Я пожимаю плечами. —Я встречал ее пару раз. Правда. —И как она? Совершенна. Шедевр, состоящий из шелковистых светлых волос, кремовой кожи и невинности... моя противоположность во всех отношениях. —Она никто, — мой язык жжет от этих слов. —Губернатор проводит торжество на следующей неделе, — говорит Габриэль. —Я хочу знать, почему Саймон отдает свою единственную дочь Джеку Харрису. Ни для кого не секрет, что этот мужчина - ублюдок, который обращается со своими женщинами не лучше, чем с мусором, который он выбрасывает. Я знал почему или, по крайней мере, догадывался об этом. —Его бизнес терпит крах, — говорю я. Я сомневался, что Мария знала об этом, когда выходила замуж за старика. Уверен, что она думала, что ей будет легко с ним, и я мог это понять. Куинны были видной фигурой в высшем обществе Редхилла, богатой, влиятельной и уважаемой. У них было достаточно власти, чтобы какое-то время держать в секрете новости об их сокращающихся прибылях, даже от Марии. И она, несомненно, сразу же воспользовалась бы первой возможностью получить хоть какую-то контроль. Деньги и власть шли рука об руку, и если бы их было достаточно, вы могли бы иметь все, что захотите, и кого пожелаете... Но теперь она была привязана к мужчине, который терпел неудачу, но вместо того, чтобы уйти, она манипулировала и строила планы, пока не добилась желаемого результата. Но что Джек получил от этой сделки? Мария получит деньги и больше власти, будучи связанной с одной из самых влиятельных фигур в Редхилле, а Саймон, скорее всего, примет подачки от губернатора, но что получит Джек? Я жую внутреннюю часть щеки, обдумывая причины этого. —Я хочу, чтобы ты пошел на гала-концерт, Атлас, взял Энцо и дал мне ответы. Это больше, чем просто сокращение прибылей, и в этом городе ничего не происходит без моего ведома. —Понятно, — я поднимаюсь. — Атлас? — Габриэль зовет меня, прежде чем я успеваю уйти. —Узнай больше о дочери, и что она получит от этой сделки? Я не поворачиваюсь к нему, киваю головой и ухожу под тихое бормотание и воркование Линкольна. *** Я подъезжаю к многоквартирному дому, в городе уже наступил вечер. На тротуаре и на дороге все еще суетились люди, но теперь у меня была миссия, и я был слишком рад начать прямо сейчас. Я приветствую швейцара, который кивает, и направляюсь к лифтам. Она бы разозлилась, если бы снова нашла меня в своей квартире, и только мысль об этом почти заставляет меня возбудиться. Я нахожу ее на кухне, она наливает кипяток в кружку. —Привет, светлячок. Она кричит, подпрыгивая так сильно, что сбивает дымящуюся чашку со стола на пол, а затем кричит по другим причинам, когда горячая вода выливается на ее босые ноги. —Дерьмо. Это было не то, что я планировал. Она ругается и бросается в ванную, открывает холодный кран, погружая свои покрасневшие ноги в холодную воду. Ее лицо перекошено от боли, но оно не скрывает взгляда, который она бросает на меня. —Какого черта ты здесь делаешь!? — она шипит, стиснув зубы вместе от боли и гнева. — Дай-ка посмотреть, — подхожу я к ней. —Сядь на край ванны. — Уходи, Атлас! — К сожалению для тебя, светлячок, этого не случится. — Как, черт возьми, тебе удается проникнуть внутрь!? —У меня есть связи. —Связи, вроде швейцара? — выплевывает она. —Завтра пойду к управляющему и добьюсь его увольнения! —И выставишь приличного человека на улицу? Я не знал, что ты такая бессердечная. —Ты меня совсем не знаешь! —Верно, но я знаю, что ты никогда не лишишь человека работы, даже если он обидел тебя. Она все еще стояла, положив ноги под льющуюся из-под крана воду, нижняя часть ее полосатых пижамных штанов теперь промокла, но ее ноги, хотя и красные, не выглядели слишком сильно обожженными. —Садись, дай мне посмотреть. Вздохнув, она балансирует на краю ванны лицом ко мне, а затем поднимает поврежденную ногу и кладет ее на ближайший ко мне край. Я беру ее в руки. Все