— Не уходи, — тихо-тихо прозвучал ее голос. — Лика… Вольский хотел что-то сказать, сам не зная что, но девушка, так и не отпустив его руку, повернулась на бок и уткнулась носом в его бедро. Спокойствие. Только спокойствие. Вольский на мгновение зажмурился, практически упрашивая самого себя не вести как подросток, мучающийся спермотоксикозом. Несмело, будто кто-то стоял за его плечом и угрожающе наблюдал за любым движением, Вольский опустил свободную руку на голову девушки и начал легкими движениями гладить мягкий шелк ее волос. — Я ни дня своей жизни не помню, чтобы не знала тебя. — Я думал, ты спишь. О чем ты? — Сплю. — Он не видел выражения ее лица, но легко смог представить, как в этот момент Анжелика насупилась. — Я говорю, что сколько знаю себя, столько и знаю тебя. — Ничего удивительного. Тебе был год, когда Дядя Артем удочерил тебя. Такая милая крошка была. — Максим растянул губы в улыбке, вспоминая их первую встречу. — Лысенькая такая, а потом как начали расти кучеряхи, кто бы мог подумать. — Ну вот, теперь понятно, почему я тебе совсем-совсем не нравлюсь. Ты видел меня лысой. — Это еще что, ты мою школьную форму раза три так точно опи́сала, пока не научилась ходить на горшок. Послышалось шмыганье и совсем не тихие всхлипывания. Кажется, Вольский переборщил с откровениями. — Лик, Ли-ика. Ну все мы были детьми, это нормально. — Почему мне так не везет в этой жизни? А вот это уже провокационный вопрос. Анжелике Ветровой и правда не очень-то везло. Мать с отчимом погибли от взрыва газового баллона на даче, а биологический отец повесился спустя год. — Не знаю, Лик — Вольский произнес это тихо, с долей сожаления, — но как бы то ни было, людям не даются такие испытания, которые им не по силам. На собственном опыте знаю. Девушка резко присела на кровати и уставилась на него заплаканными медовыми глазами. — Расскажи… — Тебе спать пора. Ну или в душ, раз уж не спишь. Не рассказывать же девушке, что он убедился в собственной силе самообладания на ней. Точнее, на тяге к юной сногсшибательной малышке, чей запах вишневого шампуня заводил его до онемения в яйцах. Он держался вот уже сколько лет. От того и сделал вывод, что вполне может справиться и с этим испытанием. — А ты останешься? Анжелика доверчиво посмотрела на него, словно на божество, спустившееся с небес. Он настолько удивился такому взгляду, что не сразу заметил переливы, выдающие хмель. Она все еще пьяна. Сильно. Просто чем темнее глаза, тем тяжелее это разглядеть. — Чего ты хочешь? Максим устало вздохнул и чуть отодвинулся от Ветровой. — Просто не уходи. Родители же еще не пришли? — Максим кивнул. — А я пья-я-яная такая, просто жуть… — Девушка пожала плечами, а затем обняла себя руками. — Ну вдруг мне плохо станет. — Иди уже в душ, я подожду здесь. — Спасибо. Малышка с визгом кинулась ему на шею и одарила громким поцелуем в щеку. И, как резвая козочка, легко подпрыгнув, побежала в ванную. Не было ее довольно долго. Максим успел несколько раз пожалеть не только что решил остаться, но и вообще что пошел сегодня в клуб. Не ходил бы, не было бы ничего этого. Но тут же все мысли возвращались к пареньку, который лип к его Лике. Ну уж нет. Он, конечно, вел себя как избалованный эгоист. Ни вам, ни нам. Но заводить какие-либо отношения Анжелике еще рано. Именно этими мыслями Максим и руководствовался, когда разговаривал с ее одноклассником Андреем. Парень оказался понятливым и сразу же внял доводам Вольского. Сам же Максим так и не признался самому себе, что это самая обыкновенная ревность. Он сам себя не помнил, когда мать прибежала в офис после очередного рейда по магазинам и с горящими глазами начала хвастаться тем, что у ее Анжелочки наконец-то появился молодой человек. Достойный. Хороший. А она уже и не надеялась. Вольский с трудом тогда дослушал поток информации, что на него вылился. Но ему нужны были детали и точные факты. И уже тем же вечером он подловил пацана в спортклубе Стаса. Удачное стечение обстоятельств, как выразился друг, но Вольский-то понимал, что это скорее закономерность, а друг прибеднялся. Лучшие тренеры, удачное месторасположение и выгодные, самые богатые клиенты делали «Ландышефф» лучшим спортивным клубом Москвы. Когда через два дня к нему в кабинет, минуя ошарашенную секретаршу, забежала мама и начала ругать весь род мужской и в особенности зарвавшегося малолетнего пацана, Максим выдохнул с облегчением. Он и не догадывался до того момента, как сильно на него давило наличие гипотетического парня у Лики. Мгновенная легкость во всем теле и глупая улыбка на губах — итоги прекрасной новости. Как же он влип. Каких-то пять лет назад жил себе и даже подумать не мог, что будет ощущать нечто подобное. Твою мать… Да она издевалась. Откуда вообще в ее гардеробе такое? Анжелика приоткрыла дверь и появилась в длинном молочном пеньюаре до самых щиколоток. Шелковая ткань облегала грудь и живот настолько плотно, что были видны даже проступающие родинки. Твою мать… Да она издевалась. Откуда вообще в ее гардеробе такое? Анжелика приоткрыла дверь и появилась в длинном молочном пеньюаре до