– О черт, выходит, мы опоздали… – Вызывай своих, – в ответ проорала я и бросилась к кулисам. – Куда? – рявкнул Волков, но я предпочла сделать вид, что не услышала. Я выбралась в коридор, где тоже бестолково метались граждане, и увидела охранника, с которым разговаривала десять минут назад. – Давай со мной наверх. Должно быть, он совсем растерялся от царившей вокруг суматохи, потому что повиновался мне без вопросов. На втором этаже было тише, но присутствующие, в основном девицы, которые здесь работали, тоже приготовились паниковать, хотя еще толком не знали, что произошло. Откуда-то возник Геннадий Сергеевич, я ухватила его за локоть: – Где уборная Инессы? – Вон там, – растерянно ответил он, ткнув пальцем в третью дверь слева, и я рванула туда, торопя охранника: – Да шевелись ты. Комната оказалась не заперта, что очень облегчило мне жизнь. Распахнув дверь, я сказала парню: – Пока я здесь, в коридор никого не пускай, никого. Понял? Если надо, пальни для острастки. – Да у меня и оружия-то нет, – перепугался он. – Тогда перегрызи врагам горло. Если мне кто-нибудь помешает, считай свою карьеру накрывшейся медным тазом. – Последние слова я уже кричала, захлопнув за собой дверь. Комната была маленькой, без окна. В левом углу зеркало и стул перед ним. Справа ширма. Рядом тумбочка. Ее я проверила первой. Масса всякой ерунды и ничего интересного. За ширмой на вбитых в стену гвоздях висели на плечиках два сценических костюма. Искать здесь что-либо – пустая трата времени. Так, дальше – шкаф. Плащ, костюм, сумочка… В сумочке кошелек, пудреница и штук двадцать презервативов. Занятно, но за это не убивают. Я обшарила шкаф и вскоре нашла то, что искала: коробку из-под обуви, втиснутую в нижний ящик и прикрытую какими-то тряпками. В коробке лежали туфли (довольно потрепанные), а под ними, точнее, под тонкой белой бумагой, два конверта. – Господи, какая же она дура, – пробормотала я, качая головой. – Неужто она всерьез считала, что это надежный тайник? Я вскрыла первый конверт: тысяча долларов стодолларовыми купюрами. Я очень удивилась, то есть удивляться тут было нечему, но, выходит, я ошиблась и девчонка просто прятала здесь свои сбережения. Содержимое второго конверта вызвало у меня зубовный скрежет. Знакомый почерк: “Аллочка, котеночек, жду тебя с нетерпением. Твои бриллианты ждут тебя вместе со мной”. Подпись: “Игорек”. – Козел ты старый, – прокомментировала я, – еще бы расписался и девкину фамилию заодно поставил. Записок было шесть штук, из чего я заключила, что страсть Деда к погибшей Алле была бурной и длилась довольно долго. На всякий случай я еще немного порылась в чужих вещах, но без всякого толку. Я сунула конверт с записками в карман, подумала и прихватила второй конверт, затем носовым платком протерла ручки шкафа и тумбочки, скорее из принципа, нежели из опасений, и удалилась. Охранник стоял столбом возле двери. – Менты уже здесь? – спросила я. – Нет, кажется, – ответил он испуганно. – Ну, значит, сейчас появятся. Само собой, ты меня здесь не видел. Я бегом спустилась по лестнице. Внизу страсти понемногу утихали. Дамы клацали зубами и жались к кавалерам, кавалеры обнимали дам, сурово взирая на мир. Волков принял на себя обязанности командира и выглядел злым как черт. – Ну что там? – прорычал он мне, правда негромко, стараясь не привлекать к нашему разговору внимание общественности. – Там полный порядок. А что здесь? – Уйди с глаз моих, без тебя тошно. – Меня же не выпустят, – широко улыбнулась я, что Волкову, само собой, не понравилось. – Откуда бросили нож, как думаешь? – оглядываясь, спросила я. – Вон из того коридора. Кто-то стоял за портьерой. Черт, я, когда мимо проходил, ведь почувствовал, кто-то там стоит, нет бы голову повернуть… – А куда ты шел? – В туалет, – буркнул он. – Значит, убийца стоял за портьерой? Расстояние приличное. Парень профессионал… По крайней мере, ножичком балуется часто. И хорошо знаком с местным репертуаром. – А это еще почему? – Потому что, друг мой Волков, расстояние действительно приличное, девица вертелась как заведенная, а ведь надо не просто попасть в цель, надо, чтоб девонька скончалась, словечка не вымолвив. Он выбрал момент, когда она замрет спиной к гражданам, представляя собой отличную, то есть неподвижную, мишень. – Возможно, – кивнул