– Да-да, – проговорила Хелен и, махнув рукой, подхватила Джози под локоть, внезапно завершив беседу с Максом. – До завтра, – сказала ему через плечо Джози. – В девять утра, – кивнул Макс. Увлекаемая теткой, Джози мгновенно скрылась из виду, и лишь когда они подошли к угловому столику, Хелен отпустила ее локоть. – Дорогуша, садись по правую руку от меня, а то мое ухо опять пошаливает. Джози села и, улыбкой поблагодарив официанта за меню, отметила, что на столике уже стояли две бутылки – минеральная вода и «шардоне». – В отеле бардак, – сказала Хелен. – Моей брони не было, а потом еще у Сьюзан случилась мигрень, и наши планы пришлось отменить, ну да ладно, а ты-то как, дорогуша? – И все это на одном дыхании. Джози невольно улыбнулась и сделала глоток вина, которое налила ей тетушка. – У меня все хорошо. – Бледненькая, – оценивающе посмотрела на нее Хелен. – Просто сегодня холодно. – Хм. И кто же этот парень? Как вы познакомились? – В клубе, пять лет назад, – быстро сказала Джози. Хелен подняла глаза от меню и нахмурилась. – В клубе? Кто бы говорил: своего нынешнего мужа, третьего по счету, с которым она теперь разводилась, Хелен подцепила в коктейль-баре, куда отправилась вместе с подружкой. – Это шутка, – помотала головой Джози. Тетушкины брови взметнулись вверх – она уже снова изучала меню, водя пальцем по строчкам. – Не очень смешная, дорогуша. Но, несмотря на ее замечание, Джози рассмеялась, и в кои-то веки инструментальный вариант рождественского гимна «Тихая ночь» ее не раздражал. Глава 6 Ледяной ветер раздувал ее волосы, она давно оставила попытки с ними справиться, а на языке, когда она на холоде втягивала воздух ртом, ощущался привкус соли. В сапожки набился песок – ходить так по пляжу было совершенно невозможно, но разуться, как сделал Макс, она отказалась. Честно говоря, получи он обморожение, она не удивилась бы. Сейчас он вообще залез в воду – подвернув брюки, шлепал, как карапуз в летний день, и улыбался ей, державшейся с фотокамерой на безопасном расстоянии. – Давай, присоединяйся! – Его голос был едва слышен из-за шума ветра и волн. Чуть поодаль, держась за руки, прогуливалась другая пара – они были в непромокаемых куртках и шарфах и смотрели на Макса, как на ненормального. – Ни за что. И учти, в больницу, пришивать пальцы на ногах, я тебя не повезу. Он лишь широко улыбнулся в ответ, и Джози почувствовала, что еще чуть-чуть, и от сурового выражения ее лица не останется и следа. Он выглядел по-настоящему счастливым – как только они сошли с поезда, его походка стала танцующей, лицо оживилось. Температура была ниже нуля, но его радость была заразительной. Джози подняла камеру, настраивая фокус на Макса, который стоял к ней спиной, вглядываясь в горизонт. День был удивительно ясный, безбрежную голубизну неба украшали лишь несколько перистых облаков. Вода искрилась бриллиантовой рябью, приноравливающейся ко вздохам океана. Джози долго выжидала, хотела, чтобы снимок получился как надо, затем сделала несколько кадров, поймав момент, когда Макс, расслабленный и с чуть заметной улыбкой, обернулся к ней. Она захватила фотоаппарат просто так, поскольку Макс отказался посвящать ее в свои планы, пока они не сядут в поезд, но теперь была этому рада. Макс брел к ней по песку и, подойдя, пошевелил пальцами ног. Джози покачала головой. – Ты чокнутый. Глаза его сияли, и, хотя их цвет уступал синеве океана, казалось, они впитали в себя его мерцание – сегодня они были скорее зелеными, чем янтарными. Он провел рукой по волосам – им очень шли ветер и соль, и сегодня, в солнечном свете, они еще сильнее отливали медью. – А вдруг такой шанс никогда не представится, а? – Мм, вряд ли отморозить пальцы на ногах – непременный пункт в «списке дел, которые надо сделать, пока ты не умер». Он ткнул ее в бок, и она засмеялась, отмахиваясь от него, потеряла равновесие на неровном песке и повалилась назад, а он, желая удержать ее, схватил за свободную руку – не ту, в которой была камера. Но ее, разумеется, занесло в другую сторону, и она практически упала ему на грудь. Он тихо рассмеялся и, вскинув бровь, обхватил ее руками и поглядел на нее с высоты своего роста. Джози кашлянула, разом осознав, насколько они оказались близки и как вдруг забилось сердце. – Спасибо, – она сделала шаг назад. Он наклонился, насухо вытер ноги, а потом снова надел носки и кроссовки. Выпрямившись, он по-дружески взял ее под руку, и они двинулись дальше. Она повесила ремень фотокамеры на другое плечо и шла в такт его широким шагам. Идти с ним в ногу было легко, и, в отличие от предыдущих дней, она не чувствовала необходимости что-то говорить – просто слушала, как волны плещутся о берег, а позади смеется какой-то ребенок. – Хорошие получились снимки? – Он кивнул на камеру, и она пожала плечами. – Внушительный аппарат, не уверен, что справился бы с таким – я всегда на iPhone снимаю. – Мне он очень нравится, – призналась она. – Я его в том году купила. Стоил кучу денег, но я все равно купила. – Она не смогла бы объяснить, насколько правильно она себя чувствовала, глядя в объектив – так она чувствовала себя, когда была максимально расслабленной, самой собой. – Когда-то я мечтала стать профессиональным фотографом. – Она мимолетно улыбнулась при воспоминании о том времени, когда ее школьные подружки мечтали стать ветеринарами, врачами или актрисами, а она давала указания, где встать, чтобы сделать снимок. То были редкие