И всё же интересно, а что именно учудила Маруся, общаясь со Степными, что они её до сих пор забыть не могут, и когда это было? «Интересно, значит спроси, будь проще!» И правда, посмотрела на, отрешенно размешивающую чай в кружке, подругу и спросила: — М, Марусь, так, когда ты со Степными познакомилась⁉ — В 7 классе. Я тогда была вегетарианкой (видимо, это был временный бзик, так как последние три года точно подруга спокойно ест мясо) и вступила в местное отделение Гринпис, а Степные владели мясным заводом. Ну, однажды наша группа устроила акцию, и мы закидали их шариками с краской, а я попала в папу Степного, Артема Аркадича, ну, ты же знаешь, я довольно меткая, а там были журналисты, и это ещё на камеру сняли, в общем, он там кричал, что нас всех засудит и таких детей нужно правильно воспитывать и бить ремнем. И да, он тогда ещё, кажется, куда-то там баллотировался и из-за всего этого не прошел, ну в смысле, из-за видео, где он на меня кричит, из-за него же, да и возраста, меня не посадили. Старая история. — Судя по голосу, как не странно, Марусе даже было немного стыдно. Неожиданно, но факт, я же думала о том, что история не только старая, но и незабываемая. И да, на месте Степных, я бы не просто угрожала, я бы уже сделала, но не фига же судьба над папой Короля пошутила, сначала Маруся ему жизнь подпортила, теперь с согласия его ребенка планирует портить… эм, в смысле, украшать жизнь его сына… Забавно. — А видео ещё есть в интернете? — В свободном доступе нет (не удивительно), но у меня на флешке есть, хочешь посмотреть? — Конечно, еще спрашиваешь! И, Марусь, пошли к тебе, я чуть не забыла, в библиотеке встретила Милу, нам нужно будет пересмотреть снимков 200–300 и найти среди них важный для Ивашкиной. Теперь уже удивленно подняла бровь подруга, я же махнула рукой в сторону выхода, мол, расскажу по дороге, и мы, бросив недоеденную еду, пошли домой к Хмельковой. * * * Разумеется, первым делом попросила Марусю найти и показать то самое видео… Мы с Хью просто внутренне подпрыгивали от желания увидеть (не побоюсь этого выражения) одно из самых шедевральных знакомств с родителями возлюбленного потенциальной невесты… Вот интересно, а папа Короля тоже его где-то трепетно хранит? Или забыл как страшный сон? Скорее, конечно, второе, но, а вдруг первое⁈ Было бы забавно. «Нереалистично. Хотя, разве что в качестве напоминания, что вокруг одни сумасшедшие и никогда не стоит ругаться с ними на камеру, особенно, когда являешься публичным лицом», — Хью улыбнулся, расселся на мягком кресле первого ряда в огромном кинозале, одел 3-д очки, достал попкорн и перешёл в полную готовность наслаждаться увиденным. Вовремя, Хмелькова, наконец, вырыла на своей флешке папку с этим древним файлом. — Забыла, у меня 2 ролика, 1 из новостей, второй сняла наша группа, но в новостях там больше снят Артем Аркадьевич, поэтому будем смотреть второй. Маруся, наконец, щёлкнула клавишей, и мы с Хью впились взглядом в экран, на нём была изображена какая-то подвальная комната, где несколько подростков разных лет, переговариваясь, складывали в пакеты небольшие разноцветные шарики с краской. Среди них выделялась русая голова с двумя хвостиками, Маруся, одетая в камуфляжные штаны и тонкую серую спортивную куртку, держала в одной рукой пакет, а в другой лист с текстом, который повторяла, бубня себе поднос. Оператор успел два раза обвести всех присутствовавших, прежде чем серьезный парень, лет 15 не потребовал экономить память, тогда экран мигнул, и перед нами появились всё те же ребята, идущие с сосредоточенными лицами в сторону небольшого скопления людей, видимо, каких-то митингующих. На кадре была ранняя весна, улица залитая солнцем, здание колбасного магазина «Выбор Королей», перед которым стоял полный мужчина с небольшой проплешиной, щупленькая блондинка и какой-то паренек лет двадцати похожий на хорька, все в деловых костюмах, все чему-то улыбаются, а ещё были редкие зрители — прохожие и два оператора от региональных каналов (становится понятно, кому принадлежали другие ролики с Артёмом Аркадьевичем). Но вот угол обзора снова смещается и на экране опять те самые подростки из подвала, они расходятся в разные стороны и начинают приближаться к лестнице, на которой стоит тройка в деловых костюмах. Затем неожиданно один из них, ещё не дошедший до центра начинает кричать: «Не допустим гибели безвинных зверей, ради кошельков королей!», — на него смотрят удивленно, а в этот момент, другие ребята начинают закидывать лестницу и мужчин краской с криками: «Убийцы», и да большинство ребят попадают, кто в лестницу, кто в одежду, а вот девочка с двумя смешными хвостиками, первым же броском раскрашивает лицо несостоявшегося политика. Ядовито-желтый шарик попадает в лоб не вовремя повернувшегося влево Артёма Аркадьевича, лопается с громким треском и стекает полосками краски по щекам, пухлым губам, двойному подбородку, стекает на пиджак, заливает живот и, наконец, капает на ступени. Папа Короля беззвучно раскрывает рот, оглядывает начинающую подхихикивать толпу, находит взглядом смешную девчушку, у которой от шока рука и не подумала уходить из положения для замаха и как завизжит фальцетом: — Засужу, всех вас малолетних *** (м, нельзя такое говорить, тем более, про детей, тем более, когда баллотируешься), а тебя маленькую дрянь, сначала ремнем выпорю, потому что твои родители этого не сделали вовремя, да поймайте же вы этих *** кто-нибудь, да куда вы смотрите ***, да я сейчас сам в вас кину (просто один из ребят, видимо от страха, попал на этот раз красным шариком в мощный политический живот), поймаю *** *** и *** ***… Вы у меня все ***… (слова отца Короля с каждым броском ребят становились все красноречивее, а когда ребята стали убегать, хотя судя по всему никто и не собирался их особо преследовать, красноречие вышло уже на полностью непереводимый мной уровень). М-да, понятно, почему не сраслось с политикой, на лицо неумение контролировать свой «восторг» от случающихся с тобой жизненных трудностей. Взять, к примеру, ту же Хмелькову, Маруся практически не использует обсценную лексику и часто вместо мата ругается фамилиями «грустненьких» философов или психологов, это звучит, как например: «Вот же ж Шопенгауэр случился», думаю, в такие моменты, где-то в гробу кто-то «грустненький» переворачивается, но почему так делать тоже неправильно подруге с ходу и не объяснить, так что боюсь с Хмельковой эта фишка останется на долгие годы (ну, или до тех пор, пока она не перейдет на фамилии «грустненьких» кого-то там ещё). Хотя, как говорит сегодняшний ролик, ругаться — это просто плохо, а на камеру, так совсем, супер-плохо. И почему при этой мысли я улыбаюсь и вспоминаю, как хорек прятался за блондинкой? «Всё из-за наличия у тебя чувства юмора», — прокэпил Хью. Хмыкнула, думая о том, что, судя по видео, с чувством юмора в нашей стране дела обстоят неплохо, это уровень воспитания подкачал. Видео закончилось, а у меня в голове поселились вопросы, например, о том, что если саму Марусю из-за малых лет не посадили, то, что случилось с ребятами постарше, там же только двое были в кепках, остальные полностью засветили свои шкодные физиономии. Спросила, и Хмелькова подтвердила, суд был, назначили штраф и условные наказания, но да, что вели они себя как наивные идиоты, она признает и после того случая по настоянию мамы из Гринписа вышла (а ведь не всё потеряно, чтобы повлиять на Марусю достаточно одного судебного разбирательства и долгого разговора с её мамой… Хотя, как-то слишком уж сложно выполнимо). Потом мы пообсуждали подругино звездное прошлое и, наконец, я в нескольких фразах описала увиденное в библиотеке, и, подсоединив мой мобильник, мы скинули фотки на флешку, чтобы рассмотреть. Предварительные подсчёты обманули. Снимков оказалось всего 147. Решили смотреть вместе, так как газета датировалась годом, когда Мила ещё училась с Марусей и чисто теоретически подруга могла понять, что могло заставить плакать Ивашкину. И мы смотрели и смотрели, и смотрели, и смотрели. Один раз, потом во второй раз, проклиная свою невнимательности и вот, наконец, я, а не Маруся разглядела на одном из снимков девочку в школьном пиджачке, подозрительно похожую на Ивашкину в прошлом, которая разглядывала какого-то мальчугана, играющего в шахматы с кем-то отвернувшимся от кадра к доске. Заголовок гласил «Прошла 4 ежегодная городская олимпиада по шахматам среди школьников. Интервью с финалистами». — Марусь, смотри, — толкнула в плечо, начавшую клевать носом подругу: Это Мила, да⁈ — А…что⁈ Да, она! О, точно, это ж наш спортзал, — опознала Хмелькова. — А мальчик? Он кто? — на кадре было ясно заметно, что Ивашкина смотрела прямо на него, а значит, он вполне мог оказаться тем, к кому она обращалась, когда болтала с газетами. — Не знаю… не помню, — Маруся почесала голову и растеряно пожала плечами, а потом неожиданно ожила, загоревшись очередной безумной идеей: — Но знаю, где мы можем это узнать! — И где⁈ — спросила, осознавая, что впереди какое-то очередное приключение, от которого ну никак нельзя отказаться. — В моей