Распущенные, длинные, пушистые и в глаза не лезут. Тетя за все это время ни разу не посмотрела в мою сторону. Когда мы наконец-то приехали, Марина Олеговна вышла из с салона и с заметным удивлением посмотрела на меня. Ну точно она хотела оставить меня здесь. Так только не подавать виду, что я расстроилась! Улыбаться. И еще раз улыбаться!» — Я думала, ты подождешь в машине. — Тетя, в такую духоту? Ну уж нет! Тем более я не видела Максима больше месяца, и если останусь здесь, не поздоровавшись, это будет как-то некрасиво. — Хм… ты права, пойдем. — Вольская повернулась в сторону здания и довольно громко произнесла: — Правда, вид у тебя... Ну хоть позориться не перед кем. Сегодня же выходной. Больше мы не разговаривали, молча поднимались в лифте. Тетя лишь время от времени поджимала губы. И я только сейчас поняла, что из-за предвкушения встречи с Максимом не заметила того, насколько взволнована тетя. Даже скорее обеспокоена. Что же творится в семье Вольских?! Двери лифта наконец-то разъехались, открывая взору светлый и просторный холл, с двумя темно-синими кожаными диванчиками, низким длинным столом рядом с ними и пустой стойкой секретаря. У окон стояло несколько пальм, а на стенах висели картины с какой-то абстракцией в таких же, как и кожа на диванах, темно-синих тонах. И все. Больше в таком огромном помещении не было ничего. Марина, не замедляя шага, пересекла приемную и вошла к сыну, махнув перед этим рукой, указывая мне на диван. Что ж, мы не гордые. Мы подождем. — Приободрила я себя и присела. Диванчик хоть и был удобным, но сразу понятно, не предусмотренным для сидения на нем с голыми ногами. Если не двигаться и замереть на месте, дискомфорт будет минимальным. Осмотревшись еще раз по сторонам, я достала из рюкзака телефон и зашла на сайт Вышки. Списки выложили. Я мгновенно закрыла вкладку браузера, тяжело вздохнув. — Посмотрю сначала Ольку, — успокоила я сама себя и набрала в поиске официальный сайт МГУ. Да, подруга метила именно в этот вуз, на юрфак, что было совсем неудивительно. Я несколько раз пролистала длиннющий список, туда и обратно, и уже успела нахмуриться и в волнении закусить губу, пока меня не озарило. Вот же дырявая голова! Я еще раз провела пальцем по экрану смартфона и, не дойдя даже до середины списка, растянула губы в улыбке. — Лелечка, Лелечка, умничка моя. Как же я могла забыть. Моховина сменила фамилию еще в апреле, сразу, как ей исполнилось восемнадцать. Взяла девичью фамилию покойной матери Добровольская. Я тогда подумала, что подруга решила таким образом почтить память женщины, которая подарила ей жизнь и скончалась полгода спустя. Леля же на это лишь усмехнулась. — Лика, ты слишком сентиментальна и наивна — ахнула тогда она — И это обязательно выйдет тебе когда-нибудь боком. Просто мамы была более звучная фамилия, а меня ждет большая карьера. Не хочу, чтобы все думали, будто я мхом поросла! На самом деле Ольга сменила фамилию с одной-единственной целью: чтобы отец не смог помочь ей с поступлением. Напрямую или косвенно, Леля не хотела его вмешательства, желала доказать самому родному и любимому человеку, что тоже чего-то стоит, что, несмотря на все свои причуды, она достойная дочь своего отца. И, как показала практика, Ольга на правильном пути. Она поступила на бюджетное место. Сама! Не воспользовалась связями и никому не давала взяток, поступила в один из лучших вузов страны, пользуясь лишь своими мозгами. Конечно, это лишь начало пути, но даже на этом этапе подруга показала, что готова идти к поставленной цели несмотря ни на что. Я очень ею гордилась и на волне бушевавшего в груди восторга зашла посмотреть списки другого факультета в этом же университете. С собственной фамилией не было подобной путаницы, и я нашла себя в два счета, я все же поступила на географа, на бюджет. Теперь у меня хотя бы былиь пути отступления. И почему я об этом вообще думала? Я раздраженно сорвалась с места: кожу на ногах неприятно обожгло. — Ай! Вот же… Совершенно не думают о людях, лишь бы красиво было, а что голая кожа прилипает в жару к этим мягким синим диванам, никого, совершенно никого, не волнует! Я подошла к окнам, притормозив у пальмы, провела пальцем по пыльным листьям. И за что уборщицы здесь получают деньги, интересно