в ней было маленьким, мои большие руки охватывают ее ступню, но я осторожно провожу пальцами по ее красной коже, проверяя, нет ли сильных повреждений. Она смотрит на меня своими глубокими карими глазами, идеально ухоженные брови нахмурены. —Почему ты выходишь замуж за Джека? — спрашиваю я, встречаясь с ней взглядом. Она вздыхает, но не отвечает. Я позволяю своим глазам окинуть ее тело, замечая, насколько туго на ней сидит майка, облегающая ее фигуру, словно вторая кожа, выставляя изгиб ее талии и груди для моих глаз. Пижамные штаны ей велики и свисают с бедер, но это не мешает мне представить ее подтянутые ноги и твердую округлую задницу. —Я задал вопрос, Эмери. —Потому что этого хочет мой отец, — отвечает она резко. —А ты всегда такая хорошая девочка, не так ли, Эмери? — я отпустил ее ногу, она будет болеть, но, похоже, не будет волдырей. Ее щеки краснеют, но она не отвечает, вылезая из ванны, брызгая холодной водой на плитку и направляясь в спальню. Мои глаза перемещаются на кровать, вспоминая, что она лежала на ней, а затем в моей голове возникают новые сценарии того, как я ее наказываю. Того, как она подползает ко мне, берет мой член в рот и задыхается им, пока ее руки связаны, а ноги раздвинуты. Она достает из ящика еще один комплект штанов и ожидаемо выгибает бровь. О, она хотела, чтобы я вышел. Вместо этого я сажусь на кровать, а затем откидываюсь назад, развалившись на ее подушках, и кладу руки за голову, готовясь к представлению. —Ты можешь уйти, — говорит она. —У меня есть вопросы, Эмери, — говорю я ей. —Если я непонятно выразилась раньше, Атлас, то тебе здесь не рады. Я жестоко ухмыляюсь, ее слова проникают под мою кожу. —Я не уйду отсюда, светлячок, пока ты не дашь мне ответы, которые я хочу. У меня есть много способов добиться этого от тебя, Эмери, так что сделай выбор. Хочешь быть хорошей девочкой и рассказать мне то, что я хочу знать, или у нас возникнут проблемы? Глава 9 ༺Эмери༻ Я чувствовала, как кровь отливает от моего лица, холодная волна страха прогоняет всю оставшуюся страсть, которую я испытывала к этому мужчине. Я предполагала, что это было и хорошо, и плохо: хорошо, потому что это заставило меня увидеть смысл, и плохо, потому что этот человек был Сэйнтом, и, несмотря на имя, он был полной противоположностью. —Тик-так, светлячок, — ухмыляется он, его глаза темнеют, когда он еще раз внимательно осматривает меня. —Ты дашь мне мои ответы? —Чего ты хочешь от меня? — я дышу, хватка на штанах в моих руках сжимается почти до боли, а небольшая лужа воды под моими ногами становится ледяной, что, как я знала, не имеет ничего общего с температурой в комнате. Как этот человек мог так разогреть меня, а в следующий момент превратить в лед? —Ты выходишь замуж за мужчину, потому что так сказал твой отец, — он выгибает бровь. —Ты всегда делаешь, что тебе говорят? —Когда у меня нет другого выбора, — честно отвечаю я. — И у тебя здесь нет выбора? —Нет. —Что они имеют на тебя, что заставляет тебя верить, что это твой единственный выход? Что ты получишь, Эмери? Деньги. Деньги на приют. Хотя я этого не говорю. Это была моя единственная слабость. Та, которую уже используют. И отдать ее дьяволу было бы так же плохо, как продать ему свою душу. У меня было достаточно людей, которые использовали это против меня. Я не нуждалась в том, чтобы и он это делал. Потому что, если бы он сделал это, несомненно, было бы во много раз хуже. Больше никому нельзя было доверять. Мне придется быть отчаянной. —Неважно что, Атлас, просто я должна. Он прищуривает свои пылающие глаза, которые обжигают там, где “касаются”. Клеймо, вот чем они были, потому что куда бы они ни посмотрели, казалось, что они прикасаются ко мне физически. У меня по коже пробегают мурашки, и я сглатываю, когда он отслеживает это движение с выражением хищника. —У тебя нет отношений с мамой, — говорю я, меняя тему.