Мы же с Олей только этого и ждали. — Подопри дверь, — одними губами тут же прошептала я и потянулась за чужой сумочкой. Та и правда была маленькой, я вытащила один ролл и засунула внутрь. Места в сумке почти не осталось. Туда, если и поместится штуки три, то все равно станет заметно. Оля опять шмыгнула и громко запричитала дрожащим голосом: — Как же так?! Как же так? Я перевела на нее взгляд и заметила, что подруга смотрит на мусорный бак. Пара секунд — и до меня дошло, что же именно пыталась мен сказать подруга. Быстро дойдя до бака, я выкинула туда все суши, раскрутив их перед этим и оставив себе кусочки рыбы. Потом торопясь, как ошпаренная, нашинковала этой рыбой сумочку соперницы. Чтобы Энджи не заметила сразу, я заполнила лишь кармашки под замком, а напоследок достала кошелек и впихнула лосося даже туда. Ольга уже обхохатывалась в голос. Ей было хорошо. Ведь ее смех сейчас по звукам было не отличить от слезной истерики, а мне приходилось сдерживаться. Хотя хотелось смеяться до потери сознания. Как доктор Зло, ехидно и отвратительно. Или как дятел Вуди. Боже, что же я творю? Я вернула сумку на прежнее место за пару мгновений до того, как хозяйка этого в будущем вонючего богатства вышла из туалета. Заметно успокоившись, Энджи продефилировала к умывальникам походкой от бедра и, не обращая внимания на хрюкающую от смеха в бумажные полотенца Олю, посмотрела через отражение в зеркале на меня. — Что за повод? — Ты о чем? — Ну ты в платье, еще и выглядишь так, что не узнать. Макс все время говорил, что ты тот еще сорванец. — Брюнетка растянула губы в лицемерно-добродушной улыбке. Мне стало обидно. Я прекрасно понимала, что Вольский не видит во мне женщины, но чтобы так… — А вы что, до сих пор вместе? Я задрала брови так, что лоб заболел от напряжения. Все-таки актриса из меня аховая. Надо взять пару уроков у Моховиной. Или у той же Энджи, вон как перекосилось ее красивое, но размалеванное личико. И несмотря на это, она сдержалась, взяла себя в руки и практически не показала, что мои слова ее задели. Значит, не все гладко в их отношениях. Значит, у меня есть шанс. Только вот на что? Глупая я. Глупая. — Конечно, вместе. — Извини, не хотела тебя обидеть. Просто Максим всегда домой приходит один, и дядя Женя даже отмечал коньяком ваше расставание. — я пожала плечами, скидывая с себя напряжение, образовавшееся из-за ненужных мыслей. У меня сегодня праздник — выпускной. Вступление во взрослую жизнь. Так что нечего забивать голову этим никому ненужным трагизмом. Пошутили и хватит. Вон даже Оля перестала хрюкать. — Ты, наверное, понимаешь, что Евгений Федорович не в восторге от меня. Потому и не прихожу. И что он отмечал, понятия не имею. А ты так и не ответила, что за праздник? — Выпускной, — сквозь зубы ответила я. — Ах, — Энджи хлопнула в ладоши и мечтательно закатила глаза, — как это замечательно. Когда-то и я была столь юна и неопытна, а впереди меня ждала встреча с моим дорогим Максом. Вот же стерва. — Да, теперь-то вы уже не так молоды, — вмешалась Ольга, — да еще и дорогое платье испорчено! Вы, наверное, так долго трудились зарабатывая на него. Ох, простите! — По лицу подруги побежали слезы. Да, как она это делает? — Мне правда очень-очень жаль! — Оля вновь шмыгнула и выбежала из туалета. — Чокнутая какая-то, — возмутилась Энджи. — И не говорите, — специально обратилась я к ней на «вы», — Я, пожалуй, тоже пойду. Удачивам,Энджи, с отстирыванием платья. — и пока та не успела прореагировать, поспешила убраться из туалета. Брюнетка лишь приоткрыла пухлые губы, так ничего и не ответив. А я чувствовала себя по-странному глупо. Наверное, я и правда еще ребенок-сорванец. И шутки у меня детские. Ну на кой черт мне понадобилось запихивать рыбу в сумку к Энджи. А вдруг Максим узнает? — Нам надо срочно выпить еще! — Оля схватила меня за руку и потащила к бару. — А то ты опять хмуриться начала. Забей на эту куклу силиконовую. — Зря ты так. Она красивая. Волосы только искусственные. — Сомневаюсь, — голосом знатока выдала подруга, — Что, думаешь, свои? — Естественно наращенные, но не искусственные, а натуральные! — Иди ты! Шутница, блин. — Родная, ну не все же обладательницы такого подарка природы, как ты. Я тоже как-то наращивала и ничего. — Тоже мне подарок, — насупилась я. — Без помощников не обойдешься. Давай уже, заказывай, что хотела, и пойдем танцевать. И праздничный вечер, а точнее, уже глубокая ночь для нас продолжился. Мы танцевали и пили, пили и танцевали. Я никогда в жизни так не напивалась и не вела себя настолько раскованно. Это буд то бы все еще была я и в то же время уже