— Что тебе ещё от меня нужно? — разозлилась Люся. — Не что, а кто. Мне ты нужна! Прости меня! — и протянул ей букет цветов. Люся оттолкнула его и молча продолжила идти к ожидающему её такси. — Люся! Ну я не прав был, испугался! Ну от кого такое можно ожидать, чтобы человек в здравом уме мог общаться с умершими? — Лучше с умершими, чем с такими живыми, как ты! — Люся! Ты теперь на машине домой добираешься… А помнишь, как ты ездила на метро и я тебя сам подвозил на своей машине? — Катайся на ней сам. — Люсь. А ты похорошела. Прям изменилась после нашего расставания. Может быть тебе мой адвокат понравился? — Что? — возмутилась Люся. — Ну а что? Именно после первой встречи с ним ты так соблазнительно стала выглядеть! Никогда бы не подумал, что твоим формам так пойдут деловые костюмы, особенно тот белый пиджак и эти красные туфли на шпильке… Ммм… — Андрей поддался своим сладким воспоминаниям. — Будь мы вместе, я бы такое с тобой сделал… — Убери от меня свои грязные руки! И дай мне открыть наконец эту дверь! Ты никогда не делал того, чего хочу я! Всегда только то, что хотел ты! Даже в постели мне указывал, что и как делать, чтобы тебе было приятно! А мне это было совсем неприятно! — Так зачем ты тогда это делала? — Андрей поставил Люсю вопросом в тупик. Ей ничего не оставалось делать, как взять из его рук букет цветов и резко ударить им по его лицу, затем бросить в него. Розы упали и рассыпались на ещё горячем от солнца асфальте. Люся села на заднее сиденье такси и, еле сдерживая слёзы, сказала ему: — Дура потому что. Любила. — закрыла дверь и водитель такси повёз Люсю домой. По дороге домой Люся получила смс-сообщение от Андрея, где он ещё раз попросил прощения и попросил её позвонить ему, как только она остынет. Про этот инцидент Люся рассказала оставшейся у неё в квартире Антонине Ивановне. — И что, ты думаешь ему звонить? — поинтересовалась Антонина Ивановна, переминая по старой памяти свои затёкшие ягодицы на диване. — Ну не сейчас, через пару дней или неделю… — Вот смотрю на тебя и думаю, как жаль, что я привидение, а не человек. — задумчиво сказала Антонина Ивановна. — Конечно жаль! — Да. Так бы тебе табличку на лоб прибила с зеркальной надписью «Лурёпа!», чтобы ты всегда помнила, кто ты есть. — Зачем Вы так? — А ты не понимаешь? Лурёпа ты стаеросовая! Он же специально к тебе свои яйца подкатывает, чтобы потом квартиру мою получить! — Вы что? Он же не сможет! — Если со своими яйцами в постели не может разобраться, то здесь он найдёт способ, как обдурить тебя! — пыталась она вразумить Люсю. — Если ты, конечно, ему не поверишь. — Не поверю. — только Антонина Ивановна хотела спокойно вздохнуть, как Люся продолжила. — Только пусть извинится как следует. Что мне эти розы? Пусть по ресторанам меня поводит, подарки дорогие начнёт дарить… И в постели уж пусть удивит меня! А то всё я, да я… Тошнит уже. — Тьфу ты! — вырвалось у Антонины Ивановны и она встала с дивана. — Вы что, уже уходите? — Конечно! А смысл мне с тобой оставаться? Как была дурёпой, так ей и осталась. Запомни: ни один мужчина, если на самом деле любит женщину, не будет вести себя как эгоист. Он будет хотеть радовать её каждый день! И не дай солнечному лучу не пробиться сквозь тучи, если он украдёт у неё улыбку с лица. Всё! Не жить этому идиоту в радости с женщиной. Один раз обидит — она на всю жизнь запомнит! А ты быстро прощать собралась. — Так я же… — Я же, я же… Ты же! Не думаешь о последствиях своих необдуманных действий. Подумай тысячу раз своей рыжей головой, зачем тебе его извинения и что ты будешь потом с этим делать? Поумнеешь и выкинешь уже эту жевательную резинку, которая давно потеряла свой вкус и цвет, или будешь продолжать её жевать, смакуя её тухлый вкус? — Фу… — от услышанного Люся скорчила лицо, но Антонина Ивановна уже успела раствориться в воздухе. * * * Следующую неделю Люся работала в тишине и спокойствии, даже Андрей не беспокоил её своими внезапными встречами. Но душа Люси по-прежнему