мгновения, когда в ней просыпался командир, как говорила мама. Сейчас она предпочитала фотографировать животных и пейзажи, а не людей, но сама страсть с возрастом никуда не делась. – Что тебе помешало? Джози недоуменно посмотрела на него. – Ну, это же не очень надежная профессия. Макс повел плечами, точно говоря, что это не важно, но Джози знала, что это очень романтический взгляд на жизнь, не имеющий ничего общего с реальностью. – А маркетинг, которым ты сейчас занимаешься, тебе нравится? Джози помедлила, потом вздохнула: – Нет, пожалуй. Не совсем. Я занялась им, потому что там бывают креативные моменты, особенно связанные с социальными сетями, но моя компания очень строго подходит к тому, что они хотят получить, и это, пожалуй, ломает весь кайф. – Она откинула пряди с лица – ветер дул в спину, и волосы все время лезли в глаза, загораживая обзор. Знай она, куда они направляются, сделала бы хвост, но вообще-то ощущение было приятное, точно ветер запускал ей в волосы свои пальцы. – Сейчас я в основном просматриваю фотографии моделей в купальниках. – А что, классная работенка. – Она ткнула его в бок локтем, а он засмеялся. – Но если ты ее ненавидишь, то почему ей занимаешься? – Я не ненавижу ее. – Джози помолчала, глядя на море. – Вообще-то с января мою должность сокращают, так что, возможно, уже неважно, как я к ней отношусь. – Живот неприятно скрутило – она впервые решилась сказать об этом вслух, и хотя реальнее от этого вряд ли что-то стало, но проблема определенно была обозначена. Макс нахмурился и сразу ничего не ответил, точно не нашелся, что сказать. – Вот дерьмо, – наконец произнес он, и Джози засмеялась. – Именно. Впрочем, у меня есть вариант. – Она помрачнела, вспоминая лицо Джанис, оскалившееся в притворной улыбке, когда она предлагала ей вышеозначенный вариант. – Я могу развиваться «вбок» – она попыталась изобразить воздушные кавычки, получилось не очень ловко, потому что шла под руку с Максом, – или попасть под сокращение. – Что значит «вбок»? – Он тоже изобразил кавычки. Джози помахала свободной рукой, рассекая пальцами воздух и жалея, что забыла взять перчатки. – Они называют эту должность административной, но по сути это та же самая работа, только за меньшие деньги и с упором на цифровой формат. – Похоже, тебе лучше драпать оттуда, пока есть возможность. – Он потянул ее за собой вверх по пандусу, направляясь к пирсу. – Да, но тогда у меня не будет ни работы, ни денег… – Мысли вращались по замкнутому кругу, в фоновом режиме, не отпуская ни на минуту. Можно согласиться на должность, которую ей предлагали, и одновременно искать другие варианты или получить компенсацию за увольнение по сокращению в надежде, что новое подвернется до того, как деньги иссякнут. Но вдруг новая работа окажется хуже этой? Здесь она, по крайней мере, все знает, у нее есть подруги, в том числе Лора, что некоторым образом уравновешивает ситуацию с Оливером. Джози еще не поняла, готова ли рискнуть, хотя говорить об этом вслух не стоило, чтобы не выглядеть жалкой. – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что тебе не нравится, – просто сказал Макс, точно это было легко, точно все делали то, что им нравится. – Значит, тебе нравится быть архитектором? Он улыбнулся, но уже не так радостно, как будто теперь, на песке, отчасти лишился энергии океана. – Да. Я повернут на зданиях. И могу креативить. Я не сразу получил возможность… отражать… свою индивидуальность в здании. Но я знал, что однажды это случится, и спокойно вкалывал. – Он взглянул на нее. – Хотя, сдается мне, что ты не видишь свое будущее в маркетинге, а это все меняет. Джози покусала губу, обдумывая сказанное. Она предполагала, что будет двигаться по карьерной лестнице, но хотелось ли ей на самом деле через десять-двадцать лет стать директором по маркетингу? Она покачала головой. Так что причина не только в том, что происходит сейчас. – Ты всегда хотел быть архитектором? – спросила она, чтобы переключить разговор на него. – Нет, в шесть лет я не заявлял на детской площадке, что хочу проектировать здания, но в подростковом возрасте, пожалуй, уже окончательно определился с выбором. Родители поначалу восприняли эту идею в штыки, – добавил он, но, судя по улыбке, играющей на губах, эта проблема осталась в прошлом. – Вот как? Почему? Джози считала, что это вполне респектабельная профессия, и к тому же денежная. – Мои родители – люди консервативные. Они врачи, благодаря этому и познакомились. Оба – классные специалисты в своих областях, мама так любит свою работу, что дает консультации в Нью-Йорке. Они предполагали, что я пойду по их стопам, и думаю, были страшно разочарованы тем, что не смогут поделиться со мной своими познаниями. – Но теперь-то они смирились? Макс решительно направлялся на другую сторону дороги, к ветхой рыбной закусочной с полинялой сине-белой вывеской над входом – все свидетельствовало о том, что лучшие дни заведения давно позади. – В детстве мне покупали здесь рыбу с картошкой, – пояснил он. – Мы исправно приезжали сюда каждый год в неделю августовских банковских[1] каникул. Сто лет здесь не бывал, – произнес он с легкой ностальгией и открыл ей дверь. Джози вошла, удивившись, что в середине декабря закусочная открыта. В воздухе витал запах жира, не сказать чтобы аппетитный, но после уличного холода здесь было тепло и потому приятно. За прилавком стоял тощий мужчина с острым угловатым лицом и залысинами.