Сижу, поджав под себя ноги, на стуле и в свете настольной лампы вяжу шарф, а все потому, что Маруся шарфы вязать не умеет, но в дораме видела, как влюбленные девушки дарили своим возлюбленным вязанные вручную вещи, этакий «Handмade» (Ручная работа) на дому не самого высокого качества и всегда странных расцветок. И Маруся бы его связала, обязательно (это же дорамный шаг, как можно ему не следовать?), если бы обладала терпением и, собственно говоря, умела вязать. Но она не умела, поэтому ограничилась тем, что выбрала цвет пряжи, купила мне спицы и попросила успеть закончить до Дня Рождения Короля. И да если бы не моя миссия я бы её послала, но я всё ещё верю в возможность светлого будущего, так что сижу, вяжу, слушая и время от времени посматривая видео урок английского. Вот что мне стоило промолчать на вопрос о том, умею ли я вязать, ведь было же нехорошее предчувствие, что просто так такую фигню Хмелькова спрашивать бы не стала. Но я лопухнулась, забила на предчувствие и ответила, теперь уже третий день после занятий сижу и вяжу этот «прекрасный» шарфик желтого цвета, благо хоть не малинового (ели отговорила). Единственное, что радует, дарить подарок предстоит не мне, а Марусе, ей и огребать в случае чего, а я надеюсь, что огрести хоть немножко, но придётся, потому что, ну не верю я, что Степной в тайне обожает очень яркий желтый цвет. Нет понятно, что желтый — это оптимизм, цвет смайлика, но ведь ещё и психушек… Хотя кого обманываю, про Хмелькову этот цвет Королю должен напоминать больше всего, особенно в свете последнего значения, так что why not (почему бы и нет)? Если я буду только зрителем, подарок можно даже назвать хорошим… Можно будет даже заснять сцену вручения на камеру, чтобы потом напоминать Марусе, что иногда стоит слушать советы подруги. Да сейчас я немножко злюсь на Хмелькову, просто, хотя я и умею вязать, но делать это не люблю, считая бесполезной тратой времени. Да и ладно бы шарф выходил красивым, нет же, в моей голове постоянно возникало шокированное лицо Короля, брезгливо выкидывающего свой подарок в урну, а тратить свое время на то, что окажется на помойке⁈ Это не может не раздражать. А с другой стороны, а вдруг не окажется, видеть на ком-то ужас связанный собственными руками? От безысходности хочется побиться о стенку, хотя, наверно, лучше познакомить со стенкой чьи-нибудь чужие головы, своей-то я пользуюсь, а вот другим людям встряска могла бы пойти на пользу. Неужели в этих Марусиных дорамах девушки взаправду дарили своим парням подобный ужас и те его с радостью принимали? Кажется, не только у Хмельковой слегка тогось с головой, но и у азиатов… Тяжко вздохнула, потянулась и отложила пряжу в сторону, пора выключать свет и ложиться спать, завтра в очередной раз попытаюсь отговорить Марусю от столь странного подарка, может даже получится… И кого обманываю? Не получится. Без вариантов. Это же Хмелькова, а она словно создана для воплощения в жизнь всех безумных идей, которые летают в космосе. * * * Пять минут до начала пары, до универа добралась спокойно, видимо, Бо заболел, раз его нигде не видно. Ну, или просто мне продолжает везти. А раз мне везет в этом, почему бы не испытать свою удачу и на Хмельковой? Задумчиво улыбнулась, и пихнула подругу в бок, привлекая её внимание, воображаемый Хью на мою затею отреагировал громким хмыканьем, почему-то ему в мою внезапно обретенную везучесть не верилось, он, вообще, большой скептик и прагматик. Но, а вдруг? — Марусь, может, передумаешь? — в голос вложила всю свою веру в Маруськино благоразумие. Все 5 граммов. Вот вы думаете, меня услышали? Ну, в смысле, услышали, конечно, но не так как хотелось бы. — Лик, ты, что не хочешь мне помогать? Я о многом тебя прошу? И вот как можно отказать этим просящим кукольным глазкам, в которых блестят недовыплаканные в ходе просмотра очередной дорамы слёзы. Да знаю я эту подружкину привычку допоздна смотреть азиатские сериалы и рыдать в особо трогательных и печальных моментах, из-за этого у неё глаза, и кажутся, настолько выразительными, а ощущение, что ангел, сидящий рядом с вами, готов расплакаться из-за любой мелочи просто убойным. Тяжко вздохнула и в очередной раз подтвердила свое желание помогать Хмельковой в любой авантюре. Идиотка, ну что с меня взять, снова переоценила свои