—Я буду трахать эту маленькую тугую киску, пока ты не закричишь, светлячок, — шепчу я ей в грудь, угрожающе скребя зубами по бугорку. —Я буду трахать тебя жестко и без пощады, поки ты будешь лежать, принимая меня и умоляя о большем! — она извивается, связанная веревками. —А потом, когда ты решишь, что больше не можешь терпеть, я трахну тебя снова. Я прикусываю ее грудь, и крик девушки подобен музыке, когда я всасываю ее плоть в свой рот, помечая. —Ты хотела быть моей маленькой шлюшкой, светлячок, и ты ею станешь. Ты поймешь, насколько я ебанутый, и тогда, возможно, не станешь предлагать себя как чертову закуску. —Атлас, пожалуйста, — хнычет она. Поглаживая свой член, я опускаю его к ее киске, проталкивая головку сквозь мягкие складки. От ее жара по моему стволу пробегает дрожь. —Смотри на меня, — приказываю я, опускаясь к тугому входу. —Смотри на меня, когда я буду трахать тебя, светлячок. Широко открытые глаза встречаются с моими, когда я погружаюсь в нее на дюйм. Я снова вытаскиваю его перед тем, как войти глубже во второй раз. Проходят мучительные минуты, когда я просто дразню ее, слушаю ее дыхание, слышу тихие стоны. Она не сводит с меня глаз, но затем ее голова откидывается назад, а спина выгибается дугой, когда я резко вхожу в нее, наши тела соединяются, соприкасаются, мой член так глубоко, но я хочу еще глубже. Я балансирую на коленях, глядя на пространство, где мы соединяемся, и прижимаюсь к ее животу, удерживая ее неподвижной, пока я сильно и быстро вхожу, возбуждение ее киски пропитывает мой член, стекая между нами. —Черт возьми, — прорычал я. —Так чертовски хорошо. Ты чувствуешь, как это хорошо, Эмери, как крепко твоя киска обхватывает меня? Веревки натянуты так туго, что я думаю, не надеется ли она их разорвать, но эти узлы не поддаются, и она принимает это. —Моя маленькая шлюшка, — хвалю я. —Просто прекрасно. —Атлас! — кричит она. —Ты поешь для меня, красотка? — похвалил я. —Вот так, отдайся мне. —О боже, — рычит она, ее киска пульсирует на моем члене. Я замедляюсь, но продолжая глубоко погружаться. Теперь мой таз упирается в ее набухший клитор, и я медленно вращаю бедрами, толкаясь и двигаясь. Когда она содрогается, ее тугая маленькая киска спазмируется вокруг моего члена. Я чувствую, как мои собственные яйца напрягаются, угрозая кульминации прямо здесь. Откинувшись назад, я вхожу в нее, прижимая ее бедра к кровати, и ее один оргазм перерастает в два, которые вызывают мой собственный. Я стону, изливаясь в нее, бедра подергиваются, когда ее киска плотно сжимается вокруг моего ствола, высасывая из меня все до последней капли. Рухнув на нее сверху, я удерживаю свой вес, и мое лицо падает в ложбинку между ее головой и плечом. Мы тяжело дышим, кожа блестит от пота. Осторожно я развязываю одно запястье, затем другое, массирую красные следы, успокаивая боль, и только потом перехожу к ее лодыжкам. Девушка была удовлетворенной, ее глаза лениво наблюдали за тем, как я освобождаю ее и поднимаю на руки, прижимая к своей груди, чтобы дать ей тот комфорт, который, как я знал, ей понадобится после этого. Она кладет голову на мою грудь, и я чувствую, как моя сперма вытекает из нее, но я не двигаюсь, не сейчас. —Что случилось с тем обещанием? — спрашивает она, когда моя рука гладит ее по волосам. —Ты хочешь второй раунд? Она поднимает голову и смотрит на меня. —Мне нравится когда ты контролируешь, — признается она тихим голосом. Девушка была так чертовски хороша для меня. Такая идеальная. Без изъян. Неужели будет так плохо, если я оставлю ее? Глава 25 ◦•●◉Атлас◉●•◦ Она лежит, свернувшись калачиком, рядом со мной, еще влажные после душа волосы разметались по плечам. Она дышит глубоко и ровно, ее обнаженная кожа, покрытая небольшими укусами, выставлена мне на обозрение. Я обнимаю ее. И не могу отпустить. Пока она спит, ресницы на лице девушки слегка трепещут, а я все это время просто наблюдаю. Так ли чувствовал себя Габриэль с Амелией? Если это так, то я в полной заднице. Я уже видел Габриэля в разных состояниях, но влюбленным? Этот человек был не в себе и безумен, он готов на все, даже сжечь весь мир ради своей жены, и какая-то часть меня знала, что ради Эмери я тоже готов. Разве это нормально? Чувствовать себя одержимым так рано? Но затем появляется чувство вины за то, что я продолжаю жить, когда мой собственный близнец