Волков, взглянув на меня с большей приязнью. Тут двери распахнулись настежь, и в зале появились стражи порядка. Подмигнув Волкову, я удалилась в тень, в том смысле, что предпочла устроиться на стуле в уголочке, дабы не мешать людям выполнять свои обязанности. Ничего интересного я от их появления не ждала: наверняка никто ничего не видел и не слышал. Примерно так и вышло. Одна дама заметила Волкова, когда он выходил в туалет, но не заметила, как вернулся, остальные вообще таращились на сцену, что вполне естественно. Мне тоже задали вопросы, и я ничем не порадовала следователей. Протомилась на своем стуле до самого рассвета, после чего последовало разрешение отправиться по домам. * * * Дома я бросила конверт на диван, доллары меня в настоящий момент не интересовали, а вот записки я прочитала. В общем, ничего особенного, убивать за это глупо. Моральный облик народного избранника явно прихрамывает (кое-какие слова и выражения могли шокировать престарелых избирательниц, но подросткам наверняка бы понравились). Впрочем, Дед у нас вдовец и мог себе позволить… Правда, упоминались дорогие подарки (а Дед у нас известный бессребреник, в одном костюме третий год ходит, в основном перед журналистами), конкуренты радостно завизжат: вот куда уходят деньги стариков и сирот: на продажных девок. И все же не верилось мне, что девчонок убили из-за записок. Припугнули бы, денег дали… Вот, кстати, и деньги. Тысяча баксов – приличная сумма за подростковые сочинения Деда, больше я бы из принципа не дала. Я услышала, как подъехала машина, и подошла к окну. Волков поднял голову, мы встретились взглядами, и я послала ему воздушный поцелуй, а он с досадой плюнул. Я пошла открывать дверь и, когда он вновь предстал моим очам, шепнула: – Как я рада, милый. – Надо требовать прибавки, – хмыкнул он, – за то, что приходится видеться с тобой так часто. – Я могу снабжать тебя молоком за вредность. Идет? – Лучше коньяка налей, – буркнул он, усаживаясь на диван, посмотрел на конверты и вновь принялся бурчать: – Деньгами не разбрасываются… А это что? – Взгляни, – кивнула я, устраиваясь рядом с коньяком и рюмками. – Это лежало в ее комнате? – спросил Волков. Было заметно, что валять дурака ему расхотелось. – Конечно. Где еще я могла бы это раздобыть? – Ты уже звонила Деду? – С какой стати поднимать его среди ночи? – Послушай… – опять разозлился Волков, но я его перебила: – Дед сказал: найти убийцу. Давай найдем его. – Его машина возле дома убитой той ночью, а теперь еще эти записки… Ты же понимаешь… – Мы должны найти убийцу. Только по этой причине я тебе и демонстрирую свои находки. И рассчитываю на взаимность, то есть на ответную откровенность. – Не зря у меня с прошлой ночи зубы ноют, – пожаловался он. – Ага. Предчувствия тебя не обманули… – Ладно, давай прикинем, что мы имеем. – Волков выпил, поставил рюмку на стол и повернулся ко мне. – Девка крутит любовь со всеми нашими шишками. – Причем одна такая шишка из конкурирующей фирмы. – Дед писал эти записочки, а девка их коллекционировала, смекнув, что на них можно заработать. Так? – Допустим. – Она прячет их у подруги и приступает к военным действиям. Однако вместо денег получает чулок на шею… – И в ту же ночь возле ее дома видят машину Деда. Логично предположить, что у них была назначена встреча. – Логично. Девчонка скончалась, и тогда ее подруга решает подзаработать на этих записках. – Это если она дура стоеросовая, а Инесса производила впечатление умудренной опытом гражданки. – Тогда что произошло, по-твоему? – Ответ напрашивается сам. Если убили из-за этих записок, то убийца, не обнаружив их в доме убитой, предположил, что они могут находиться здесь, и заведение сегодня посетил. Напуганная его визитом, Инесса звонит мне, мы приезжаем, но убийца нас опередил, однако забрать записки ему что-то помешало. Для того, чтобы разделаться с девчонкой, он воспользовался ножом. Несколько необычно, ты не находишь? – Почему? – пожал плечами Волков. – Напротив. От пистолета пришлось бы избавляться, опять же, как-то надо пронести его мимо охраны, а нож штука удобная, если умеешь им пользоваться. – Вот-вот. Отчего не дождаться девчонку в переулке после выступления, не проломить бедняжке голову, свистнув при этом сумку… – Возможно, у них не было времени.