силы и недооценила внешность подруги. Спасибо, Хью, что хоть не прокомментировал. «А зачем, если сама все осознаешь» — сглазила, воображаемый актёр снова решил подать голос. — Лик, а почему у тебя глаз задергался? — От счастья, Марусь, от счастья. — А я слышала, что это нервное, — почему-то не поверила в версию со счастьем подруга. — Врут. Марусь. — А, понятно, ты не хочешь со мной об этом говорить, да? Это все из-за Ника? Переживаешь, потому что он заболел и не ходит в университет? — Блин, НЕТ! Я, вообще, о том, что он болеет только сейчас и от тебя услышала. — Хорошо, я тебе верю. — Вот слышно же по голосу, что ни фига не верит. — Тогда почему? И вот как ей ответить? Потому что из-за шарфа я сплю меньше часов, чем обычно, ты от идеи его подарить не откажешься, а голос, который живет в моем сознание уже 3 сутки подряд стебет меня тем, что я не могу тебя отговорить сделать этот подарок? Не лучший будет монолог и после него у меня гарантированно появится шанс попасть в психушку. Ведь голоса в голове это же странно, да? Мне повезло, в аудиторию зашёл преподаватель, и Маруся решила отложить расспросы на потом, и я очень надеюсь, что потом она про них забудет. Потому что ну не было у меня в голове адекватных вариантов ответа на ее вопросы. «Скажешь, что просто не выспалась, зачем всё усложнять» — решил помочь воображаемый актер. И был, кстати, прав. Из-за недосыпа плохо соображаю. Хмелькова не станет чересчур лезть в мою голову, зачем ей это⁉ К тому же она сейчас увлечена предстоящим днем рождением Степного, ей должно быть не до меня и моих тараканов. * * * И, тем не менее, расспросами на большой перемене меня еще подаставали, потом, правда, Хмелькова успокоилась, мы пошли пить кофе. И вот я делаю очередной глоток, а она выдает такое, что я начинаю давиться и громко кашлять. — Мы должны навестить Ника, вы с ним соседи и знакомы, будет странно, не прийти. Да и вам же нужно поговорить. — Марусь, приходить без приглашения — это невежливо, — попыталась намекнуть, что идея, озарившая Хмелькову малость неадекватна, но куда там, подружку уже несло: — Это будет очень романтично (снова давлюсь кофе, Хаус ржёт), и как в дораме, героиня приходит навестить героя и приносит ему рамён (что это, вообще, такое? Название блюда, лекарство⁈), который приготовила своими руками (по ходу, еда, хочется верить, что героини дорам имеют более нормальные хобби, чем изготовление антибиотиков в домашних условиях). Герой весь такой мужественный (?), но умирающий (Ник, что смертельно болен?), с гордым видом сначала отказывается её принять (похоже на правду), потом всё же соглашается (не похоже на правду) и принимает еду из её рук (антибиотики в пролёте), чтобы… бу-бу-бу Так пора прекращать этот фестиваль абсурда: — Марусь, мы живем не в дораме, и он меня даже на порог не пустит, неважно с едой я приду или просто так. — Спорим? — на меня смотрели хитро. — Да ни за что! — желания в очередной раз позориться не было ни капельки. — А за кепку с названием сериала «Доктор Хаус»? — Так хочется, чтобы я опозорилась? — подруга знала, чем меня можно купить. Я люблю Хью Лори и обожаю кепочки, так что отказаться не могу, тем более, что мой выигрыш в споре вполне очевиден. — Так хочется, чтобы ты поверила в силу дорам. Ну-ну, сила дорам… Что еще за бред⁉ Хотя звучит всё же немножко лучше, чем лунная призма Сейлор Мун. Да и мини юбку мне одеть не предложили, хотя в последнем шанс попасть в квартиру был бы определенно выше. Впрочем, я же хочу выиграть, так что для своего блага буду молчать про мини юбки. — Хорошо, Марусь, тогда пошли вместе, думаю, много времени наш визит не займет, Ник нас увидит и сразу же выставит, не уверена, что он нам даже дверь откроет. — Лик, только не делай задний ход и когда я выиграю, ты свяжешь Королю еще и варежки с шапкой. — Согласна, потому что ты не выиграешь! — о, а Степному не повезло еще крупнее, чем казалось в начале, Маруся, видимо, всерьез вознамерилась заняться его гардеробом. Мы хлопнули друг друга по рукам и договорились, что встретимся через 3 часа после занятий у меня дома, оттуда и пойдем навещать больного, так же подруга уговорила меня приготовить для Ника мой фирменный рисовый суп, сама же пообещала приготовить загадочный рамён, без которого идти смысла, на ее взгляд, не