знать? Такую красоту портят. Я сама никогда в жизни не взялась бы ухаживать за цветами из страха испортить красоту своей безответственностью. Но очень их любила. Ожидание тяготило и, походив из стороны в сторону по помещению, которое внезапно оказалось не таким уж и большим, я подошла к дверям кабинета. Нет, я не собиралась подслушивать, просто приложила ухо к щели между дверью и стеной. Всего то! Я даже не надеялась что то услышать, просто ждать и ничего не делать было выше моих сил, а смотреть результаты собственного поступления было страшно. Поэтому требовалось себя немедленно чем-то занять. Рассуждала я именно так, когда в опасной близости послышался взволнованный голос тети. — Нельзя так, Максим! Что ей ответил сын, было не слышно. — Да я понимаю! Все понимаю! Всю жизнь понимаю! Только меня никто не поймет! — опять Вольская. И тишина в ответ. я напрягла слух и посетовала, что, пока шаталась по приемной, не стырила у секретаря стакан для письменных принадлежностей. Теперь и тетю было слышно с трудом, прозвучали слова «Совсем еще ребенок» и опять «Нельзя так». И совсем уж неожиданным было то, что дверь распахнулась, хорошо, что вовнутрь кабинета, иначе я обзавелась бы приличной шишкой на лбу. Я мгновенно отскочила, но Марина Олеговна даже не заметила меня, выскочила как ошпаренная, как будто за ней гнались судебные приставы с постановлением изъять все ее кукольные платья и украшения. Женщина подбежала к лифту, хлопнула по кнопке, двери разъехались в ту же секунду, и она заскочила внутрь, но даже когда за ней закрылись стеклянные створки и кабина поехала вниз, она по всей видимости и не вспомнила обо мне. Марина Вольская кусала губы и смотрела пустым взглядом, ничего перед собой не видя. — Дела! — громко охнула я, не понимая, что мне делать теперь. Бежать за явно невменяемой тетей? Или переждать бурю и добраться до дома самостоятельно, а пока… Пока… Чертенок внутри меня потирал ручки и довольно размахивал своим остроконечным хвостом. Я стукнула пару раз по дверному косяку и переступила порог. — Максим?! Вольский стоял у панорамных окон, засунув руки в карманы брюк. На мой оклик он резко повернулся, и хмурое выражение на лице сменилось растерянностью. — Лика? — Извини, я просто с тетей ехала в магазин. Решила подождать ее здесь, а она как выскочит… — я развела руками. — Пронеслась мимо меня в лифт и даже не заметила. Чем ты ее так напугал? Мне теперь и идти-то за ней страшно. Я выпучила глаза и последние слова проговорила шепотом, пытаясь разрядить обстановку. Максим был зол и взволнован не меньше тети. — Бессмысленно. — Что, прости? Он вытащил руки из карманов и скрестил их на груди. — Я говорю, бессмысленно идти за ней, она уже уехала. — Серьезно? — я думала, что тетя хотя бы в машине опомнится, но, видимо, не судьба. Или судьба? Я более уверенно шагнула вглубь кабинета и как ни в чем не бывало завела разговор на новую тему. — Как отдохнул? Максим выпустил воздух, качнул головой и, по широкой дуге обойдя меня, сел за свой стол. — Отлично. — А почему сейчас не в настроении? — я не отчаивалась и шагнула в сторону стола. Ну не будет же он от меня бегать по всему кабинету, самом-то деле? — Лик, чего ты от меня хочешь? У меня нет настроения для всех этих любезностей, честно. — Максим сложил ладони в замок и подпер ими подбородок. Или буде? Бегать… — Ну если ты не подбросишь меня домой, то дай денег хотя бы на проезд. Я ничего с собой не взяла. Пожала плечами и сделала еще один шаг к его столу. Видимо, врать входило у меня в привычку. В моем бездонном рюкзаке имелось все, и деньги в том числе. — Хочешь, я могу вызвать Виктора? Отец все равно сейчас, как всегда, у себя в офисе. — Произнеся это, Вольский заметно расслабился, и я, сделав последние два шага, подошла вплотную к его столу. — Ты что?! — Теперь моей задачей было аккуратненько обойти этот самый стол так, чтобы не спугнуть самую главную цель плана «Укатать Макса». — Дядя Женя никому не разрешает ездить с Виктором, — пожала плечами и легонько шагнула вбок, — если быть точнее, Виктору возить кого-либо, кроме него. — А ты как ездишь? — Вольский опять нахмурился. Да что ж с ним такое? — На автобусе, на такси, еще из дома меня иногда подбрасывают Саша или Вадик. Смотря кто дежурит.