– Ночью дети должны спать! – А мужчины должны зарабатывать деньги, так что же? Скажи, когда ты иногда вставал, чтобы сделать ей какао по ночам, о чем ты с ней говорил? – О том, что надо спать и не мешать нам. – То есть ты вставал только для того, чтобы и дальше выносить ей мозг? Приехала домой я жутко злая, но продолжать разговор с Жоффруа на эту тему было бесполезно. Я решила не портить себе настроение еще больше, ведь на следующий день нам предстояло впервые идти в гости к Гаю. На ужин в саду были званы мы, его подруга и еще одна приятельница с работы. Впервые я вошла в этот дом с тех пор, как он перестал принадлежать Карин и Гаю вместе. Было странно воспринимать его как дом Гая. Хотя почему-то дом показался мне таким родным, словно я вернулась к себе. Ужин прошел неплохо, но я чувствовала, что Жоффруа значительно глупее остальных, но, слава богу, высказывался он немного. Я наконец смогла поговорить на иврите. Мне было странно сознавать, что я соскучилась по неродному языку. Да и, честно говоря, было очень приятно встретиться с Гаем снова. Он слегка постарел, но почти не изменился. Подруга его оказалась приятной женщиной лет сорока, намного миловиднее Карин, но тоже совсем не красавицей. На работе Карин забросала меня вопросами о новой подруге Гая. Я не знала, что нужно отвечать. Логика подсказывала, что нужно было назвать ее очень страшной и нереально тупой, но у меня не повернулся язык, и я просто сказала: – Она нормальная. – И это все, что ли? – Ну да. * * * Мы долго планировали съездить на день в Нормандию – от нас это два часа на машине. В выходной мы встали довольно рано, чтобы сделать бутерброды и собраться. Я пошла к Роми в комнату сказать, что пора собираться. Но Роми заявила, что не хочет ехать. Она заплакала и стала говорить, что не хочет, чтобы мы ругались в машине, как папа и Наталья. И вообще – она хочет поехать в Диснейленд, а не в эту скукоту. Я стала ее уговаривать, рассказывать, как там будет красиво и интересно. Говорила, что мы уже много ездили на всякие детские развлечения, и нам тоже хочется что-нибудь посмотреть, и что я обещаю ей не ссориться в машине. Хотя не поскандалить в машине было почти невозможно. Я не привыкла, чтобы кто-то сидел и бесконечно бубнил мне под руку: «Да что ты делаешь вообще?! Как ты водишь?» В холостые времена я дико бесилась, когда мужики устраивали такие вот уроки вождения своим женам, и лишний раз радовалась, что я не замужем. А теперь человек, у которого никогда даже не было водительских прав, который нарочно ехал на красный свет те несколько раз, что я согласилась, чтобы он вел автомобиль, не закрывая рта критиковал мое вождение. И у меня, соответственно, получалось еще хуже, машина глохла, и я нервничала еще больше. Вот поэтому Роми и не хотела с нами никуда ехать, и ее можно понять. Как только я смогла ее уговорить и она немного успокоилась, вбежал Жоффруа и, тыкая пальцем Роми в лицо, заорал на ломаном иврите: – Я будет ехать машина, ты сидел тихо не сказать ни слов! Роми вообще не поняла, чего он хочет: – Ну вот, он опять на меня орет. – Послушай, в чем проблема? – спросила я. Он начал как-то визгливо голосить: – Че она командует?! Я хочу поехать куда-то в кои-то веки… Это невероятно! Все какое-то говно вокруг! Ничего невозможно запланировать, мать твою! И он швырнул тарелку на пол. Я в ужасе смотрела на эту идиотскую сцену, и меня охватывало отвращение. Не говоря ни слова, я спустилась в спальню и стала переодеваться в домашнюю одежду. Жоффруа пришел и сел рядом со мной. – Между нами что, все кончено? – забормотал он. – К тому идет. – Но я же люблю тебя… я без тебя умру, не бросай меня, пожалуйста. – Я так не могу больше. Ты и Карин разрушаете меня. Какого черта вам нужно от меня? Как я жалею, что доверилась и тебе, и ей. И теперь я здесь одна с ребенком, а вы оба сосете мою кровь. – Прости меня, но Роми очень тяжелая, а я очень хотел поехать, а она опять хочет все испортить. – Роми была согласна ехать. Почему ты влез в наш разговор? Ты же не понимаешь по-русски. – Я решил, что она не хочет. – Она и правда не хотела, и знаешь почему? Потому что ей не хочется ехать с нами два часа и слушать, как мы ссоримся. Потому что мы теперь все время ссоримся, или даже не мы ссоримся, а ты стал невыносимым и бесконечно достаешь ее, а когда я тебе не разрешаю – меня. Ты чего хочешь вообще? Доминировать надо мной? Этого никогда не будет. – Я не хочу доминировать, но не хочу, чтобы меня растоптали. – Так кто тебя топчет? – Давай