то тень, я вскакиваю на ноги, сжимая Рукан. Я уже хочу разбудить Ватею, как вдруг тень начинает смеяться. Это гулкий, самодовольный смех, который сотрясает мои легкие и сбивает с ног. Я бы ни с чем не перепутала этот звук. Но… этого не может быть. – Отец? – мой голос звучит тихо и сипло, но все же в ответ снова раздается раскатистый смех. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не разрыдаться от его близости. Ватея даже шевелится, и я с силой щипаю себя за руку, желая убедиться в том, что это всего лишь жестокий сон. Когда щипок отзывается обжигающей болью, у меня перехватывает дыхание. Не теряя ни секунды, я набрасываю плащ поверх ночной рубашки, застегиваю пояс с ножнами и выбегаю из комнаты. Я бегу через дом словно в тумане, пока холодный мрамор кусает мои босые ноги. – Отец! – оказавшись вдали от спален, я зову громче. Он снова смеется, и на этот раз я вижу свою цель – размытое пятно теней и света, убегающее прочь. Я не думаю. Я просто следую за ним, удаляясь все дальше и дальше от дома, пока земля не превращается в камень, больно впивающийся в мои ступни. Всем своим существом я осознаю, что это не может быть реальностью. Это проклятие. Мираж. Что-то неведомое. Но отец прямо здесь, передо мной. Он двигается так быстро, что, если я хочу его поймать – мне нельзя колебаться. – Подожди меня, – шепчу я ему вслед, сжимая кулаки, когда камень впивается мне в пятку. – Подожди секунду! Как только эти слова срываются с моих губ, передо мной появляется светящаяся фигура. Зверь, сотканный из мерцающего голубого пламени, высокий и гордый. Это огромный волк, и он пылает так ярко, что мне хочется закрыть глаза. Его дымящиеся лапы нетерпеливо топчутся по земле, а из пылающего меха постоянно сыплются свежие угольки. Его глаза – два белых огненных шара, и, когда зверь останавливает на мне свой светящийся взгляд, я тянусь за кинжалом. Заметив мое движение, волк фыркает, выпуская белый дым из ноздрей, словно он пытается сказать, чтобы я не боялась. Он здесь не для того, чтобы сражаться. – Ты отведешь меня к нему? – Я делаю шаг вперед и осторожно протягиваю руку к его шее. К моему удивлению, пламя не оставляет ожога на коже. Я собираюсь с духом и забираюсь на спину волка, не желая отставать от отца. Как только я сажусь верхом, волк пускается вперед с такой скоростью, будто пытается обогнать ветер, оставляя за собой дорожку из синих угольков. Оказавшись на спине зверя, я понимаю, что напрасно поддалась эмоциям. Возможно, я угодила в чью-то ловушку. Этот волк появился не сам по себе, и он явно знает, куда идет. Но все же смех отца был слишком настоящим. Слишком близким. Я не могу повернуть назад. Только не сейчас, когда он так близко. Когда мы находим отца, он обращен ко мне спиной, а его тело, сотворенное из языков красного пламени, сливается с его скакуном – гигантским лосем с серебряными рогами. Вместе они несутся через горы, петляя вокруг гейзеров, которые поднимаются к небу, щедро наполненному падающими звездами, и оставляя за собой туманный шлейф. Как только туман касается огненного волка, его шкура начинает шипеть, испуская белый дым. – Посмотри на меня, – шепчу я, в надежде, что отец развернется ко мне. Я уговариваю и даже умоляю его показать мне свое лицо, чтобы я знала наверняка, но в тот же момент мне страшно, что, как только он это сделает, я проснусь. Когда отец все-таки поворачивается, огонь вокруг его тела угасает. Впервые за долгое время я вижу его лицо. Я вижу его загорелую кожу, сморщившуюся за годы, проведенные в море. Теплые карие глаза, которые с гордостью смотрят на меня. И улыбку. Широкую, чудесную и прекрасную. – Это ты. Это действительно ты. Отец не отвечает. Вместо этого он поднимает руку к небу, используя магию, которую я никогда не видела, чтобы достать танцующий завиток созвездий. Звездная нить обвивается вокруг его рук и поднимается к плечам, переливаясь оттенками розового, голубого и зеленого. Он снова смеется, протягивая мне руку. На этот раз созвездия проскальзывают между его пальцев и вплетаются в мои волосы. Я смеюсь, когда они кружатся вокруг меня, прежде чем взмыть обратно на небо, осыпав меня дождем из магии и звезд. Я откидываю голову назад, едва замечая, что мои щеки намокли от слез, потому что мне все равно. Когда-нибудь мне придется очнуться ото сна, но сейчас я молюсь всем богам, которые только могут меня услышать, чтобы реальность не возвращалась. Я хочу оставаться в этом моменте как можно дольше. Слушать его смех. Видеть его улыбку. Всю свою жизнь я мечтала об этом приключении с отцом. Теперь, когда он здесь, я молюсь, чтобы оно длилось вечно, пока галактика не поглотит нас целиком и наш мир не исчезнет. Но даже у богов есть свои пределы. Они и так были слишком добры ко мне. Тело отца начинает дымиться, и, пришпорив своего скакуна, он снова бросается вперед. Только на этот раз он поднимается все выше и выше, словно хочет попасть прямо на небо. Я прижимаюсь к волку, крепко сжимая его мех, когда он пускается следом. С каждой секундой тело отца дымится все больше и больше. Все вокруг заволакивает туман, сжимающий мои легкие и обжигающий горло, но я упрямо следую за отцом. Он ни за что не ускользнет от меня во второй раз. – Не останавливайся, – шепчу я на ухо волку, когда нас начинает окутывать дым. – Догони его. Зверь ярко вспыхивает, освещая наш путь в белом тумане, и тепло его шкуры согревает мои пальцы. Он бежит вперед и останавливается, только когда мы наконец нагоняем отца. Он сидит прямо передо мной: мерцающий огонек среди дыма и теней. Он украл месяц с ночного неба и надел себе на лицо вместо улыбки. – Ты, несомненно, переняла мою тягу к приключениям, – его слова наполнены гордостью, которая пронзает мою грудь не хуже самого острого клинка. – Боги, – шепчу я онемевшими губами и спрыгиваю на землю. Каждое слово царапает мое горло. – Я так по тебе скучаю. – Мне так много нужно ему сказать. Так много поведать. Но отец превращается в дым и быстро рассеивается в воздухе. Я тянусь к нему, отчаянно желая удержать его здесь, со мной, но он не собирается оставаться. – Я скучаю по тебе больше, чем ты можешь себе представить. Но мне нужно, чтобы ты была храброй, Амора, – его тело исчезает, как ночная дымка, растворившаяся в звездном небе. – Будь храброй, моя девочка, и сделай то, чего я не смог. Я пытаюсь его позвать. Пытаюсь ухватиться за него, но моя рука проходит сквозь пустоту. Отец исчез так же быстро, как и появился. И все же на том месте, где он стоял, все еще клубятся клочки дыма. Они принимают форму существа, которое возвышается позади, существа, которое мы должны были отыскать вместе с отцом. Существа с большими кроваво-красными глазами.