не может этого сделать. И это было из-за меня. Хотя это чувство вины пожирает мою душу, я не могу заставить себя отпустить Эмери. Не сейчас, когда она сворачивается калачиком, словно доверяя мне, нуждаясь во мне, и не в ближайшие дни, недели или месяцы. Я провожу рукой по ее обнаженной спине, и она вздыхает, еще больше вжимаясь в мой бок. Нет. Я не мог ее отпустить. Она должна была уйти. Оставить меня. Но даже тогда, смогу ли я выдержать без нее? Я не лгал, когда говорил, что она - наркотик, от которого невозможно избавиться. Ни остановиться, ни вылечиться. Я был ядом, а она - противоядием. Моей противоположностью во всех отношениях, но равной мне в большем. Она принимала меня, когда никто другой не мог этого сделать. Преследовала мою тьму и наполняла ее своим светом. Она была всем, в чем я нуждался. Она была моим спасением. Я мог защитить ее, дать ей то, в чем она нуждалась... ༺Эмери༻ Что-то изменилось. Что-то грандиозное. Атлас стоит рядом со мной, его рука лежит на моей спине, пока мы наблюдаем за людьми, проходящими через двери приюта. Все было готово к дню усыновления, и хотя я не ожидала, что Атлас будет здесь, он настоял на том, чтобы присоединиться ко мне в этот день. Он наблюдает за происходящим, нахмурившись, но не отходит от меня ни на шаг. Он также настоял на том, чтобы я спала с ним с того дня, когда нашла его в спортзале. Секс каждый раз был невероятным, интенсивным и пробуждающим. От надвигающейся тени, когда ты привлекаешь его внимание, ничто не сможет спасти. Я знала, что была для него лишь телом, чтобы заглушить боль, которую он испытывал, и знала, что в конце концов буду сломлена так же, как и он. Он предупреждал меня об этом, но мое сердце не понимало, что нам нужно держать себя в руках. Мы не могли быть вместе. —Ты слышала что-нибудь о своем отце? — неожиданно спросил он, и его рука, лежавшая на моей спине, теперь переместилась на бедро, где его пальцы слегка сжали его. Я качаю головой. —Нет. Они перестали звонить. —Хорошо. Я поворачиваюсь обратно к постоянному потоку людей и чуть не давлюсь языком. В дверь входит Габриэль Сэйнт с женой под руку, оба выглядят грозно и царственно, что казалось невозможным, и все же они здесь. Этот человек внушал ужас, но тот, кто вошел следом за ним, тот, кого я узнала еще на гала-концерте и кто сопровождал Атласа, - от него, черт возьми, замирало сердце. Сочетание красоты и смерти. —Дыши, светлячок, — шепчет Атлас. —Они пришли на мероприятие. —Зачем? — заикаюсь я. —Потому что я попросил их об этом. —Хорошо, но это не объясняет, зачем им сюда приходить, — шиплю я, наблюдая, как правящая семья Редхилла осматривает пространство вокруг себя, слышу лай собак и смех. Не знаю, когда я перестала бояться, что Атлас тоже был частью этой семьи, но сейчас все вернулось. Застыв, я отстранилась от него, мои руки сжались в кулаки, но он не дал мне уйти далеко. —Ты спишь в моей постели, я трахаю тебя, и ты выкрикиваешь мое имя, но ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной? —Дело не в этом, — я покраснела до самых пальцев ног. —Я не такая, как они. —Амелия тоже не была, — шепчет он, прежде чем отпустить меня и направиться к своему брату. Они обнимаются, прежде чем он целует Амелию в щеку и пожимает руку крупному мужчине. Там было еще несколько человек: миниатюрная девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, за которой следовал тот, кого я узнала как Девона, врача, который обработал мои раны после инцидента с Марией. Я стою в стороне, пока они разговаривают между собой, выглядя обычными, как все, но в тоже время какими-то потусторонними. Их сила была ощутима, опасность, которой они обладали, легко почувствовать, глядя на их напряженные плечи, оценивающие глаза. Я полагала, что не зря они занимают самое высокое место в рейтинге. Амелия заметила меня и мгновенно улыбнулась, схватив черноволосую девушку, а затем направилась ко мне. —Эмери! — Амелия улыбается, одетая в толстый вязаный джемпер и сапоги, которые на любом другом человеке выглядели бы обыденно, но на ней это выглядело изысканно и элегантно. Девушка поменьше, стоящая сбоку от нее, смотрит на меня, и в ней, как и в Амелии, чувствуется царственность, но я не видела ее в доме в тот раз, когда Атлас брал меня с собой. —Это Сьерра, — представила ее Амелия. —Лучшая швея в городе Сьерра закатывает глаза.