поедем в Нормандию. Я обещаю, что все будет хорошо, и мы не будем ссориться. – Точно? – Точно. Мы снова быстро собрались и выехали в Нормандию. Было пасмурно, и настроение никак не исправлялось, так что ссориться мы начали примерно через десять минут. Роми была совершенно права. Онфлёр в Нормандии оказался потрясающе красивым местом. Старинные разноцветные домики вокруг бухты с яхтами, ресторанчики, чайки, маленькие старинные улочки. Было так красиво, что даже не верилось, что все это наяву. Но наша поездка была омрачена даже не очередным скандалом, а пониманием того, что сама основа нашего союза неправильна и ненормальна. В какой-то момент, в ресторане, где Жоффруа вел себя по-хозяйски, заказывая за мой счет далеко не самые дешевые блюда, я спросила его, глядя внимательно в глаза: – Слушай, а зачем ты со мной? Ты меня используешь, что ли? Из-за денег? Он молчал и смотрел на меня совершенно спокойно и, пожалуй, даже равнодушно. И я, искренне ужаснувшись, поняла, что не ошибаюсь. Наконец он выдавил: – Что ты, нет, конечно. Однако это прозвучало совсем неубедительно. – Давай я тебя сфотографирую? Смотри, как красиво. На обратном пути мы ссорились еще два часа, и я вернулась совершенно разбитая. Дома я сказала, что так дело не пойдет и нам придется расстаться. Он начал умолять не бросать его, без меня он не представляет, зачем ему жить. Он обещал, что снова станет таким, каким был в Израиле, что мы опять станем весело жить, что он найдет работу. Я простила. На следующий день мы курили с Карин и Лоранс, они, естественно, интересовались, как мы съездили в Нормандию. – Это был настоящий кошмар, – сказала я. – Ему просто надо поскорее найти работу, он чувствует себя неуверенно, – утверждали они наперебой. – Что-то я уже не знаю, девочки. Потом Карин стала рассказывать о своем очередном походе к психологу, о том, что они обсуждают ее сны. Карин почему-то все время снились сны, а психолог их расшифровывала. Мне это казалось чепухой и тратой денег. – Может, вам сходить на семейную терапию с Жоффруа? – предложила Карин. – Я уже заплатила 500 евро за его курсы вождения, а права он так и не делает, я содержу его, мне не хочется еще и платить психологу за то, чтобы он меня убеждал в том, что я должна продолжать платить, да еще и терпеть его выходки. – Он просто совсем не имеет права голоса в твоем доме. Вы с Роми слишком плотно связаны, там нет места третьему, – сказала Карин. – Я не вижу тут никакой связи. В Израиле он проводил с Роми немало времени, и она полностью его приняла, несмотря на то, что он не умеет говорить на ее языке. А теперь он бесконечно цепляется к ней, чтобы бесить меня, ко мне-то ему не прикопаться. – Дай ему шанс, он найдет работу, почувствует себя более уверенно, – посоветовала Лоранс. – Ну я пока не выгоняю его из дома, но терпение мое заканчивается. – А я вот на Мику наорала опять, – сообщила Карин. – Чего вдруг? Он же такой хороший парень. – Ну бесит. Сам не понимает, когда надо прибрать. Я уже жила с парнем, который ничего не делает по дому. Больше не хочу. Ну и да, я противная, я знаю. – Может, у тебя гормоны шалят? – Да нет, просто так… Через несколько дней Жоффруа предложили работу, подобную той, что он делал в Израиле, но только временную, всего на месяц. Он очень гордый отправился на работу, и я надеялась, что жизнь начнет налаживаться. Возвращаясь с работы, он рассказывал, что его очень ценят, и он точно останется там работать надолго. Говорил, что начальник очень грубо обращается с остальными работниками, и они его боятся, а он, Жоффруа, плевать хотел и смело выходит покурить столько раз в день, сколько захочет. Работающий Жоффруа просто раздувался от важности – теперь покрикивать на Роми стало его постоянным занятием. Я не позволяла ему этого делать, и скандалы практически не прекращались. Впрочем, проработать ему удалось меньше месяца, несмотря на его уверенность в том, что он останется там надолго и даже вскоре возглавит коллектив. А вот со ссорами все было по-прежнему. * * * В очередную субботу он сообщил мне, что к нам приезжает его дочь Эва. Как раз в эти дни Роми уезжала в Израиль на осенние каникулы. Эва гостила у нас совсем недавно, и я совсем не рассчитывала на ее приезд. Наоборот, я планировала побыть без детей, надеялась, что нам снова станет хорошо вдвоем. – Подожди, что значит она приезжает? А меня не нужно спрашивать? Это и мой дом тоже! – Ничего себе! Я столько делаю для твоей дочери, а моя тебя вообще не интересует! Да ты полная дебилка!