маялась, всё искала ответы на какие-то свои вопросы. Вечером в пятницу Люся решила поехать домой на метро, чтобы встретить там бабу Нину. Спускаясь по эскалатору, Люся заметила новых призраков, которые то и дело выясняли отношения между собой. Один из них громко сказал другому: — Все вы верующие грешники, а мы не верующие не являемся такими! Вы даже за это убить готовы! Как только Люся спустилась с эскалатора, сразу же нашла спорящих между собой призраков и подошла к ним. Один из них был молодой и красивый мужчина, словно с обложки журнала, второй был похож на человека с завода — взрослый, вымотанный, хмурый, в перепачканной сажей одежде. — Простите, Вы сказали, что все верующие грешники… Что Вы имели ввиду? — А ты откуда взялась такая проныра? Ты вроде ещё живая. Как звать-то тебя? — поинтересовался молодой призрак. — Люся. Так что там с моим вопросом? Вымотанный призрак решил присоединиться к их разговору: — Милочка, он имел ввиду, что мы все верующие что-то плохое вытворяем. — Не что-то плохое, а самые ужасные деяния! — продолжил первый. — Ну и какие же, например? — не успокаивался второй. — Вы натворите делов, а потом идёте грехи отмаливать, думая, что кто-то вам их отпустит. И снова идёте грешить! А вам никто их не отпускал, просто словами успокаивали и всё! — Врёшь ты всё, молодежь проклятая! — Вот видишь, я у него уже молодежь проклятая. А я даже на оскорбления не переходил! — Но Вы же назвали верующих грешниками, он посчитал это за оскорбление. — пояснила Люся. — А Вы, милочка, как сами считаете? — спросил второй призрак. — Считаю, что это всё пустая трата времени. — Как это? Вы что, атеист? — поинтересовался второй. — Нет, но и не верующая. Уже. Я имела ввиду, что это лишь нами созданные рамки. Мы же сами решаем оскорбиться нам на что-то или нет. Никто не вправе решать за взрослого и адекватного человека как ему себя вести. — Но ведь там же всё расписано! — возмутился второй. — А Вы маленький мальчик, чтобы жить по указке и не можете сами планировать свою жизнь без приключений на свою задницу? — спросила Люся, сменив на недовольный тон в голосе. — Вот! Умница! — воскликнул первый. — Грубиянка! — буркнул второй и исчез. — А ты я смотрю подкована в этом вопросе. Зачем тогда спрашиваешь? — поинтересовался первый. — Меня, кстати, Леонид зовут. Можно просто Лёня. — Да не могу я смотреть на то, как люди убиваются не понятно из-за чего! Ведь и вправду, они грешат больше других и им кажется, что им всё с рук сойдёт! Они не думают о том, как сделать так, чтобы избежать неприятного события. Они просто делают как хотят и всё. — Правильно. Обычный человек не будет учить другого как жить, но они же каждому указывают на неправильность. Но им указывать нельзя. Они тебя своей книгой до смерти забьют, как меня. — Всмысле? — Да шучу. Просто я в одном баре стихи Маяковского читал, а когда другой рассказывал стихи на религиозную тему, я подавился оливкой, и никто из зрителей этого и не заметил, даже скорую не вызвали. Так и сидели, рукоплеская автору религиозных стихов, потом одушевлённые выходя из бара, сказали, что я просто напился и уснул на его стихах, а я даже не пил! Я оливки ел! В общем… Так на меня и забили со своей религией. — Печально… — Ты, кстати, приходи сюда почаще. Я тебе стихи почитаю. — Спасибо, я поеду домой, уже поздно. До свидания! — ответила Люся, заходя в вагон предпоследнего поезда. — До скорой встречи! — и Леонид помахал ей рукой во след. В этот вечер Люся так и не встретила бабу Нину, но зато нашла ответ на свой вопрос и нисколько не пожалела о том, что отошла от религии. "Лучше жить честно от души, а не притворяться честным человеком ради получения похвалы после смерти. Иначе, что это за жизнь такая, вся в притворстве… чужая жизнь. Не своя. А зачем человек надевает на себя маску праведника, если таковым на самом деле не является? Нечестно.". Услышав на кухне разговор Люси с пустотой, Антонина Ивановна поинтересовалась: — Ты чего там бормочешь на ночь глядя?