не я. Когда заиграла одна из моих любимых песен, миксованная «Save me», я с трудом стояла на ногах, но не переставала танцевать. Ни я, ни Леля к тому моменту не помнили, сколько стопок текилы мы выпили, но эффект от выпивки был очевидным. У меня стерлись все границы, я заигрывала с парнями, танцуя то с одним, то с другим, смело им улыбалась, а потом, вильнув хвостом, убегала в сторону и начинала свои заигрывания с другим, при этом до последнего сохраняя дистанцию. Но заслышав лишь первые струны этой расслабляющей музыки, я приблизилась к парню, оказавшемуся в этот момент рядом, недопустимо близко. Я повернулась к нему спиной и начала наслаждаться песней, то и дело задевая попой. Музыка ускорилась, я обернулась. И даже не удивилась, когда пьяное подсознание подкинуло мне образ Максима. Я точно помнила, что танцевала с совсем юным парнем, а сейчас передо мной стоял молодой мужчина. Крепкий и высокий, руки которого были сложены под грудью, с проступающими на кистях венами и длинными пальцами, они привлекали внимание и были мной особо любимы. Мужчина не двигался, лишь хмуро смотрел на меня своими прозрачно-голубыми глазами. Это не мог быть он. Но даже в темноте клуба я видела эти глаза, видела, как время от времени его прозрачную глубину заполняли блики цветомузыки. Все еще двигаясь под песню, но как-то заторможенно, я протянула руку и коснулась ладонью его щеки. — Максим… — прошептала одними губами, невозможно было услышать из-за шума бившей по ушам музыки. — Какой же ты красивый, — и уже громче: — У меня самые красивые глюки на свете. Я подошла ближе и обняла Вольского за шею, прошлась пальчиками вверх, запуская короткие, но острые ноготки ему в волосы. Мужчина разжал руки и опустил их вдоль туловища. Мой персональный глюк не спешил обнимать меня в ответ, и я проявила настойчивость, прижалась еще крепче и, не убирая ладоней от его шеи, начала двигаться в ритме музыки. Не прошло и минуты, как мужчина завелся и присоединился ко мне в танце. Он ответил с не меньшей страстью. Крепко удерживая меня одной рукой за талию, а второй путешествуя по моему телу, Максим поглаживал мои бедра и живот. Я смотрела в его глаза и видела там свое отражение, я видела там всю свою жизнь, все свои мечты и потребности. Мне хотелось раствориться в них, утонуть в бездонной прозрачности этих глаз, слиться с этим мужчиной навеки. Мне хотелось, чтобы танец не заканчивался никогда, а мираж, посетивший меня в пьяном угаре, сопровождал до конца жизни. Неужели обман зрения может быть таким? Этот Максим смотрел на меня так, как никогда не смотрел настоящий. Казалось, если бы он смог, то поглотил меня. Испепелил или съел. Голодный, горящий диким пламенем взгляд не мог принадлежать Максиму, но как же легко было в это поверить. Расслабиться. Окончательно отпустить себя и наслаждаться силой его крепких рук, мягкостью его пшеничных волос, от прикосновения к которым подушечки пальцев горели. Я начала задыхаться от нахлынувших эмоций, мне катастрофически не хватало воздуха. В этот момент мужская рука, пропутешествовав по моей спине, огладила затылок и сгребла волосы, заставив меня чуть запрокинуть голову. Глюк наклонился близко-близко и, опаляя меня вишневым дыханием, прошептал на самое ухо: — Твои кучеряшки нравятся мне намного больше. Аут. Если бы я умела падать в обморок, как кисейные барышни из книг, то так бы и поступила. Но удача была не на моей стороне. Ладони тут же будто ошпарило кипятком, я убрала их от шеи мужчины со скоростью света и отошла на шаг. Губы не слушались, а мысли путались, так же, как и ноги. Господи, сколько же я выпила? Чтобы так опозориться — это постараться нужно. — Лика? — Мужчина нахмурился. — П-прости. — я замотала головой и, развернувшись, попыталась сбежать. Не удалось. Запнувшись о собственное платье, она упала в заботливо расставленные объятья Вольского. — Ветерок, лучше не двигайся. Ты пьяна как сапожник. Отвезу тебя домой, а то мама мне не простит, когда узнает, что я допустил и проигнорировал такой инцидент. Инцидент — вот чем он считал случившееся. Для меня же это катастрофа! Конец света! Всемирный потоп! Стыдно-то как. Глава 4 Максим — Твоя? — Что? Максим терпеть не мог перекрикивать музыку. Обычно, приходя сюда с другом, они просто расслаблялись. Их столик всегда был забронирован и приветливо ждал своих «хозяев». Мужчины смотрели на танцующих, иногда снимали девочек, иногда курили кальян, иногда напивались в хлам, но никогда не вели здесь задушевных бесед и прочих разговоров. — Говорю, Лика твоя опять здесь. Как же до невозможного прекрасно звучало это сочетание — твоя Лика.