было. Интересно, она думает, на входе в чужую квартиру будет стоять охранник и проверять, захватили мы еду или нет, а если еды не будет, вероятно, ей, кажется, нас сразу же с позором выставят. Ну, конечно, к больному, навестить, а рамёна нема! Не порядок! Да уж впереди у меня не лучший день, из плюсов, за пару минут позора выиграю целую кепочку, а ведь все не так уж и плохо. * * * — Собралась готовить? — брат заглянул на кухню и встал на пороге, прислонившись к косяку. — Ага. Помогать будешь? — увидела отрицательный моток головой и отвернулась от Руслана обратно к доске, на которой резала морковку. — Мелкая, как и обещал, предупреждаю заранее, через час к нам придет Рома. Поэтому в полотенце не бегай, пьяной к его ногам не падай, в любви не признавайся, — сказал это, и пока я немного офигевшая пыталась прийти в себя, своровал почищенную морковку и начал внаглую ею хрумкать над самом моим ухом. — Да когда я ему в любви признавалась? — смочила в кружке с водой нож и стала резать лук. — Когда тебе четыре было. — Это не в счёт, я еще не понимала значение этих слов. — Конечно-конечно, а парень помнит, надеется. — И эта сволочь, по ошибке являющаяся моим родственником ещё и засмеялась, мало мне было его хрумканья. — Руслан, а я ведь много всего могу Оле рассказать и мы с ней давно не виделись, — протянула задумчиво, крутя в руке нож и решая, нужно ли его после лука помыть или для очистки новой морковки необязательно настолько замарачиваться. В конце концов, лень победила и я, успокоив себя мыслью, что всё равно всё в супе будет вместе плавать, решила нож лишний раз не мочить. Брата моё заявление пробрало тут же, девушку свою он любил, а та в свою очередь обожала его ревновать абсолютно по любому поводу. Не знаю, почему Руслан ей это позволял, может, из-за того, что Оля была очень-очень красивая, а красивым многое прощается, а может, просто его прикалывал ее маленький закидон, в любом случае, играть на нем я научилась довольно быстро. — Обиделась что ли, ну Ли-нюнюшка ты моя, несравненная, зачем тебе общаться с Олей, ты ж её терпеть не можешь? — Что правда, то правда, общение с девушкой брата я выносила с трудом, она была такая же шумная как Хмелькова, но с ней абстрагироваться не выходила, потому что Оле постоянно требовались подтверждения, что ты ее внимательно слушаешь и тебе до ужаса интересно, что случилось у неё дома или на работе. Но при необходимости сделать гадость достающему тебя ближнему я способна вытерпеть и не такое, о чём я тут же брату и сообщила. Руслан тяжко вздохнул: — Хорошо, чудище малолетнее, капитулирую, не буду подкалывать на счет Ромки, но только сегодня. И вообще, мелочь, я, между прочим, доброе дело сейчас делал, исполнял твою просьбу, ты ж сама хотела, чтобы я о приходе Ромки всегда говорил заранее, чтобы казусов не было. — За предупреждение спасибо, но мне без разницы, придёт он или нет! — Разлюбила, да? — Убью! — Понял, понял, чувства живы и как никогда сильны! — вот не мог этот гад просто так свалить, не оставив за собой последнего слова. И что самое поганое, брат был прав, когда-то я, действительно, была влюблена в Рому. Лет до 11–12, пока Роме не стукнуло 15, и он не привёл к нам в гости свою девушку, Свету, красивую, умную, добрую. Расстались они, правда, через полгода, но я к тому моменту уже Маркизова не любила. Потому что не вынесли помидоры, моих малолетних «чуйств» цветения без подпитки и решили завять, за что я им безгранично благодарна. К несчастью, с тех пор больше влюбляться у меня не получалось, словно эта функция в моем организме решила атрофироваться за ненадобностью. В то же время, когда со мной приключилась «первая любовь» (ну не выходит у меня воспринимать серьезно свой детский восторг по поводу друга старшего брата), мне стало немножко пофиг на всех людей. Это случилось практически одновременно с принятием того факта, что я Роме не нужна, да и он мне тоже не нужен. Стать полным интровертом, мне помогли неадекватные одноклассники в новой школе, подарившие мне «сверхоригинальное» прозвище, предательство давней подружки, соседки по парте и прочая мелкая, но обидная хрень, в результате которой решение поставить крест на вере в то, что все люди априори добрые и чудесные, и, собственно говоря, завязать с общением, показалось мне очень даже адекватным.