самых щиколоток. Шелковая ткань облегала грудь и живот настолько плотно, что были видны даже проступающие родинки. Максим сразу же отвел взгляд от той, что красовалась справа над пупком, сам не понимая, почему эта маленькая черная точка, которую он сейчас и не видел-то, а лишь рисовал в своем воображении по памяти, настолько заводила его. Ткань подчеркивала не только изгибы девушки, но и бронзовый цвет кожи. Ей шли такой цвет и такая одежда. Но не в доме же родителей! Черт возьми. Максим поднялся с кровати и хотел уже уйти прочь, но, заметив, как она стянула полотенце с головы и как-то беспомощно прижала его к груди, Вольский застыл. Мокрые волосы рассыпались по плечам в своем первозданном виде, мелкими завитушками. Неужели это так быстро происходит? Была обольстительная красотка с шикарными волосами, а стала его маленькая кучерявая Лика, в пеньюаре, надетом впервые. Сейчас он видел это отчетливо: не ее стиль. Максим мог поспорить, что Анжелика до сих пор спит в смешных хлопковых пижамах. — Ложись под одеяло. — Он указал на кровать, делая вид, что специально для этого и поднялся. — Да давай уже! Выставила полотенце как флаг. Не съем. Давай выключай свет, и ложимся спать. — Ты тоже? — Девушка явно была ошарашена. — А что мне, как преданному поклоннику сидеть у кровати и твой сон стеречь? Лика, — Максим потер глаза, — сегодня был тяжелый день, думаю, у тебя тоже. Так что давай спать. Попросила остаться, что ж, спущу тебе эту блажь, пока не протрезвела, но сейчас не выводи меня. Кажется, опять перегнул: девушка опустила глаза, выключила свет в ванной комнате и быстро юркнула в кровать, накрывшись одеялом до самого подбородка. Правильно. Максим, не раздеваясь, прилег рядом, было настолько жарко, что он не стал укрываться, еще и удивился, как малышка там не запарилась, в июне месяце спать под пуховым одеялом. Это определенно что-то новенькое. Лика шумно дышала и, кажется, глотала сопли. Он не хотел ее обижать, вся эта резкость выходила сама собой, от перенапряжения. Оторвется завтра на Энджи, можно и на заме: так, как его бесил Саныч, не бесила даже приставучая брюнетка. Работник, доставшийся ему по наследству от Артема Ветрова. Хороший работник, но мужик преотвратительный, себе на уме, и что хуже всего, Саныч никогда не видел в Максиме начальника. Это жутко бесило и раздражало. С этими беспокойными мыслями Вольский и уснул. А когда проснулся на рассвете, Лика уже крепко спала, по-прежнему укутанная в одеяло по самый нос. Он резко, не оборачиваясь, не прикасаясь, без всей этой чепухи поднялся и сбежал. Входная дверь была заперта изнутри, видимо, родители уже вернулись. Максим сбегал к машине, достал в бардачке ключи от родительского дома и запер дверь. Все эти предрассудки, на взгляд Максима, как запирание дверей, тоже выводили его из себя. Забор двухметровый, закрытый поселок, охрана, но отец был неумолим, и всегда требовал от родни запирать двери. Пунктик, не иначе. Лишь выйдя из лифта и скинув туфли уже у себя в квартире, Максим понял, как же ему повезло. Ведь Лика могла и вешаться на него начать… он бы не устоял… не смог. А тут сам себе поражался: спокойно уснул в кровати рядом с ней и даже не заметил этого. Он и правда устал. Отдохнуть бы. По пути запнулся и посмотрел вниз. — Вот же!.. — Про себя он выматерился более впечатляющее. — А ну иди сюда! — громко закричал, пиная босоножек Энджи. Заспанная и слегка перепуганная девушка выбежала спустя минуту, Вольскому как раз хватило времени, чтобы снять пиджак, расстегнуть манжеты и все пуговицы на рубашке. Заметив это, девушка расслабилась. А вот Максима передернуло от отвращения. Как же его достала ее непонятливость. Ну ничего, в этот раз он вышвырнет ее вон окончательно. Только хорошенько трахнет напоследок. Ну не зря же она пришла, в самом-то деле. Глава 5 Я проснулась после полудня. Голова раскалывалась так, будто по ней стучали кувалдами, причем со всех сторон и одновременно. В горле пересохло, и за глоток воды я и родину бы предала. Хотя зачем родину. Подругу Лелю, вот кого надо предать или сдать врагу на растерзание. Протопав в ванную, жмурясь при этом от яркого света, я напилась воды из-под крана, сначала хлебнула с ладони, потом поняла, что это долго и муторно, и наклонилась к смесителю. Утолив жажду, умылась холодной водой и только тогда посмотрела на свое отражение. Что ж, выглядела я намного лучше, чем чувствовала себя. Было лишь одно «но», от которого хотелось удавиться: на мне был дорогущий тетушкин пеньюар. Я копила на него пару месяцев и купила Марине в подарок. Теперь эта кружевная красота была помята и заляпана каплями воды. Вот же. Это до какой степени надо было допиться, чтобы просить Максима остаться. А потом еще и напялитьэто. Господи, какая же я дура. С громким стоном опустилась на корточки, а затем плюхнулась на попу посреди ванной комнаты и, прикрыв лицо ладонями, заплакала. Максим все так же считает меня маленькой глупышкой. Теперь наверняка думает еще и, что я дура набитая. Господи, я его опи́сала в детстве. Три раза! Он помнит, когда я стала ходить на горшок. Все! Это крах!