старой школе. Они просто повернуты на всяких наградах, медалях бывших учеников, там, наверняка, его быстро опознают, да и, вполне может быть, он висит на стене почета, в общем, поехали туда завтра, всё выясним на месте. Желания ехать и выяснять, кто этот загадочный он на снимке, было на нуле, но ведь миссия же, да⁈ Поэтому, согласилась, что идея хорошая, вернула свою тетрадь, попрощалась с Марусей и поехала домой, чтобы лечь спать, быстро выполнив все свои домашние задания. Эх, не думала я, что снова окажусь в школе так скоро. * * * Утро в университете прошло быстро, для Хмельковой оно было наполнено радостным предвкушением встречи со старыми преподавателями, для меня тихими молитвами о том, чтобы там было не слишком шумно, людно и не пришлось со многими людьми беседовать, короче, безнадежными молитвами, у которых не было шанса на исполнение… А ещё пугал и не подумавший уменьшиться энтузиазм подруги. Потому что случаи, когда что-то, вызывавшее огромный восторг у Маруси, хоть немного меня радовало, стремились к нулю… А может, даже ему и равнялись, стремились — это корректная форма, да и вдруг я о чем-то приятном запамятовала⁈ Очень маловероятное вдруг, правда. «Поменьше скепсиса, побольше энтузиазма, ты же в школу идёшь. — Как-то странно позитивно начал Хью, потом, правда, всё прояснилось. — Где ещё увидишь столько малолетних спиногрызов в естественной среде обитания? Это же всеобщее чистилище, место, где пытки знаниями являются узаконенными, а всякие садисты и извращенцы-мазохисты бродят на свободе». Хым, интересный взгляд на школу, но ты её с чем-то другим не перепутал? «Это место сложно перепутать с любым другим, столько тёмной энергии» — воображаемый друг, допил кофе, поставил чашку на стол и, изображая медиума, стал водить над пустой посудой руками, готовясь читать судьбу по кофейной гуще. Все с тобой Хью ясно, не буду отвлекать, и я переключилась на реальность, где мы уже подъезжали к нужной остановке. — Молодой человек, остановите тут! — попросила водителя какая-то бабулька, указывая рукой на ларёк, Маруся же пихнула меня в бок, мол, полная боевая готовность, если остановит, побежим за пенсионеркой. Подавила внутренний тяжкий вздох, думая о том, что это же нарушение ПДД, впрочем, шофёр на просьбу отреагировал не так, как этого ожидали две незнающие правила пассажирки, а именно речью: — Бабушка, остановка совсем рядом, подождите. Вы же штраф за меня оплачивать не будете, так зачем просите? Достаточно миролюбиво и даже без криков, но «бабушке» так не показалось: — Да вы, что старость не уважаете? Как вы так можете⁈ Да я же тебе в…- что именно бабулька имела в виду осталось тайной, так как мы, наконец-то, приехали и водитель поспешил открыть дверь и сообщить вербально, что мы на месте, тем самым перебив чужую речь к вящей всеобщей радости, стоит признать. Мы выбрались из маршрутки и бабулька прицепилась уже к нам, обсуждая только что произошедшее, с её слов, полнейшее хамство и неуважение. Покивали (даже Маруся не отважилась вставить несколько слов и переключить внимание на себя) и разошлись, свернув на окружной путь, но лишь бы разминуться с общительной женщиной. — М-да, — хором выдали мы с Хмельковой, но нашего единодушия хватило ненадолго, так как подруга вспомнила доставучего персонажа из новой дорамы, которую она совсем недавно начала смотреть. Интересно, когда-нибудь Маруся осознает, что рассказы о доставучих людях тоже могут достать? Тем не менее, терпеливо послушала первые 5, возможно 10 секунд чужого трёпа, прежде чем, текст слился в бубнение, а я не призвала на помощь воображаемого друга. Так что ты говорил про школу, кто садисты, кто мазохисты? «А это смотря по ситуации, садистами могут быть и учителя, и ученики, по себе же помнишь. Так же и мазохисты. Разве не мазохизм, заниматься чем-то мало оплачиваемым целыми днями, тратя своё бесценное время, ещё и выслушивая жалобы на свою работу, терпя глупые шутки малолетних острословов… По мне так, вот он — мазохизм в чистом виде». Или садизм, ты забыл про злых учителей, которые как будто мстят миру своей работой. «Или садизм… Но мазохизм чаще, слишком уж мизерный стимул и власть». Ну вот, а хорошие учителя? «Миф… шучу, они слишком редкое явление, да и те ещё мазохисты, в сущности, готовы пожертвовать всей своей жизнью во имя работы. Неслучайно у хороших классных руководителей обычно нет своих детей». Грустно это как-то. «Но ты же хотела знать, что думаю». — Лика, не отставай, — меня хлопнули по плечу и, схватив за руку, дотащили до невысокого школьного