Часть 17 из 46 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Не только еда была великолепной, но и подача блюд была… как бы это сказать?…Фантастической. Некоторые блюда были покрыты сверху крошечными кусочками золотой фольги, как например ризотто из дикого риса. (Теперь я знаю, каковы на вкус деньги. И это не Гольдшлегер (итало-швейцарский коричный шнапс с сусальными хлопьями. Прим. пер.). Одно блюдо подали с небольшим тюком сена, в виде квадратика размером два с половиной сантиметра и перевязанного кусочками ткани, расположенного с краю тарелки. Поскольку, что же еще можно положить рядом с тарелкой необычной еды, покрытой золотой фольгой? Конечно же миниатюрный тюк с сеном.
Через какое-то время я перестала об этом задумываться и решила просто пробовать, как советовал Коннор.
Ой, и не забудьте про вино. Боже мой, вино. К каждому блюду подавали разное вино, грамм шестьдесят, не больше. Я не знаток вин, но обалдеть! Мой язык испытывал оргазм за оргазмом.
И все же, несмотря на кулинарный фейерверк, больше всего из того вечера я буду помнить наш разговор.
— Итак, скажи мне… — начала я примерно на смене третьего блюда.
— Что?
— Что это за загадочные дела, ради которых ты сюда приехал?
Коннор вздохнул.
— Давай не будем говорить о делах прямо сейчас.
— О чем тогда ты хочешь поговорить?
Он сделал глоток вина и задумался.
— О чем-нибудь личном.
— Мы говорили о личном в прошлый раз, когда обедали в ресторане.
— Я больше чем уверен, что мы еще не исчерпали эту тему.
— Ладно, умник…но в прошлый раз мы говорили обо мне. Думаю, самое время поговорить о тебе.
— Хм, — уклончиво произнес он.
Я подумала о его бывшей невесте, которая разбила ему сердце, но решила не касаться этого. В прошлый раз мое любопытство было встречено довольно прохладно.
Вместо этого, я довольствовалась вариацией на тему того, что он сказал мне.
— Что ж… кем пятилетний Коннор хотел стать, когда вырастет?
— Фьючерсным брокером, — совершенно серьезно ответил он, откусив кусочек гребешка.
Я засмеялась и чуть не подавилась вином.
— Какой пятилетний ребенок мечтает стать фьючерсным брокером?
— Я.
— Э-э… а кто такой фьючерсный брокер?
— Это тот, кто покупает и продает биржевые товары, такие как золото, сою или хлопок, и старается предсказать будущие изменения в цене, как повышение, так и понижение, в целях получения максимальной выгоды.
— Ты хотел покупать сою? — растерянно спрашиваю я.
— Не совсем. Я хотел делать ставки на рост или снижение цен на сою. Это похоже на торговлю акциями, когда ты пытаешься купить по низкой цене, а продать по высокой за относительно короткий отрезок времени.
— О, да. Каждый пятилетний малыш мечтает об этом.
Коннор улыбнулся.
— У моего отца работал сотрудник, который был особенно хорош в этом деле. Раджеш Сенгупта. Он был очень добр ко мне. Думаю, именно поэтому я хотел торговать фьючерсами. Я хотел быть похожим на него.
— Ох, как мило.
— Да. Мистер Радж… я давно о нем не вспоминал…
— А твой отец?
— Что мой отец?
— Он ведь был добр к тебе?
— Ха-ха, — засмеялся Коннор. — Нет, не совсем.
Я пристально посмотрела на него.
— Нисколечко?
— Он не особо хотел иметь дело с детьми. Или с теми, кто не мог заработать ему деньги.
— Но ведь ты спас ему жизнь в Мексике!
Я имела в виду тот случай несколько лет назад, когда Коннор вошел в логово похитителей и заплатил выкуп за своего отца, подвергаясь при этом риску самому быть похищенным или убитым.
— В то время мне было уже не пять лет, — заметил Коннор.
— Но… чем вы занимались, как семья?
— Ты имеешь в виду, когда я не находился в школе-интернате? Пару раз летали на Фиджи. И во Францию с Италией. Каждые рождественские каникулы катались на лыжах в Швейцарии.
— Похоже, было весело.
— Ну, да, но не по тем причинам, о которых думаешь ты. Обычно мои родители оставляли нас с няней и отправлялись на лыжные трассы с крутыми склонами. К тому времени, как я достаточно вырос, чтобы кататься там с ними, я уже был подростком и ни за что не хотел тусоваться с ними.
— Но… ты ведь проводил время с родителями после катания на лыжах?
— Нет, они обычно отправлялись ужинать и выпивать с друзьями. Я видел их только по утрам, до того, как мы отправлялись на подъемники, и всё.
— А как же на Рождество?
— Э-э… думаю, я видел их чуть дольше в рождественское утро, но потом всё снова заканчивалось горнолыжными склонами.
Я сидела с отвисшей челюстью. Я знала, что такое бывало, когда родители появлялись в жизни своих детей словно гости, но на самом деле, я никогда не встречала никого из таких семей.
У меня имелась куча друзей, чьи родители развелись, и некоторые из них редко виделись со своими отцами, пока росли. Но это другое; обычно они жили в разных штатах. Я никогда не встречала кого-то, кто рос как Коннор, с женатыми родителями, которых он почти никогда не видел.
Я снова попыталась.
— Но… а когда ты был ребенком?
— Что тебя интересует?
— Ты когда-нибудь… ну, не знаю… играл в игры?
На мгновение Коннор задумался.
— Мы с отцом играли пару раз в Монополию.
Наконец-то.
— Здорово, — улыбнулась я.
— Он заключал со мной сделки, а потом отказывался от них.
— …Он, что?
— Один раз я продал ему собственность Парк Плейс, чтобы получить деньги на приобретение отелей для другой собственности, но с обещанием, что я могу дважды остановиться на поле Парк Плейс или Променад и не платить. Он согласился, а затем, когда я остановился на поле Променад первый раз, он потребовал оплаты. Я напомнил ему о его обещании, а он спросил, есть ли у меня подтверждение в письменном виде.
— Но я ведь поверил тебе, — сказал я.
— Он сказал: «Только дурак верит слову другого человека, не подкрепляя его ничем».
— Я начал плакать. Сказал, что, если заплачу ему, то обанкрочусь.
— И почему меня должно это волновать? — спросил он. — Это твоя проблема, не моя. Тебе стоило подумать об этом до того, как ты продал мне свою собственность.
Челюсть у меня отвисла еще больше. Помимо откровенно жестокого обращения родителей со своими детьми и болванов-отцов, которые оставляли своих трехлетних детей в машинах, пока сами отправлялись в стрипклубы (о чем я лишь читала в газетах), это была самая безумная вещь, о которой я когда-либо слышала.
— Что?
— Эй, это еще не все. В следующий раз, когда мы играли, я продал ему собственность заставил его подписать контракт, и он опять меня подставил. Когда я указал на контракт, он спросил: «А кто обеспечит его соблюдение?» Так что я снова стал банкротом.