порожка. Школа выглядела типично, старое советское здание, покрашенное местами облупившейся жёлтой краской, только окна новые — пластиковые. А так по конструкции один в один моя школа, только номер на табличке другой. Даже забор такой же, простенький состоящий из нескольких железных звеньев, выкрашенных темной краской. В общем, ностальгия полнейшая, вся надежда на то, что внутри все обыграно по-другому, иначе этот поход станет еще неприятнее, окончательно взворошив мою память. Как же мне не хочется снова попадать в школу, прав Хью, это плохое место, где обитают одни извращенцы… — Лика, что с тобой, ты чего застыла, — перед моим лицом обеспокоенная Маруся водила рукой, а я почему-то глубоко дышала, словно рыба, выпрыгнувшая на берег. Дурость, прошлое — это прошлое, почему нервничаю? Улыбнулась как можно безмятежнее и первая толкнула дверь и вошла в здание, понимая мозгами, что мои эмоции были странными, что они неуместны, бессмысленны, что это ненормально, да и глупо… Но, что поделать, если вдруг на месте взрослой девушки очутилась школьница, которая очень не хотела идти в свой класс, которая не смотря на внешнее спокойствие и равнодушие, внутри бушевала, думая о смеющихся лицах одноклассников, о псевдоподруге, о… Нет уж… прошлое — это прошлое! Снова остановилась и, наконец, окончательно взяла себя в руки. — Куда пойдем? — спросила у Маруси, когда миновали, как не странно без вопросов и предъявления документов, пост охраны. Хотя, вероятно, в это время у какого-то класса заканчиваются уроки и нас приняли за родственников. — Как куда⁈ Наверх, конечно! Нужно сходить к Наталье Петровне и Елене Викторовне, они точно всё знают, — и мою даже не пытающуюся начать сопротивляться тушку потащили наверх. И да внутри школа была совершенно другой. Адью, страхи и призраки, у вас нет почвы для появления! На третьем этаже Маруся внезапно остановилась и, ткнув в стену, завешанную стендами с грамотами, фотографиями, медалями и т. п., сказала, чтобы я, пока осмотрелась тут, вдруг увижу, что-то ещё интересное, а она пойдёт и поспрашивает завуча и бывшего классного руководителя о том мальчике и Миле. Спорить не стала, потому что ну не мой это конек общение с незнакомыми людьми, да и наедине возможно разговор будет откровеннее, в общем, достала мобильник, открыла фото статьи и вычленив из неё фамилии финалистов стала искать руководствуясь ими и годами Марусиного обучения. Итак, Стырин Олег и Краснов Михаил, кто же из них тот самый загадочный воображаемый Милин собеседник? Смотрела, читала и часто отвлекалась, не находя ничего для себя интересного во всех этих пустых поздравительных фразах (награждается такой-то за проявленное усердие/терпение/способности или не за проявленное что-то там, а за участие/победу/вхождение в тройку лучших… и другой подобный неинтересный никому, за исключением разве что самих награждаемых и членов их семей, бред. И ведь нужно же было кому-то на эту бессмыслицу переводить бумагу и краску⁈). Нет, с одной стороны, понятно, что поощрение это важно, приятно, здорово, но читать всю эту однообразную ерунду, согласитесь, удовольствие довольно-таки сомнительное, поэтому не брюзжать и не комментировать не могу при всём своём желание (мизерном, конечно, но всё-таки присутствующем и требующем от меня сохранений приличий). Как результат, грамоты Стырина и Краснова я нашла, никакой новой всё проясняющей информации это мне не дало. Но раз уж это моё сегодняшнее задание, грамоты, прежде чем оставить местную стену славы, добросовестно сфотографировала. Затем пошла через широкий коридор к окну, думая о том, что в школе прохладно, даже в моей легкой куртке и непонятно, как дети сейчас учатся в своих отнюдь не шерстяных костюмах, не смея одеть верхнюю одежду. Как же чертовски прав Хью, считая, всё это мазохизмом. Ходить и мерзнуть, чистейшее самоистязательство и есть. Подула на руки, и положила их в карманы, чтобы согреть, думая о том, когда же начнётся отопительный сезон и станет немного теплее. Вскоре, правда, мысли о холоде меня полностью оставили, так как прозвенел звонок и в коридоре стало оглушительно громко и шумно, дети переговаривались, ходили, играли, бегали (возможно, чтобы согреться, но скорее просто от переизбытка пугающей меня энергии). Прижалась сильнее к окну, потому что подчас дети носились по коридору так, что рисковали снести случайное препятствие в сторону, даже не заметив этого. Пугающие дети… Слишком похожие на Марусю, зажмурилась и стала мысленно просить Время ускориться и поскорее закончить этот ужас.